Правозащитник - Артур Строгов

— Коробцев хотя тоже считается правозащитником, но у него ни Вашего влияния, ни возможностей. Он только может брать силой голоса.

— Да уж, этого у него не отнимешь, но тоже честный человек. А таких немного! — произнес Белосельский. — Правда, он меня недолюбливает, считает снобом и неискренним, но мне это безразлично. Хорошо, вернемся к Нечаемым. Будем придерживаться первоначального плана. Судья куплен, ты мне давал досье этого жреца Фемиды. Я не прочитал и половины досье и выбросил его в мусорную корзину. И как земля носит таких людей… Ну ничего, он скоро ответит за все… Кроме всего прочего, наш противник — известный ресторатор, он связан с самыми жуткими головорезами Москвы.

— Да, я уже определил какие это группировки и составил план на случай атаки и защиты. Нам понадобится шесть «легких групп» и одна «тяжелая».

— Хорошо, раз файл готов, пришли его мне, завтра я отдам его Сафронову и он выделит нам людей.

— Я думаю, что на этот раз они будут атаковать нас со всех сторон. Мы потревожим осиное гнездо.

— Да, зато в случае победы я испытаю чувство огромного облегчения. Ведь ресторатор — крупная рыба. У нас давно таких не было.

— Очень опасные люди, мстительные… И ни один здравомыслящий человек не осмелится выступить против них.

— Как ты знаешь, я всегда берусь за безумные и неосуществимые идеи… Хорошо. Ты отлично поработал. Можешь идти.

Оставшись один, Белосельский вновь стал думать о предстоящем выступлении на суде в качестве свидетеля. Но иногда он возвращался мыслями к Лизе, и на его губах появлялась легкая улыбка.

* * *

Проснувшись, Лиза сначала не могла понять, где находится. Прошлое казалось ей сущим кошмаром, и она хотела забыть его. Но настоящее — точнее, обстановка, в которую попала девушка, — скорее напоминала сказку.

Перед ее глазами все еще мелькали бесконечные дороги, пыльные поезда, неказистые станции, окрики кондукторов, обидные замечания… Еще вчера ей негде было жить, нечего есть, она ощущала себя несчастной, потерянной, заблудившейся в жестоком мире, и вот теперь, находясь в красивой гостеприимной комнате, комнате, которая была к ней так добра и где она так сладко уснула, Лиза еще раз протерла глаза, чтобы убедиться лишний раз, что она не грезит наяву. Обнаружив в ванной все необходимые принадлежности и наскоро причесавшись, Лиза решила выйти из «укрытия» и найти Алексея. Но едва она вышла, как несколько смутилась, увидев ряд бесконечных комнат и переходов. Впрочем, дойдя до конца красивого холла, Лиза наткнулась на невысокую девушку, которая, по-видимому, ждала ее и предложила проводить в гостиную.

— Господин Белосельский уже о Вас спрашивал, — произнесла девушка довольно бойким голоском, в котором сквозило некоторое любопытство.

Лиза догадалась, что девушка была телохранительницей, так как была облачена в странный черный комбинезон с широкими карманами, из которых торчали странные металлические рукоятки (по-видимому, от пистолетов).

Лиза кивнула и молча последовала за своей провожатой.

Белосельский и вправду ее ждал. Было уже девять часов утра. Он немного опаздывал, так как должен был ехать в суд, но не мог преодолеть в себе желание позавтракать вместе с Лизой.

Увидев Белосельского, девушка вновь смутилась, и благодарность, вылетевшая из ее уст, звучала несколько искусственно. Белосельский обратил внимание на ее дешевый, слегка потрепанный синий вязаный свитер и потертые джинсы; на ногах — резиновые кеды. Она казалась ему совсем девочкой, которой еще нет и восемнадцати лет.

— Садитесь, Лиза. Выпейте кофе со мной. Я заранее извиняюсь, что навязываю Вам свое общество… Просто, возможно, меня не будет дома несколько дней… — и тут же прибавил: — Вам понравилась комната?

— Да, она просто потрясающая.

— Вы хорошо спали?

Лиза вновь поблагодарила его, но он заметил, что девушка загрустила.

— Лиза, я знаю, о чем Вы подумали. Давайте заключим новое соглашение?

— Какое?

— Вы останетесь здесь на несколько дней… пока… пока я не разберусь с делами. Это займет два-три дня.

— Я так не могу… не могу… у Вас остаться… просто так… не могу и все.

— Ну Вы же останетесь как будто в отеле. Вы мне заплатите за три ночи по десять долларов.

— Я повторяла вчера, что я не глупая. В отеле таких комнат нет.

— Лиза, собственник отеля имеет право назначить любую цену. Итак, за три дня это составит тридцать долларов. Мне их потом вернет Ваша родственница. А Вы пока останетесь здесь.

— Я не могу так поступить, извините, не могу.

— Почему?

— Я говорила вчера, я же Вас не знаю. Потом, Ваши приемные дети не будут согласны. Ведь это их дом тоже. Я видела девушку…

— Это Ива.

— Да, скорее всего, это была она.

— Лиза, выпейте кофе, прошу Вас. Почему невозможно Вас уговорить? Разве это к чему-нибудь обязывает?

— Я не могу принимать помощь от чужих людей. Я ничем не заслужила этого… Если бы я могла быть полезной…

— Лиза, мы это обсудим через три дня, когда я освобожусь.

— Только три дня?

— Только три.

— Я не знаю, правда. Может быть. Но если мне что-то не понравится, я уйду.

— Лиза, Вы можете уйти, когда захотите. Вы свободны. Однако самое разумное — это найти близкого Вам человека. По Вашим словам, это Ваша тетя. Разве нет?

Лиза промолчала. На ее щеках выступил легкий румянец.

— Какое значение имеют несколько дней? Оставайтесь, Лиза. Вы очень упрямая девушка.

— Ну хорошо, я останусь. Но если я увижу подвох, то уйду… Обещаете?

Белосельский обещал.

Лиза пила кофе, и ему было приятно смотреть, как она красиво держит фарфоровую чашечку своими тонкими изящными пальцами.

— Я с ума сошла, что принимаю Ваше предложение. Вы, наверно, считаете меня очень глупой. Скажите откровенно: почему Вы это делаете?

— Лиза, я же объяснил уже… у меня сегодня выступление в суде…

— В суде?

— Да, как Вы, наверно, догадываетесь, я являюсь правозащитником. Я представляю интересы людей, которые не могут рассчитывать на правосудие, поскольку оно куплено могущественными мерзавцами. У этих людей нет адвокатов, нет денег на юридическую защиту, зачастую у них отняли все — и только я могу помочь…

— И это Ваша… профессия?

— Да, и не только… Впрочем, как Вы поняли, наверно, я учредил несколько фондов…

— Глупо, наверно, но я всегда мечтала защищать права животных…

— Правда?

— Да, я, например, не люблю цирк… я не могу понять, почему людям нравится смотреть, как издеваются над животными, заставляя их ходить по перекладинам или выставляя в клетках на всеобщее обозрение…