Брачный договор - Дженнифер Пробст

Алекса не собиралась дожидаться мужниных причесанных извинений. Она догадывалась, что Ник уже успел заготовить длинный перечень объяснений. Он поддался безумию и потерял власть над собой. Дефицит секса вынудил его домогаться жены — и к черту последствия! Но теперь, когда полицейские устроили ему холодный душ, он еще раз все взвесил и решил, что в интересах их обоих будет воздерживаться от постельных отношений. По крайней мере, так записано в их договоре. К тому же их брак изначально оговорен как фиктивный. Так что все это не взаправду.

Чувственный туман рассеялся, оставив после себя тупую ноющую боль. Появление полисмена Алекса расценила как перст судьбы. Мать-Земля наконец-то вмешалась и протянула ей руку помощи.

— Алекса…

— Нет.

Она требовательно вскинула руку, и Ник выжидающе замолчал.

Алекса осознавала, что сегодня ее чувства к Николасу Райану пересекли опасную черту. Все вдруг спуталось и утратило иллюзорность. Но она храбро посмотрела правде в глаза и проглотила ее, словно горькую пилюлю: если она согласится спать с Ником, то все сразу изменится — для нее, но не для него. Она влюбится очертя голову, а он просто позабавится ею. И к концу года она останется с разбитым сердцем, а он уйдет прочь, даже не оглянувшись. Однако еще одна мысль прямо-таки оглоушила Алексу: если он попросит лечь с ним в постель, она не сможет ему отказать.

Алекса не удержалась и содрогнулась от стыда. Под ласками Ника она уже не властна над своими гормонами. И она даже не может пообещать себе, что в будущем подобное ни разу не повторится. Но Алекса точно знала одно: она ляжет со своим мужем в постель при условии, если он сам попросит ее об этом. Она хотела, чтобы он с ума сходил по ней, чтобы распалился, разгорячился, возбудился до того, что от одного ее касания готов был бы лезть на стенку. Точь-в-точь как сегодня. Но тогда она не приняла бы никаких оговорок: ни дурного настроения, ни бессонницы, ни алкоголя. Ей нужен был бескомпромиссный, запредельный, исполненный страсти секс, чтобы Ник в трезвом уме восхищался только ею одной. Без единой мысли о Габриэлле. Или об окончании воздержания.

Алекса хотела, чтобы Ник принадлежал только ей. И тем самым она сама, как говорится, вбивала гвоздь в крышку своего гроба, потому что нынешним вечером она в очередной раз не смогла удостовериться в том, что Ник желает спать именно с ней.

Она уныло поздравила себя с тем, что рассуждает вполне логично — под стать мужу. Если ей нельзя спать с ним, значит надо по-прежнему отталкивать его от себя и все так же балансировать между дружбой и вожделением. Устав от борьбы, она выбрала тактику честности напополам с обманом, как в горячем пунше: лекарство действует лучше, если его смешать с ликером.

— Ник, прости меня. — Алекса выпрямилась, окутав себя невидимым облаком собственного достоинства. — Я спрятала от тебя собак и в этом была неправа. Я сейчас все здесь приберу, а утром верну их в приют. Если они снова обратятся ко мне с просьбой, я тебя обязательно поставлю в известность, и мы вместе найдем компромиссное решение.

— Алекса…

— Теперь о том, что между нами произошло, — поспешно перебила она. — Ничего страшного. Я, как и ты, поддалась минутному порыву. Я слышала, что гнев часто переходит в страсть, а мы оба, что греха таить, страдаем от отсутствия секса. Такие эпизоды наверняка будут снова повторяться, но я не хочу сейчас об этом говорить. Мне до смерти надоело обсуждать наши деловые взаимоотношения. Они построены только на деньгах, так что давай придерживаться условий договора, ладно?

* * *

Слушая речь жены, Ник призывал на помощь всю свою выдержку. Интуиция подсказывала ему, что Алекса скрывает гораздо больше, чем выдает, и Ник знал, что, сделай он лишь шаг в сторону от намеченного курса, развитие ситуации примет иное направление, если не развернется на все сто восемьдесят градусов.

Но он отогнал от себя провокационную мысль и еще раз взглянул на Алексу. Ему вдруг пришло в голову, что за дни их совместного житья она стала для него еще привлекательнее. Ее глаза, и улыбка, и самое сердце лучились светом. Их беседы раскрывали в нем те двери, которые казались навсегда запертыми, но вызванные ими странные приливы эмоций не утешали его, да и не могли утешить. Алекса претендовала на серьезные отношения. Эта женщина, черт возьми, их заслуживала. А он мог предложить ей только секс и дружбу. Но не любовь. Он сделал свой выбор много лет назад. И цена этого выбора была слишком высока.

Тонкая ниточка, ненадолго соединившая их, вновь с треском порвалась, и Ник взирал на ее обрывки со смешанным чувством, слишком похожим на ненавистное ему сожаление. Сухо кивнув, он вымученно улыбнулся Алексе:

— Извинения и объяснения принимаются. Больше никакого психоанализа.

Она ответила на улыбку, держась по-прежнему отстраненно:

— Вот и хорошо. А теперь иди, пожалуйста, спать, а я все тут уберу.

— Я помогу…

— Лучше я сама.

На пути к лестнице Ник неожиданно обратил внимание на забившуюся в угол гончую. Длинное желтоватое туловище, некрасивая морда… В собачьих глазах он разглядел собственное прошлое — бездну боли и отсутствие тех, на кого можно положиться. Шерсть на псе свалялась, хвост безвольно свис на одну сторону. Явно отшельник, похожий на сироту-переростка, помещенного в детском приюте к прелестным малышам. Возможно, был пойман на краже съестного. И скорее всего, ни семьи, ни детей, ни знакомых. Пес спокойно стоял у подножия лестницы, провожая Ника долгим взглядом.

Ник вспомнил, как однажды летом он наткнулся в лесу на старую дворнягу, сильно исхудавшую, со спутанной шерстью и отчаянием в глазах. Он привел ее домой, напоил и накормил до отвала. Нику удалось выходить его, и пес стал ему другом.

Некоторое время Нику удавалось скрывать собаку от матери: дом был слишком просторен, а домработница согласилась не разглашать секрета. Но однажды он пришел домой из школы и обнаружил, что его любимца нет. А когда узнал, что из поездки на Каймановы острова вернулся отец, то сразу понял, кто виновник пропажи. Он тут же уличил отца, но Джед Райан в ответ грубо расхохотался и пихнул сына в бок: «В нашем доме не место всякой дряни, приятель! Была бы хоть собака приличная, например немецкая овчарка. Эта дворняга ни на что не годна — только гадила везде. Я вышвырнул ее».

И Джед Райан удалился, а Ник в очередной раз усвоил урок: ни к кому не привязываться. Долгие годы тот пес не шел у него из ума, но в конце концов Нику удалось запереть воспоминание о нем так надежно, что оно больше не беспокоило его. До нынешнего момента…

Второй раз за эту ночь он заколебался, не воспользоваться ли подвернувшимся случаем, не преодолеть ли страх возможных последствий. Сердце у него щемило от тоски, от беспокойства, от замешательства…

Но он отвернулся и от жены, и от уродливого пса и захлопнул за собой дверь спальни.

Ник стоял на причале и смотрел, как колышутся вдоль швартовой линии лодки, как сердито обрушиваются на берег волны, предвестники зимы. Огненно-янтарный закат пронзал надвигавшиеся сумерки, подсвечивая своды моста Ньюберг — Бикон. Ник сунул руки в карманы пиджака от Армани и с удовольствием вдохнул чистого, свежего воздуха. Созерцая столь любимые им горы, он преисполнился спокойствием и в очередной раз пришел к мысли, что только здесь он чувствует себя дома.