Вечная принцесса - Филиппа Грегори

— Но он всего лишь второй сын, — мягко сказала Каталина.

— Его все любят, — мрачно ответил он. — Что он ни захоти, стоит ему только попросить, и он все получает!

— Однако же не он принц Уэльский, — подчеркнула она. — Возможно, он умеет нравиться людям, но настоящего веса у него нет. Он и остается-то при дворе только потому, что недостаточно важен, чтобы послать его сюда. Твой отец имеет на него свои виды. Скорее всего, его женят и отошлют прочь. Второй сын — это все равно, что дочь.

— Он предназначен церкви, — сказал Артур. — Пойдет в священнослужители. Куда ж ему жениться? Так и останется в Англии. Скорее всего, будет архиепископом, придется мне терпеть его здесь… Ну, если, конечно, он не выбьется в Папы.

Она рассмеялась, представив себе розовощекого светловолосого мальчика в папском облачении.

— Какие мы все будем великолепные, когда вырастем! Мы с тобой — король и королева, а Гарри — архиепископ, а может, и кардинал!

— Нет-нет, Гарри никогда не повзрослеет, — настойчиво сказал Артур. — Так всегда и останется самовлюбленным мальчишкой. И поскольку моя бабушка, да и отец тоже всегда его баловали и ни в чем не отказывали, он жадный и капризный.

— Ну, может быть, все-таки с возрастом он переменится… Видел бы ты мою самую старшую сестру, бедняжку Исабель, перед тем как она впервые уехала в Португалию! Ты бы решил, что нет девочки тщеславней и суетней, чем она! Но когда ее супруг умер, она, вернувшись домой, только и говорила, что хочет уйти в монастырь. Сердце ее было разбито.

— Ну, сердце Гарри так просто не разобьешь, — уверил ее Артур. — У него его просто нет.

— Про Исабель я думала так же, — возразила она. — Но в самый день свадьбы она влюбилась в своего мужа и больше, как говорила, не могла полюбить никого. Конечно, ей пришлось выйти замуж второй раз, но она сделала это с неохотой.

— А ты? — неожиданно поинтересовался он.

— Что я? Вышла ли я замуж без охоты?

— Нет! Влюбилась ли ты в мужа в день свадьбы?

— Ну, уж точно не в день свадьбы, — покачала она головой. — Кстати, о хвастунах! В этом смысле Гарри ничто рядом с тобой! Я тогда слышала, как наутро ты бахвалился!

Ему хватило совести принять виноватый вид.

— Ну, я, наверно, сказал что-то такое, чтобы разрядить обстановку…

— Ты сказал, что «был ночью в Испании»!

— Ох, Каталина, прости меня! Я был дураком, ты права, вел себя как мальчишка. Но теперь я мужчина. Твой супруг. И все-таки ты влюбилась в своего суженого, не отрицай этого!

— Да, но не сразу. Совсем не сразу, — смягчаясь, признала она. — Любовью с первого взгляда это не назовешь.

— Я знаю, когда это случилось, не отговаривайся. Это было тем вечером в Бурфорде, когда ты плакала, а я впервые поцеловал тебя, как полагается, и вытер тебе слезы рукавом. И той ночью я пришел к тебе, и в доме было так тихо, словно кроме нас в целом мире не было ни единой души.

Каталина теснее прижалась к мужу:

— И тогда я рассказала тебе свою первую историю. Ты помнишь, о чем она была?

— Да. О пожаре в Санта-Фе. Когда от испанцев отвернулась удача.

— Вообще-то, — кивнула она, — мы приходили как завоеватели, с огнем и мечом. Мой отец славится своей безжалостностью.

— Вот это да! Как же он рассчитывал завоевать сердца людей?

— Силой страха, — просто ответила она. — И не по своей воле он это делал. По Господней. Иногда Господь тоже безжалостен. Это ведь была не просто война, а Крестовый поход, священная война против неверных, благословленная Папой. А во время Крестовых походов воинам Христа приходится быть жестокими.

Артур кивнул, соглашаясь.

— Вот какую песню сложили мавры о моем отце. — И, откинув голову, низким голосом пропела, на ходу переводя слова на французский: — «Всадники скачут к вратам Альвиры, вступают в Альгамбру. О, ужас! С ними король! Сам Фердинанд ведет свою армию по берегам реки. А рядом с ним Изабелла, королева с сердцем мужчины».

— Спой еще! — в восторге вскричал он.

Рассмеявшись, она повторила куплет.

— И что, они, в самом деле, величали ее «королева с сердцем мужчины»?

— Отец говорит, что, когда она в лагере, это лучше, чем два дополнительных отряда! Мы не понесли поражения ни в одной битве, в которой она участвовала.

— Вот каким должен быть король! Чтобы о нем песни слагали!

— Да уж, — сказала она. — А представь, каково это — быть дочерью героини легенд и преданий! Неудивительно, что я тоскую по ней. Нет ничего на свете, чего бы она боялась. Когда огонь уничтожил наш лагерь, она тоже не отступила. Даже когда мой отец и все советники согласились, что армии следует отойти в Толедо, перевооружиться и вернуться к боевым действиям на следующий год, матушка твердо сказала «нет».

— Интересно, она спорит с мужем при людях? — спросил он, пораженный мыслью, что жена может вести себя как ровня.

— Нет, она очень дипломатична, — задумчиво проговорила Каталина, — никогда не противоречит и не выказывает пренебрежения. Но он тут же чувствует, когда она с ним не согласна. И, как правило, поступает так, как хочет она.

Артур покачал головой.

— Я знаю, ты думаешь, что жена обязана подчиняться. Матушка и сама бы так сказала. Однако дело в том, что она всегда права, — сказала дочь Изабеллы. — Насколько я сейчас могу вспомнить, о чем бы ни шла речь, похоже, сам Господь у нее в советниках и она всегда знает, как следует поступить.

— Похоже, она необыкновенная женщина.

— Королева! — просто сказала Каталина. — Королева, и все тут. Не по браку — по праву. Не простолюдинка, которая поднялась к трону. Королева, спасенная Господом из всех передряг.

В ту ночь мне приснилось, что я птица, стриж. Легкая, стремительная, я лечу высоко над Кастилией, на юг от Толедо, миную Кордову, и дальше, дальше на юг, к Гранаде… Земля подо мной как рыжеватый ковер, сотканный из золотого руна овец, которых пасут берберы, медный покров, прорванный бронзовыми скалами такой высоты, что даже оливы не могут уцепиться корнями за крутые их склоны. Все дальше и дальше лечу я, маленькое птичье сердце гулко бьется в груди — и вот, наконец, розовые стены неприступной крепости Алькасара и дворцы Альгамбры. Пикируя вниз, я едва миную острую крышу Сторожевой башни, над которой когда-то развевался флаг с полумесяцем, резко снижаясь в Миртовый дворик, чтобы кружить там в теплом, душистом воздухе в окружении изящных, украшенных цветной плиткой зданий, глядясь в зеркало вод, и, наконец, вижу ту, кого я искала: мою матушку, Изабеллу Католическую. Она гуляет, вдыхая теплый вечерний воздух, и думает о своей дочке — как она там в далекой Англии…

— Хочу просить тебя познакомиться с одной леди. Она мне друг и хочет стать другом и тебе, — произнес Артур, тщательно подбирая слова.