Спасти Софию - Флёр Хичкок

кивнули, как будто добились значительного прорыва.

– Что же, это хорошо, – радостно повторила женщина-полицейский, протягивая мне ещё один тост.

Я гадала, что скажет Мария Вессон, когда в коридоре раздался громкий шум, и в комнату ворвалась моя мама. По её опухшему лицу бежали слёзы. За ней, тоже весь в слезах, шёл Нед.

– Лотти, – сказала она, обхватывая меня руками, при этом я уткнулась лицом в её старую телогрейку, пропахшую морскими свинками. – Лотти. Я думала, мы потеряли тебя!

Долгий путь назад

– Это не наша собака, – сказала мама, выйдя из комнаты для допросов. Теперь от слёз не осталось и следа, и она выглядела очень сердитой.

– Но его хозяйка в больнице, не могли бы мы присмотреть за ней?

Повернувшись, мама посмотрела на меня.

– Лотти, после всего, что мы пережили из-за тебя, ты думаешь, что я разрешу приютить бездомную собаку?

София смотрела в пол.

Нед наклонился, почесал Бастера за ухом и промямлил:

– Он чудесный пёс.

– Он спас мне жизнь, – проговорила я дрожащим голосом. – И Софии тоже.

Поджав губы, мама выскочила из полицейского участка. Подхватив Бастера, я пошла следом.

Мы ехали по дорогам, которые, казалось, ничем не отличались друг от друга, до тех пор пока не выехали на автостраду. Хотя мне хотелось поговорить с Недом, я молчала, – я слишком хорошо знала свою маму. Вцепившись в руль, она бормотала что-то себе под нос, периодически вытирая его рукавом.

Нед сидел на переднем сиденье. Он повернулся ко мне:

– Я должен тебе кое-что рассказать, я обнаружил…

– Нед, – сказала мама. – Не сейчас.

– Но это…

– Мне всё равно, – сказала мама.

Нед протянул руку к кнопке радио.

– Не смей! – выпалила мама. – Я хочу ехать в тишине.

Нед вздохнул.

Я тоже вздохнула. Мне хотелось узнать, как Нед добрался до дома. Когда он вернулся домой? Отругала ли его мисс Сэкбатт или накормила шоколадным батончиком, или и то и другое? И когда мама с папой узнали о том, что мы пропали? Мне также хотелось бы рассказать Неду о флешке, об автомобильной аварии и о том, как мы карабкались по стеклу. И мне хотелось бы рассказать маме об Айрин, о том, как Айрин поддерживала меня, и о книгах, книгах Айрин – наших книгах. Но ничего такого я не сделала, вместо этого я прислонилась к окну, положив руку на голову Бастера, и смотрела на простиравшийся деревенский пейзаж. Я бросила взгляд на Софию. Та сидела тихо, закрыв глаза, по её щекам струились слёзы.

Шины пронзительно заскрипели, когда мы въехали на подъездную дорожку нашего дома. Мы вывалились из машины и побежали в дом. С крыши стекали струи дождя, сад шелестел и булькал, поскольку папина умная система сбора воды сберегала каждую упавшую каплю, отправляя её в гигантский подземный резервуар, откуда её, слегка зеленоватую, потом насосом закачивали в туалет в качестве воды для смыва. Я всегда думала, что это глупо, но теперь уже не была в этом уверена.

Это лучше, чем пытаться собрать дождевую воду в обрывок фольги от спасательного одеяла.

Папа был дома, он ждал нас, стоя в проёме двери. Он приготовил тосты и ячменные лепёшки и отыскал банку своего вполне съедобного желе из ягод, растущих на кустах живой изгороди. Он крепко прижал меня к себе. Потом он заметил Софию и обнял её тоже.

– Милые мои, дорогие… Я…

Но он был способен говорить не больше, чем я. Его борода щекотала мне макушку, и впервые за много дней я почувствовала себя в безопасности, в полной безопасности.

С другой стороны, мама, бросив ключи от машины на стол, стояла, скрестив руки на груди. Она была такой хмурой, какой я не видела её никогда. Никакой радости она не испытывала.

– И?… – спросила она, переводя взгляд с меня на Софию и обратно.

– Мам, – начал Нед. – Всё это…

– Мы не хотели этого… – забормотала я, но София была проворнее и громче.

Я упала в кресло, и пока она говорила, я намазывала маслом лепёшку.

– Лотти и Нед не виноваты. Я похитила Лотти, она была со мной в одном каяке, а потом я вынудила её пойти со мной, и ей пришлось пойти, а Нед нашёл нас, и я заставила их обоих идти с мной… – София умолкла.

Папа внимательно посмотрел на неё. Мама тоже.

– Правда? – спросила она.

София глубоко вздохнула.

– Я похитила их, я управляла лодкой, поэтому Лотти не могла остановить меня, а потом, когда пришла Вессон, я убежала, и они пошли со мной, и я сделала так, что им стало казаться, будто они не могут оставить меня, но…

– Подожди секундочку, – сказал папа, наливая маме кофе. – Я не думаю, что нам нужно знать, как всё было. Главный вопрос: почему вы это сделали?

Мы молчали.

Папа сидел за столом напротив Софии и смотрел на неё с самым серьёзным выражением лица, таким, с каким он обращается со своими растениями.

– Но, София, почему тебе показалось, что ты должна убежать?

Прикусив губу, та взглянула на меня.

– Из-за Пинхеда, – сказала она. – Потому что он украл мою маму, украл у меня всё. Он знает, где она, но не подпускает её ко мне, он что-то замышляет, он не…

София умолкла. Мама покачала головой.

– Это неправда, верно? – сказала она. – Неправда, что ты никогда не видишь свою маму, что Тревор Пинхед увёз её куда-то, ведь так? – Она говорила не агрессивно, но, казалось, от её слов спина Софии теряет жёсткость, и она поникла. Мама продолжала говорить таким спокойным голосом (такой я маму никогда не видела). – Я имею в виду, да, твоя мама чаще всего находится за границей, но, София, где заканчивается правда и начинается вымысел?

В дверь постучали. Папа пошёл открывать, а мы, прислушиваясь, молча сидели за столом. Голос был женским, и он был мне не знаком.

Крупная слеза, выплыв из уголка глаза Софии, поползла к уголку её рта.

– Что происходит? – сказала я, вставая с лепёшкой в руке.

Папа ввёл в комнату высокую темноволосую женщину. Она была копией Софии, только лет на двадцать пять старше. У неё были такие же чёрные глаза, как у Софии, тёмные волосы и тёмная кожа.

На её лице появилась широкая белозубая улыбка.

– София, – сказала она с южноевропейским акцентом. – Миссис Грин написала мне по электронной почте, я приехала так скоро, как только смогла…

Наклонившись вперёд, София зарылась лицом в её ладони.

– Что? – только и спросила я, окидывая взглядом женщину. – Вы мама Софии?

Папа