Открывая дверь в прошлое. О любви, счастье и стране, которой больше нет на карте - Наталья Игоревна Ковалёва

Все пассажиры автобуса сидели абсолютно спокойно, не возмущаясь и не выказывая никакого беспокойства. В салоне стояла гробовая тишина. Прошло ещё десять минут.

– Если из-за поломки стоим, то шофёр что-то бы ремонтировал, а он сидит спокойно, – шёпотом высказала предположение Анжела. Девушки недоуменно пожали плечами. Пауза основательно затягивалась, и в салоне нарастало незримое напряжение. Хотя ситуация была совершенно непонятной, Ириша почувствовала неладное. Бросив беспомощный взгляд на водителя, она вдруг увидела, что он, поймав её отражение в зеркале обзора, подзывает её подойти еле заметным движением руки. Девушка похолодела. «Неужели мы билеты неправильно оплатили?» – подумала она, двигаясь к нему по проходу между креслами. Когда Ириша приблизилась к водителю, он повернулся к ней с презрительной усмешкой на лице.

– Извините, – с виноватым видом обратилась девушка к мужчине, – у нас какие-то проблемы с билетами?

– У вас проблемы не с билетами, а с твоими подругами, – холодно ответил водитель по-русски с явным прибалтийским акцентом, обращаясь к ней на «ты».

Ириша растерянно взглянула на Гаянэ и Анжелу, стоявших в отдалении.

– А что не так с ними, не пойму. – Она вновь перевела взгляд на мужчину.

– Я никуда не поеду, пока твои подруги не выйдут из автобуса, – так же холодно произнёс водитель и добавил: – Ты можешь остаться.

– Но почему они должны выйти? – Девушка ничего не понимала, но её сердце учащённо забилось от волнения. – Объясните, пожалуйста.

– Ничего не собираюсь объяснять. – Мужчина говорил медленно, растягивая слова. – Пока эти «чёрные» не выйдут из автобуса, я не тронусь с места.

Ириша стояла минуту молча, как громом поражённая. Для неё, советской комсомолки, так много слышавшей по советскому радио и телевидению о великой дружбе народов СССР, это было дико и возмутительно.

– Да как вы смеете так говорить? – Девушка, не сдержавшись, повысила голос. В ней говорила обида за подруг, которых только что унизили, обида за страну, которую она так любила и верила каждому слову советской пропаганды. Её лицо пылало от гнева, руки тряслись, сердце готово было выскочить из груди. Перед глазами пронеслись «каменные» лица эстонских продавщиц, пронизывающих ледяными взглядами Снежных королев её темноволосых подруг, неприветливые женщины на автобусной остановке, кривая, самодовольная усмешка водителя. И Ириша, как бы обращаясь к ним ко всем, гневно произнесла ещё раз:

– Да как вы смеете? – это было сказано громко, на весь автобус. – Мы с вами живём в одной стране, в Советском Союзе, где все народы равны, и никто не имеет права разделять людей на «высших» и «низших», на «чёрных» и «белых». – Иришу всю трясло, голос срывался на крик. Она обернулась в салон автобуса, ища поддержку у пассажиров, но увидела непроницаемые лица и общее ледяное молчание. Девушку осенило: «Да они понимали с самого начала, почему стоит автобус, и были солидарны с водителем». Это не укладывалось у неё в голове. От такой несправедливости на глазах у Ириши закипели злые слёзы.

– Мои подруги не выйдут, стойте хоть до утра, – сказала она, глядя водителю прямо в ухмыляющееся лицо, – это ваша работа, и вы обязаны её выполнять. Так что всё равно поедете, никуда не денетесь.

– Да, я поеду туда, куда НАМ надо, – с «олимпийским» спокойствием ответил водитель, делая ударение на местоимении «нам». – А ВАМ всем троим в другую сторону.

Он в воздухе ткнул пальцем в информационный знак на другой стороне улицы, указывающий направление на выезд из города.

Ириша попыталась что-то возразить, но возле неё уже стояли Гаянэ и Анжела, обе без кровинки в лице. Пробираясь по проходу к подруге, они всё хорошо слышали, и на них это произвело ещё более тягостное впечатление, чем на Иришу.

– Не стоит, Ира, мы не можем больше здесь находиться. – Гаянэ била нервная дрожь.

– Откройте первую дверь, мы выходим, – сказала водителю Анжела побелевшими губами и крепко сжала руки обеих подруг.

Как только девушки вышли из салона, автобус в ту же минуту тронулся с места.

Ильме и Маркус, увидев издалека стоящих на остановке подруг, с радостью бросились им навстречу, чтобы узнать, куда те направляются, но осеклись на полуслове, увидев их расстроенные лица. Рассказывая друзьям о случившемся, Гаянэ расплакалась:

– Ну, почему, почему они так к нам относятся? Что мы им сделали? – Она не могла успокоиться, уткнувшись в плечо Анжелы.

Та обнимала её, пытаясь утешить, но и ей было очень грустно.

Ильме тоже с нежностью вытирала слёзы своей черноглазой подруге, которую уже успела полюбить, а расстроенный Маркус переминался с ноги на ногу, не зная, как успокоить девчонок. Ириша, сочувственно глядя на расстроенных девушек, решила прояснить ситуацию.

– Маркус, скажи, как друг, в чём тут дело? Откуда здесь такая ненависть к приезжим? – У неё дрожал голос от возмущения.

– Да нет, нет, никакой ненависть, – растерянно произнёс Маркус, коверкая русские слова. – Мне отец говорить, что мы не хотеть в Союз, мы хотеть сами жить, а нас заставить.

Он покраснел не столько от усилия говорить по-русски, а скорее от того, что такие неприятные вещи пришлось сказать девушкам, которых он считал своими друзьями. Ильме погладила его по взволнованному лицу и улыбнулась Ирише.

– Это всё политика. Вот мы с Маркусом тоже эстонцы. Ну и что? Мы же вас любим. – Ильме прижала к себе притихшую Гаянэ, а Ириша вместе с Анжелой в ответ обняли её. И уже всех девчонок сразу, улыбаясь, прижал к себе Маркус.

«Вот теперь это настоящая дружба народов, – пронеслось в голове у Ириши. – Даже ради одного этого мгновения сюда стоило приехать». И девушка счастливо улыбнулась.

Дотянуться до звезды

Не вздыхайте с сожалением, наблюдая на тёмном небосклоне далёкие яркие звёзды. Вам до них никогда не дотянуться. Только самые отчаянные, желая прикоснуться к этому чуду, поднимаются всё выше и выше, не замечая той последней черты, за которой начинается бездна. Смельчаки сгорают от яркого звёздного света, падают, так и не долетев, и не успев насладиться величием и красотой небесного чуда.

* * *

Одна и та же песня уже в шестой раз звучала на весь московский двор из открытого на первом этаже окна. В дверь постучали. Эля с сожалением сняла иглу проигрывателя с пластинки и в наступившей тишине направилась в прихожую. «Никогда не дадут нормально послушать любимого певца. Ну что за люди?» – подумала она, открывая дверь. На пороге стояла соседка Альбина Феодоровна, бывшая актриса МХАТа, ныне пребывающая на пенсии и никак не желающая с этим мириться. Она так и представлялась всем: «ФеОдоровна» –