Золото мертвых. Смута - Юрий Корчевский

– Так ведь самозванца скинули. Кому и зачем я сейчас нужен?

– У Москвы да у царя всегда врагов много найдётся. Ты почему не в войске?

– Надоело сабелькой без толку махать.

Князь понял его слова превратно:

– Ну да, обошли тебя наградой и лаской. Ни чинов, ни званий, ни денег. Василий Иванович-то, Шуйский, не зря старался – ноне на престоле он самодержец. А тебе, как я понял, ничего не отломилось?

– Вроде того.

– Нехорошо. Так ведь напомнить о себе надо было! Ты ведь не холоп – ты сын боярский! Да и насколько я наслышан, самозванец от твоей руки погиб. Али не верно?

– Верно, от моей. Но глаза мозолить да должности при дворе выпрашивать я не мастак.

– А ты знаешь, я ведь на днях с Василием Ивановичем виделся – спрашивал он о тебе.

– Не может быть! С чего вдруг?

– Не знаю, не сказывал. Я бы, может, и холопа за тобой послал, да не знаю, где живёшь.

– Я слишком мелкая сошка, чтобы князья мой адрес знали.

– Не прибедняйся! Кстати, князь Шуйский не тот человек, чтобы попусту интересоваться. Так где тебя найти можно?

– На постоялом дворе на Сретенке.

– Это там вывеска – крендель и щука под ним на подносе?

– Точно, там.

– Вот и славно. Я, как государя увижу, скажу о тебе. Бывай здоров!

Андрей поклонился, и возок уехал. Ха – как же, вспомнит!

Но, видимо, он на самом деле был очень нужен, потому что уже вечером в дверь комнаты постучали.

– Входите, открыто. – Андрей полагал, что пришла прислуга.

Но в комнату вошёл служивый в кафтане, весь из себя неприметный какой-то. Незапоминающееся лицо – мимо пройдёшь и через секунду уже не сможешь вспомнить, как он выглядел. И одежда под стать: ни блестящих пуговиц, ни яркой рубашки – вся тёмных тонов. А вот взгляд острый. Только вошёл – мигом комнату осмотрел, Андрея с ног до головы взглядом смерил.

– Ты, что ли, Григорий Валуев будешь?

– Я.

– Человек, с которым ты сегодня встречался, к себе зовёт. Собирайся.

– Прямо сейчас?

Служивый кивнул. Андрею он не понравился серостью, безликостью и цепким взглядом – так выглядели заплечных дел мастера, наёмные убийцы. В голове мысль мелькнула – не по его ли душу человечек пришёл?

Андрей открыл сундук, однако человек сразу же предупредил:

– Оружие с собой не брать.

Как будто мысли Андрея прочитал.

Они вышли с постоялого двора, и Андрей увидел стоящий у ворот закрытый возок.

– Садись, – пригласил его служивый и сам полез первым.

Ехали кружным путём – то влево поворот, то вправо. Возок закрыт, и понять, куда везут, невозможно.

Остановились. Первым открыл дверцу и вышел служивый.

Перед ними была глухая кирпичная стена, в которой просматривалась небольшая дверь. И никаких окон, никаких украшений, как в Бастилии.

Андрею это не понравилось, но времени на принятие решения не было.

Служивый ключом отпёр дверцу и слегка подтолкнул Андрея к дверному проёму. После того как они вошли, служивый снова запер дверь.

За поворотом в коридоре стоял стражник, но уже в форме стрельца и с бердышом в руке.

Хм, на тюрьму не похоже. Коридор узкий, с поворотами, тускло освещён факелами.

Пройдя несколько поворотов, они вошли в освещённую свечами комнату.

– Остановись.

Человечек сноровисто обыскал Андрея, удовлетворённо кивнул:

– Проходи, тебя ждут, – и отворил дверь.

Андрей шагнул вперёд.

Большая комната была тускло освещена свечами, а у дальней стены за столом сидел человек. Ба! Да это же сам государь, Шуйский! Вот так неожиданная встреча!

Андрей поклонился. Как бы там ни было, но перед ним царь, хоть и выкрикнутый. В душе ощутил непритворное волнение – для чего его сюда привезли? Ведь почти тайно! И не белым днём – через потайную дверцу и в закрытом возке.

Так он и стоял молча, наклонясь и немного юродствуя.

– Ну, хватит! Помнится мне, раньше ты был куда как более смел.

– Тогда и ты князем был, ноне же – государь.

– Понимаешь момент, значит. Здравствуй, Григорий!

– И тебе долгих лет, государь.

– Присядь-ка. – Шуйский указал на обитую плюшем скамейку, стоявшую у стены. – Не видно тебя! Важное, нужное дело для Руси сделал, самого самозванца застрелил. Да где? В самом Кремле! За такой подвиг боярином жаловать надо!

– Что же не жалуешь?

– Нет, ты всё-таки излишне смел. Похоже, я не ошибся в тебе. Как жил всё это время?

– Как и многие. С купцом в охране ходил в Нижний, на ярмарку.

– И как там? – оживился Шуйский.

– Торгует ярмарка, что ей сделается? Только вот купца моего убили.

– В пьяной драке?

– Нет, новгородские купцы душегубство учинили.

– Неужто ты им обиду с рук спустил?

– Наказал виновного, обоз привёл и вдове награбленное вернул.

Шуйский задумался. Андрей тоже молчал. Государь явно к нему интерес имеет, иначе зачем его сюда доставили?

– Ещё одно подтверждение твоей порядочности.

– А ты сомневался, государь?

– Со всех сторон супостаты к Москве подступают, князья, бояре и воеводы предают. Так что поневоле задумываться станешь, кому доверять.

– Ужель с людьми так худо?

– Людей много, велика Русь. Только вот преданных раз-два – и обчёлся.

Шуйский явно ждал, что Андрей себя в грудь кулаком бить начнёт и в своём расположении заверять. Однако Андрей молчал. Если бы он был ярым сторонником государя, то и после убийства Лжедмитрия держался бы рядом, на виду. И боярином жалован был бы, и дачку получил. Только от дачи прибыль невелика, власть неустойчива. Придёт другой царь – отберёт, у царей это запросто получается. Да и охранять дачу надо, иначе разграбят. Такого разгула убийств, грабежей, разбоя и воровства, как в годы Смуты, на Руси не было никогда.

Не дождавшись заверений в верноподданности, государь продолжил:

– Куракин у меня был. От него и узнал, где ты проживаешь.

– Я секрета не делал, живу, где и жил.

– Очень вовремя ты ему на глаза попался.

– Неужели кто облыжно вину на меня возвёл?

– Не о том речь, – поморщился Шуйский, – ты мне надобен.

– Слушаю, государь.

– Что ты всё заладил – государь, государь… У меня к тебе личное дело.