Нежный ангел - Ли Бристол

Костюм кремового цвета для прогулок. Желтое, цвета лютиков, дневное платье с пелериной в тон платью, с черными узкими полосками. Маленькая шляпка с кружевами и перьями. Черные ботинки из кожи козленка, такой же мягкой, как масло, расплавившееся на солнышке, и пара туфель-лодочек с завязками из белых ленточек в рубчик. Но это было только начало. Нижние юбки — две хлопчатобумажные и одна шелковая — и чулки, настолько прозрачные, что через них просвечивала ее рука. Серые перчатки с крошечными жемчужными пуговками. Милая маленькая сумочка с вышитыми на ней розами и мягкая белая шаль, прикоснуться к которой то же, что прижаться щекой к котенку. Там был даже зонтик от солнца! Она его раскрыла и вертела над головой, смеясь от удовольствия, глядя на узоры из света и тени, которые он бросал на ее лицо.

Это было как все праздники Рождества и все ее дни рождения, вместе взятые, праздники, которые она никогда раньше не отмечала, как исполнение девичьих грез, как сказка, — и ничего из всего этого ей не принадлежало…

Энджел щелчком захлопнула зонтик и посмотрела на всю эту массу красочных и белых как кипень тканей, разбросанных по кровати. Она все больше мрачнела. Она бросила зонтик на кровать и, выйдя в коридор, бесцеремонно постучала в номер, который Адам занимал вместе с ее отцом.

Адам открыл дверь, но Энджел не решилась заговорить с ним сразу же: она не могла вести с ним беседу там, где Джереми мог ее услышать. Поэтому она кивком велела ему следовать за ней и вернулась в свой номер.

Она встала прямо на пороге и сердито показала на беспорядок на кровати.

— Объясните, что, черт возьми, это все значит? — в гневе вскричала она.

Адам посмотрел в ту сторону, куда она показывала; его большие пальцы были заткнуты за ремень.

— Разве вам это не подходит? Продавщица в магазине сказала, что…

— Я уже говорила — мне не нужны подобные глупости, а если бы они были мне нужны, я бы купила все это сама! Я не нуждаюсь в благотворительности ни таких типов, как вы, ни шлюхи-полукровки, которая хочет купить мое расположение!

Выражение лица Адама стало жестким.

— Я думал, вам понравятся эти вещи, — процедил он. — Похоже, я ошибался. — Он повернулся и направился к двери.

Но Энджел не могла позволить, чтобы все закончилось так просто. В ней вскипала ярость, которая была вызвана не только оскорбленной гордостью, но и тем фактом, что она трогала все эти прелестные вещицы, держала их в руках, успела их полюбить, а теперь должна была от них отказаться.

— Это ваш способ меня перевоспитать? — прошипела она. — Нарядить меня в кружево и перья, чтобы я была достаточно хороша и могла встретиться со своей святой мамочкой? Чтобы ей не было неловко за меня?

Адам повернулся к ней, его лицо ничего не выражало, взгляд был непроницаем.

— Я не такой болван, чтобы думать, будто вы примете что-то от Консуэло, хотя, я уверен, она захотела бы подарить вам все это. Все эти вещи — предмет женской гордости и зависти. — Он ткнул пальцем в сторону кровати. — Я думал, они сделают вас счастливой, только и всего. Я заметил, как вы ими восхищались, и, учитывая то, что мы собираемся пробыть здесь несколько дней, я не видел причины, почему бы вам не получить удовольствие, одевшись красиво в том городе, где умеют ценить стильных женщин? — Он пожал плечами. — Если они вам не нужны, просто положите их в коробки и отошлите в магазин. Мне все равно.

Он опять повернулся, чтобы уйти.

Против своей воли Энджел снова бросила взгляд на кровать и почувствовала почти физическую боль от мысли, что ей придется расстаться с такими красивыми вещами.

— Подождите! — сердито позвала она.

В конце концов, она могла позволить себе иметь все эти вещи. Было глупо отсылать их обратно, а потом, через несколько дней, когда она продаст крест, выкупать снова. И Адам… Ее растрогало, что Адам подумал о ней и ему захотелось доставить ей удовольствие. А она не привыкла быть растроганной — в этом смысле. Папа очень огорчится и расстроится, если она обидит Адама, отвергнув его великодушный жест. Конечно, она не была уверена, что ее отец положительно отнесется к тому, что она приняла такой личный подарок от Адама Вуда, но она всегда может ему сказать, что эта одежда куплена на деньги ее грешной матери. К ней папа относился хорошо бог знает почему.

Энджел подняла голову и заявила:

— Я не собираюсь быть с вами любезной.

Он пожал плечами:

— Как хотите.

Она пропустила его реплику мимо ушей. Не так-то легко с ним разговаривать.

— Как только у меня появится возможность, я заплачу вам за все эти вещи.

Ей показалось, что в уголках его губ она заметила что-то вроде улыбки.

— Если только вы действительно этого захотите. Однако я думал, что ваш папа будет просто лопаться от гордости, увидев вас сегодня вечером в этом зеленом платье. Я слышал, что здесь поздно ужинают, так что будьте готовы к девяти.

— Я в самом деле хочу вам за все заплатить! — закричала она ему вслед, когда он уже закрывал дверь.

Она немного помедлила в нерешительности, все еще сомневаясь, правильно ли поступила. Затем подошла к бюро, открыла Библию и прикоснулась к кресту. Он казался таким массивным и роскошным на ее ладони. Она обязательно расплатится с Адамом. И это будет только начало. Скоро ее шкаф будет забит бархатными платьями и шелковыми нижними юбками, на каждый день месяца у нее будет особая шляпка, и несколько дюжин пар вечерних туфелек из телячьей кожи, и перчатки с пуговками из настоящего жемчуга…

Она повернулась к кровати, и ее лицо озарилось улыбкой настоящей радости, когда она окинула взглядом все лежащее перед ней великолепие. Чудесно будет увидеть, как засияют папины глаза, когда она спустится вниз в этом зеленом платье.

Она приняла душ, оделась и провела непомерное количество времени, укладывая свои волосы так, чтобы воспроизвести прическу, которую она видела на портрете, висевшем на стене в ювелирном салоне. Она опустила волосы на лицо и расчесала их щеткой, чтобы они были пышными, а затем вернула их на место и затянула в узел на затылке, оставив свободными несколько локонов, которые шаловливо спускались на ее плечо. Она жалела, что у нее нет драгоценностей или украшений для волос, и не понимала того, что именно их отсутствие и делает ее неотразимой.

Но пока не была застегнута последняя пуговица и не была приведена в порядок последняя складка на платье, она не признавалась себе, что горела нетерпением увидеть не только папины глаза, но и глаза Адама Вуда.

Разочарование ее не постигло! Адам и Джереми ожидали ее в коридоре, и она спустилась по лестнице одна. Они в тот момент стояли возле двери и разговаривали, и первым взглянул в ее сторону Адам. Потом он посмотрел на нее еще раз. Затем он уставился на нее, открыв от изумления рот.

Он тронул Джереми за руку, и тот тоже повернулся, чтобы увидеть ее.