Человек с чужим прошлым - Василий Веденеев

— Скажите, любезный, — обратился Вадим к сторожу. — Ничего такого старенького у вас нет на продажу?

— Что надо шановному пану? — подобострастно осклабился сторож.

— Я бы хотел купить какую-нибудь старую статую. Желательно небольших размеров. Есть?

— А как же пан, имеем. Только придется вам обождать минуту, я за панычкой сбегаю: все в подвале, где склеп был, а ключ у нее.

— Что за панычка? — заинтересовался подошедший Тараканов.

— Ксендза нашего, отца Иеронима, племянница. Я скоро, — заверил сторож и юркнул в боковую дверь.

— Господи, Выхин, ну зачем вам всякая рухлядь? — брезгливо скривился Владимир Иванович. — Вы разве антиквар? Да и что может быть ценного в этом захолустье? Теперь, по вашей милости, придется спускаться в какие-то пыльные подвалы, сырые склепы.

— Перестаньте брюзжать, — раздраженно оборвал его Вадим. — Не хотите, подождите на улице, покурите.

— Почему же? — протянул Тараканов. — Панычка вроде ничего. Я не могу пустить вас с ней в подвал одного: опасаюсь за нравственность.

Выхин оглянулся. Впереди сторожа шла стройная светловолосая девушка, красивая, большеглазая.

— Владимир Иванович, — опередив Выхина, подскочил к ней Тараканов, схватил за руку, сжимавшую кольцо с ключами, поднес ее к губам. — А это Вадим Евгеньевич, антиквар.

— Выхин, — сдержанно поклонился Вадим и недовольно покосился на своего спутника. «Ишь как разлетелся, павлиний хвост распушил. Неандерталец чертов! Морда, как у первобытного, а туда же, в дамские угодники. Девица-то и вправду ничего, файная, как здесь говорят».

— Вы русские? — подняла тонкие брови девушка. — Странно в такое время встретить здесь соотечественников. Меня зовут Ксения.

— У польского ксендза русская племянница? — в свою очередь удивился Выхин.

— Ну, не совсем русская, — улыбнулась Ксения, — мать у меня полька, а отец Иероним мой родной дядя.

— Где же ваш родной батюшка, позвольте спросить? — галантно беря ее под локоток, осведомился Тараканов.

— Умер… Пойдемте, господа, я покажу вам, что есть.

Шагая за ней следом к лестнице в подвал, Выхин подумал, что и в жутком захолустье, которое можно сравнить с навозной кучей, случается, отыскивается жемчужное зерно. Важно теперь не упустить шанс, как-нибудь отодвинуть в сторону пронырливого и до неприличия навязчивого Тараканова. Пригласить Ксению на ужин? Пожалуй, это мысль, стоит попробовать.

Низкая скрипучая дверь подвала отворилась, девушка зажгла огарок свечи и поманила их за собой.

— Пещера Али-Бабы, — хмыкнул под нос Владимир Иванович.

Несколько щербатых ступенек, поворот — и они оказались в сводчатом помещении, с довольно высоким для подвала потолком. У стен стояли каменные саркофаги с выбитыми на них гербами давно исчезнувших шляхетских родов, украшенными шлемами в пышных перьях, щитами и алебардами, или святыми с молитвенно сложенными руками.

— Вот, — Ксения показала на несколько стоявших в углу старых скульптурных изображений. — Выбирайте.

Выхин подошел ближе, присел перед ними на корточки, рассматривая. Его внимание привлекла средних размеров скульптура, изображавшая пожилого бородатого человека с лицом польского крестьянина, прижимавшего к себе натруженными, разбитыми работой руками с узловатыми пальцами, голого младенца. Неизвестному мастеру удалось передать чувство безысходной скорби и обреченного спокойствия в позе мужчины, в его лице и доверчиво прижавшемся к нему мальчике. Протянув руку, Вадим потрогал скульптуру — она оказалась деревянной, но достаточно тяжелой.

— Сколько? — не оборачиваясь спросил Выхин.

— Это святой Иосиф, патрон спокойной смерти. А на руках у него младенец Исус, — набожно перекрестившись, пояснила Ксения. — Старая работа, местный мастер делал.

— Я могу купить, но скажите, сколько стоит?

— Шановный пан не обидит бедных людей, — затянул было сторож.

— Не обидит, не обидит! — оборвал его Выхин. — Вынесите это наверх, я посмотрю при свете, там и решим.

Сторож поднял скульптуру, и они пошли к выходу. Вадим ревниво отметил, что Тараканов, опередив его, опять оказался рядом с Ксенией. Хрипловатый басок Владимира Ивановича приобрел воркующие нотки.

— Ну что вам стоит? Приходите, право, не пожалеете…

«Уговаривает встретиться вечером, — догадался Выхин. — Пусть только она согласится, а там посмотрим, кто останется в дураках. Но какая же все-таки красивая девушка!»

Наверху он быстро осмотрел скульптуру и, почти не торгуясь, заплатил за нее. Сторож, позванивая ключами, ждал у выхода, пока Тараканов условливался с Ксенией о встрече в кабаке для гражданских. Та в ответ смеялась, показывая ровные белые зубы и запрокидывая головку. Потом, неожиданно для Выхина, стрельнула в него глазами и согласилась. Это его весьма обнадежило.

Сторож вынес скульптуру святого Иосифа на паперть, запер двери костела и поплелся к себе.

— Думаете выгодно перепродать эту рухлядь? — слегка ткнув носом ботинка в основание скульптуры, небрежно поинтересовался Тараканов.

— Думаю, — Выхин не стал его разочаровывать. Все равно этот кретин ничего не сможет понять. Может быть, потом поймет, но не сейчас. — Помогите донести до трамвая.

— Хотите притащить ее в замок? Нет, мой друг, это вы уж как-нибудь сами. Мне не хочется таскать на горбу начальника самой великой армии на свете — армии мертвых. Я к ним не тороплюсь! Адью, герр Выхин, до вечера!

Тараканов приподнял шляпу и фланирующей походкой направился по кривому мощенному брусчаткой переулку.

— Скотина! — вслед ему процедил сквозь зубы Выхин, взваливая на плечо свою покупку…

* * *

Войдя в свою каморку, сторож, не снимая старого пиджака, подбитого для тепла ватой, присел к столу, покрытому клетчатой клеенкой. Пошарив в ящике, он вытащил некую вещь, никак не вязавшуюся с бедным жилищем и его нищенским обликом — это была сильная лупа в медной оправке, с длинной темной ручкой из кости. Не исключено, что сторож «позаимствовал» ее у отца Иеронима, по причине преклонных лет вечно забывавшего, что и где у него лежало.

Бросив быстрый взгляд на входную дверь и убедившись, что она надежно заперта, сторож выгреб из кармана мятые бумажки, полученные от «шановных панов», осматривавших костел. Тщательно расправляя каждую купюру, он начал внимательно осматривать их через лупу. Наконец его терпение было вознаграждено — на одной из бумажек обнаружились тонко написанные очень мелким почерком столбцы пятизначных цифр.

Сторож встал, взял с полки растрепанную книгу Священного Писания, лист бумаги и карандаш. Некоторое время он листал Библию, сверяясь через лупу с колонкой цифр на купюре и выписывая некоторые слова на лист бумаги. Захлопнув книгу, он перечитал полученный текст. Чиркнул спичкой и поднес листок к огню, подождал пока он полностью сгорит и растер пепел в пальцах.