Мой бывший бывший - Джина Шэй

— Думаешь, он повелся? — я скептически задираю бровь, изображая сомнения. Изображая, да… Но тут нужно начать хоть какой-то диалог.

Пусть вопрос и бессмысленный. Да, я знаю, что Ник очень даже «повелся». И кажется, попыткой обозначить Вику своей территорией я всего лишь положил начало активным боевым действиям.

— Ну, вытащил же он её на аудировании, — Кристина улыбается, будто что-то в её мыслях встает на своё место, — теперь понятно, почему он вдруг снизил планку.

Снизил ли?

Ведь в этой всей истории, начавшейся со случайной встречи у ресторана, моя бывшая сначала зацепила Эда, с его чертовым Гарвардом за плечами, который спокойно разговаривает на трех языках, помимо русского. И как бы я не хотел признавать за Викой хоть какие-то достоинства — Эд хорошо отличает посредственность от таланта. И если Козырь в кого вцепляется, — а он вцепился, это очевидно, — значит, он ощущает, что этот человек может принести ему деньги. И перспективу в Вике он видит явно дальше, чем в обычном, рядовом переводчике…

Для меня это ничерта хорошего не значит, на самом деле. Но, если бы не блажь Эда, я бы не узнал о Маше… Не вертись Титова в поле моего зрения, черта с два я бы поехал к ней хоть за чем-нибудь.

Пусть. Пока она нужна мне неподалеку, и условно-нормальные отношения с ней тоже нужны, пока официального установления за мной отцовских прав не произошло. Так и пусть будет.

Осталось только научиться не реагировать на то, что рядом с Викки постоянно трутся какие-то мужики. Это ведь неплохо, что они есть, все эти летящие на Титову мухи, это все пойдет в копилочку доказательств компрометирующего образа моей бывшей.

Кто же смотрится выигрышнее — преуспевающий юрист с невестой из хорошей семьи или Титова с её паршивым послужным списком, шатким материальным положением, сокрытым фактом рождения нашего с ней общего ребенка и двумя-тремя любовниками вместо нормального мужа?

Вот только…

Их трое… Или все-таки только двое?

Принципиальная разница, да…

Даже тому ублюдку у ресторана, что лез к Вике с «заей» и чересчур наглыми клешнями, я тогда чуть не дал по морде, хотя вот уж там-то с чего бы мне было вмешиваться? Но хотелось. Очень сильно хотелось. Чтоб не смел мять ладонями это платье, эту кожу, и особенно — эту женщину.

А уж сколько всего хорошего и радужного я желаю упрямому барану Ольшанскому… От этих мыслей хочется сложить большой костер, сжечь на нем Титову, а потом — сигануть в огонь следом. Потому что я уже и самому себе кажусь безнадежным в вопросе исцеления от одержимости этой ведьмой.

Есть ли хоть один шанс на наше совместное существование в одних координатах, чтобы я не хотел прикончить всякого, кому улыбаются эти наглые губы?

Занятное в настоящем — Вика и Ольшанский по отдельности вполне себе замечали остальной мир. Она поглядывала на нас с Кристиной, он — позволил себе издевательскую ухмылочку в мой адрес, но сейчас — сейчас они о чем-то шепчутся, низко склонив головы друг к дружке. И до нас им дела нет, будто мы исчерпали лимит их внимания.

Еще бы они мой лимит исчерпали…

— Ветров, ты что, завис? — в тоне Кристины прибавляется возмущенных ноток. — Вообще-то это ты меня на этот обед пригласил. Может, тебе стоило подойти с этим вопросом к своей бывшей, раз она так тебя занимает?

Все-таки заметила. И, ох, не вовремя её понесло в эту степь…

— Крис, прекрати, ты сама о них заговорила, — раздраженно выдыхаю я, практически принудительно фокусируясь на лице моей спутницы.

— То есть я еще и виновата? — совершенно ледяным шепотом бросает Кристина, скрещивая руки на груди. — Ты даже сейчас пялишься на неё. А я должна делать вид, что ничего не происходит?

Она все-таки это заметила и наш с ней разговор все-таки заносит в самое неприемлемое русло из всех возможных.

— Крис, успокойся и сядь. Пожалуйста, — сквозь зубы шиплю я.

За спиной Кристины Ольшанский склоняется к Викки — типа для того, чтобы помочь ей выбрать какое-то блюдо из меню, а на самом деле — чтобы вдохнуть запах её духов. Он настолько близко к ней наклонился, что еще чуть-чуть — и их можно будет штрафовать за непристойное поведение в общественном месте. А этот ублюдок даже жмурится от удовольствия, как будто гурман, предвкушающий, как будет смаковать это блюдо.



Мои пальцы, лежащие на колене, с озверением комкают тканевую салфетку. Еще чуть-чуть — и затрещит ткань

Ох, с каким удовольствием, я бы сейчас выписал Ольшанскому направление к стоматологу…

Мое лицо внезапно обжигает ледяной водой.

Что за?..

Когда промаргиваюсь, имею удовольствие лицезреть Кристину Лемешеву с пустым стаканом из-под воды в руке. Она заказывала эту воду как аперитив перед обедом… Ну и вот, пожалуйста, сейчас именно эта жидкость стекает мне под воротник. Волшебно. Спасибо, что не водка, дорогая!

Я поднимаюсь на ноги, стирая салфеткой капли с подбородка и промакивая воду на галстуке.

Абсолютно беззвучно достаю из бокового кармана черную коробочку с кольцом, опускаю его ровно посередине стола.

— Вот это была тема нашего разговора, — едва слышно выдыхаю в лицо враз побелевшей Кристине, — вот это и тот факт, что у меня есть ребенок от бывшей жены, наличие которого нам надо учитывать в дальнейшей жизни.

— Н-но… — Крис заикается, на большее её просто не хватает, — ты…

Я обрываю её вялые попытки заговорить резким движением подбородка. Она меня уже достаточно выставила идиотом — я не настроен сейчас слушать её бессмысленные извинения.

— У меня есть куда более веские причины смотреть глазами, чем ты сама себе надумала, Крис, — сухо бросаю я и отправляю коробочку с обручальным кольцом обратно в карман, хотя у меня и возникает спонтанное желание оставить его официантке на чай, чтобы проучить Кристину. Хотя слишком дорогие чаевые и слишком дорогой урок, обе перебьются.

Крис тихонько тянется ко мне, пытаясь удержать, но я делаю вид, что этого не заметил.

Пойду поработаю — подальше от этой дуры, да и от Титовой тоже. Еще пара минут в этом цирке — и даже мой самоконтроль разойдется по швам, и я все-таки кого-нибудь убью. Может, даже не кого-нибудь одного. А всех!



Клик. Клик. Клик.

Мышка клацает так мерно, будто строго по таймеру отмеряет капли в пытке водой.

Эффект у того, чем я занимаюсь, практически такой же. С одной только разницей — сомневаюсь я, что в застенки европейской инквизиции кто-то шел добровольно, в рамках «психотерапии».

Рабочий день уже закончился, моя ассистентка уже и попрощалась, и даже кофе мне напоследок принесла, и свинтила на очередное свидание. У меня же имеется официальный повод для того, чтобы задержаться на работе, а потом влупить Эду заявление на оплату сверхурочных.