Волк и голубка - Кэтлин Вудивисс

Вулфгар схватил ее за плечи и стал трясти, пока у Эйслинн не застучали зубы.

— Помоги мне Бог, девушка, я велю приковать тебя к моему поясу, лишь бы удостовериться, что ты ничего не сотворишь!

Эйслинн, рванувшись, отскочила и окинула его пронизывающим взглядом сквозь застилавшие глаза слезы.

— Не бойся, благородный лорд. Я дорожу своей жизнью. И если успела забеременеть, обязательно выношу дитя, признаешь ты его своим или нет.

— Я бы не хотел иметь твою смерть на совести, — с облегчением признался Вулфгар.

— И к тому же кто тогда будет твоей шлюхой? — с горечью бросила она.

— Эйслинн, — одернул он, — придержи язык. Я устал от бесконечных колкостей.

— Неужели, господин? Не думала, что столь грозный рыцарь испугается языка какой-то девчонки.

— Своим ты то и дело пускаешь кровь, — вспылил Вулфгар.

— Прошу прощения, сэр, — смиренно пробормотала она. — Мой господин сильно страдает?

— Господин! Господин! — передразнил он, не обращая внимания на издевательский тон. — Я сказал, как меня зовут! Эйслинн вскинула голову:

— Неужели ты позволишь рабыне звать тебя по имени?

— Я требую этого, Эйслинн! — воскликнул он, низко склоняясь перед ней.

— Как прикажешь… Вулфгар, — коротко кивнула девушка. Рыцарь шагнул к ней и, обняв, несколько секунд удерживал на месте.

— Ты выбрала участь рабыни по собственной воле, но я желаю видеть тебя иной. И пока я изливаю в тебя свое семя, все будет по-моему.

Он впился в ее уста, заглушая гневные слова. Эйслинн попыталась вырваться, но он стиснул ее безжалостной хваткой. Вулфгар уткнулся в ее шею, и Эйслинн почувствовала неумолимое давление его чресел и поняла, что сейчас безвольно отдастся его дерзким объятиям. Отчаянно стараясь овладеть собой, она тихо охнула:

— Госпо… Вулфгар! Ты делаешь мне больно!

Но вместо ответа он обрушил на нее дождь поцелуев. Когда их губы снова встретились, Эйслинн застонала и запрокинула голову.

— Пусти меня! — приказала она куда более разгневанная на себя, чем на него, потому что не могла усмирить бушующее в крови желание. — Пусти, говорю!

— Нет, — хрипло выдавил он и приник губами к ее груди. Обжигающее дыхание, казалось, опалило нежную кожу даже через ткань платья. Вулфгар наклонился, подхватил ее на руки и, не обращая внимания на бурные протесты, понес к постели и стал раздевать. Он разметал ее волосы по волчьим шкурам, пока огненные пряди не заструились, словно шелковые, а сам отступил и сбросил одежду, не отрывая глаз от ее сияющей наготы.

— Это неприлично! — охнула Эйслинн в приступе девичьей скромности. В свете дня их обнаженные тела, казалось, навсегда запечатлелись у нее в мозгу. Впервые она увидела его таким — воином с бронзовой кожей, языческим богом. Столь великолепное существо жаждет покорить каждая женщина!

— Ведь солнце еще высоко! — воскликнула она. Но Вулфгар, усмехнувшись, бросился на постель подле Эйслинн.

— Это не имеет никакого значения, — заверил он. — По крайней мере между нами не будет больше секретов.

Девушка покраснела еще гуще, но во взгляде Вулфгара загорелось восхищение. Он осторожно погладил ее, поражаясь бархатистости и мягкости кожи.

Эйслинн поняла, что возврата к прошлому нет и остановить его нельзя. Но она, со своей стороны, была полна решимости оставаться равнодушной и ничем не выдать собственных желаний. Вулфгар достиг вершины наслаждения, но лишь поднявшись, выказал свое неудовольствие. Эйслинн подавила торжествующую улыбку и холодно встретила его взор.

— Мне кажется, милая, — тихо пробормотал он, проводя пальцем по ложбинке между ее грудями, — что ты противишься не мне, а себе. Но клянусь, придет время, когда при одном моем прикосновении ты будешь молить о ласке!

Эйслинн, притворившись, что не слышит, продолжала смотреть на него. Вулфгар задумчиво вздохнул и стал одеваться. Когда он вновь восторженно оглядел ее обнаженное тело, девушка вскочила и прикрылась волчьей шкурой. Вулфгар пожал плечами и рассмеялся. Одевшись, он подобрал разбросанную по полу одежду и протянул ее Эйслинн. Та многозначительно поглядела на дверь, давая понять, что ему пора уходить, но Вулфгар покачал головой, и улыбка тронула его губы.

— Нет, я пока остаюсь. Тебе придется привыкнуть ко мне, прелестная Эйслинн, и знай, я не позволю твоей скромности лишить меня удовольствия.

Девушка разъяренно уставилась на него и, вызывающе хмыкнув, уронила шкуру.

Как была, обнаженная, она грациозно направилась к очагу, не заметив, что серые глаза вновь загораются страстью. В это мгновение Вулфгар был донельзя потрясен собственными непривычными ощущениями.

Неожиданно снизу крикнули, что к Даркенуолду приближаются неизвестные, и Вулфгар, словно обрадовавшись непрошеному вмешательству, пристегнул меч и торопливо вышел. Эйслинн быстро натянула платья и, рассеянно откинув волосы за спину, покинула комнату. На лестнице она столкнулась с Рагнором. Он загородил ей дорогу, а как только девушка попыталась обойти его, расставил руки. Эйслинн смерила норманна уничтожающим взглядом.

— Позвать его или позволишь мне пройти? — сухо осведомилась она, увидев, что Вулфгар ожидает на пороге незваных гостей. — Разве Вулфгар не предупреждал, чтобы ты оставил меня в покое и не подвергал себя лишним унижениям, как в тот раз?

— Когда-нибудь я убью его, — прошептал Рагнор, но тут же улыбнувшись, коснулся ее длинного локона: — Я готов на смерть и позор, только бы быть рядом с тобой, малышка.

— И без сомнения, повесил бы меня на первом попавшемся суку, как только пресытился мною, — язвительно фыркнула она.

— Никогда, голубка, — усмехнулся Рагнор. — Я не стал бы так грубо с тобой обращаться.

— Я саксонка, — напомнила Эйслинн. — Почему же нет?

— Потому что ты прекрасна.

Он осторожно положил локон ей на грудь и не спешил убрать руку.

— Вижу, он неплохо развлекается. Щеки у тебя все еще пылают.

Побагровев от смущения, Эйслинн снова попробовала протиснуться мимо Рагнора, но он сжал ее пальцы.

— Не торопись.

— Немедленно оставь меня в покое! — разъяренно прошипела девушка.

— Неужели не скажешь на прощание ни единого доброго слова?

Эйслинн вопросительно подняла брови:

— Ты снова уезжаешь? Как скоро?

— Не волнуйся так, голубка. Ты ранишь меня своим равнодушием.

— Зато в твое отсутствие шанс вновь быть изнасилованной значительно снижается, — ехидно напомнила она. — Но признайся, зачем я тебе нужна? Разве там, куда ты едешь, нет женщин?

Рагнор наклонился ближе и шепнул, словно поверяя тайну:

— Они всего лишь шипы. А ты благоуханная роза. И не успела она отпрянуть, как он быстро прижался к ее губам и, отступив, прижал руку к сердцу: