СССР: вернуться в детство 2 - Владимир Олегович Войлошников

должен быть выписан на одного и того же землепользователя, что, в общем-то, тоже логично.

— Одним словом, чуть не запутался я с вашим семейством. Плюнул, поставил метки по три сотки. Хорошо ещё раз подумайте, как делим — и будем выписывать ордера.

— Ну, если мой кусок должен примыкать, — подала голос я, –то первые шесть — я и бабушка.

Это до меня вчера вдруг дошло. Как до утки на седьмые сутки, ага. Если наши с бабушкой участки по документам будут по раздельности, то по нормативам нам не разрешат поставить на участке дом или он будет такой узкий, как коридор. Значит, надо объединяться!

— А остальных пять человек, — поднял руку Женя, — в общий объедините.

— Понял, — Юрий извлёк из портфеля линейку и карандаш и начал вносить в план метки, параллельно выписывая регистрационные карточки, сильно похожие на квартирные ордера. В них тоже было впечатано: по решению Исполкома, название земельного товарищества, номер участка, площадь и все, кто в его получении участвует поимённо.

После наших с бабушкой шести соток дальше получилось так: мама и Женя (с Федькой и Жениной роднёй) — пятнадцать, Рашид с Валей — тоже пятнадцать, остальные семейства — по двенадцать соток.

По итогу нашей компании досталось больше трёх четвертей левой стороны улицы и чуть больше десятой части всего товарищества целиком.

— А колышки? — учительским голосом спросила Клара.

— Секунду, — Юра спрятал канцелярию и вручил тёте Кларе план, — Подержите, пожалуйста. Лишние колышки прямо сейчас уберём. На будущее, на всякий случай запомните: одна сотка — два с половиной метра по линии дороги.

Все дружно закивали.

Землемер забрал у тёти Клары план и защёлкнул свой портфель, как раз когда на улицу заезжал школьный автобус.

— Поздравляю вас, товарищи! Можете приступать к землепользованию. А! Чуть не забыл. Подключение этого товарищества к электросети запланировано на двадцатое мая. Если хотите сразу подключить электросчётчик, нужен хотя бы сарайчик. Хоть маленькую будочку поставьте, лишь бы внутрь дождь не протекал. Иначе потом придётся отдельно вызывать, а сейчас такой вал подключений, будете в очереди сто лет ждать.

Все хором сказали «спасибо!» и побежали «пощупать» свою землю. А мы с Женей стояли посреди неэпически, извините, огромного куска земли. Семьдесят соток! Семьдесят одна.

— Ты, Жень, как хочешь, — сказала я, — а я считаю, что для раскорчёвки надо нанять профессионалов.

— М-да?

— А ты хочешь руками корячиться? Это сколько лет вы с мамой будете свои пятнадцать соток колупать?

— М-м…

Я фыркнула.

— Только мычать и остаётся. Слушай! Мои предложения просты и прекрасны. Пошли, прогуляемся до этих, которые противопожарку чистят. Полюбас, там трактор есть. Как минимум, раскорчует.

Мы крикнули нашим, что «щас придём» и пошли вдоль верхнего края садоводства.

— Я считаю, что больше десятки за разработку давать не сто́ит.

— За сотку ты имеешь в виду?

— Ну, не за сотку. За индивидуальный надел.

— За три?

— Ну, да. Какой дурак тебе будет за десятку всё поле корячиться? Ты бы вот стал?

Теперь фыркнул Женя.

— Вот именно. И я бы не стала. А если у них плугов-борон нет, то чисто корчёвка ещё дешевле должна быть. Ты не торопись большую цену предлагать, поторгуйся там с ними.

— Я?

— Ну, не я же. Там же сугубо специфический коллектив.

— Это верно.

— И про вспашку спроси. Есть возможность — нет. Может, подскажут, куда сунуться…

Вот так я потихоньку училась быть серым кардиналом. А как иначе? Есть такие места и общности, в которые без прикрытия лучше вообще не соваться. Не то что бы там люди особо злобные. Нет. Просто меня не заметят, да и всё. Как говорящую кошку. Говорящих кошек не существует — это аксиома. Наличие говорящих кошек потрясает основы представлений об устройстве материального мира. Мозг стремится защитить себя. Поэтому говорящих кошек все игнорируют.

Такие дела.

Мы дошли до бригады, и, конечно же, не обнаружили никаких приспособлений для вспашки (нафиг бы они здесь были нужны, спрашивается), зато Женя так ловко повёл разговор, что сговорился о полной зачистке всего нашего общеродственного участка за каких-то двести рублей! Два рубля сотка и сорок четыре рублей скидка за опт. Вах, я прям им горжусь.

— Завтра в четыре пойдёт? — спросил явно вусмерть уставший тракторист. — Отоспаться хочу да дома хоть со своими побыть, пашем как бобики, без передыху…

— Пойдёт, я сам тоже с ночной посплю и приеду.

— Тридцать рублей? — засомневалась тётя Валя.

— Да даже не тридцать, он же нам скидку обещал! — я посчитала на бумажке. — Получается, каждые три сотки — пять рублей. Двадцать пять. Вы подумайте: корчёванное перекопать куда проще. А так вы сколько мучиться будете? Старый-то участок вам за две недели сказали освободить. Садить на нём уже не получится.

— Ой, точно! — всплеснула руками она. — Рашид! Давай заплатим, картошку хоть, морковку надо посадить. Да клубнику придётся пересаживать… Когда возить-то будем?

Тут надо пояснить, что в автоколонне дядь Рашид рулил на грузовичке, и мог договориться, чтоб использовать его «в корыстных целях» — вот так перевезтись, например.

Хлопот, короче, у всех много, да все разные.

С садоводства приехали снова к нам. Смеялись над скептиками, которые не верили в получение участков. Сомнения развеялись, документы — вот они, на руках! Пили чай, обсуждали, как лучше что организовать. Капитальных заборов между участками решили не ставить, ограничиться невысоким штакетником — такие, знаете, в некоторых детских садах вокруг игровых площадок городят, высотой примерно по пояс. Сразу договорились оставить в этих перегородках калитки для прохода, чтоб, если что, через улицу друг ко другу не бегать.

Мама сняла со шкафа рулон миллиметровки, мы размотали его по столу и расчертили общий план. Офигеть какой здоровый кусок получился! Нужно было определиться хотя бы с примерным расположением домов, чтобы во все перечисленные нормы уложиться. И где туалеты ставить, бани-гаражи и прочие теплицы.

Обсуждали вопрос воды. Без воды какой огород? Наиль обещал в своей конторе узнать — сколько будет стоить скважину пробурить, хотя бы неглубокую, для технических нужд. Желательно так, чтоб для своих, подешевле. Однако же, для нормального функционирования скважины сразу нужно электричество, насосы покупать (а вернее — доставать). Возможно, через его контору и получится договориться.

Ну и разное: что будет продаваться на строительном рынке (тут гадали на кофейной гуще, поскольку мудрые умозаключения высшего руководства простые смертные не всегда могли понять), где можно саженцы купить или отводок выпросить, где семена взять. Последний вопрос был особенно актуальным.

Семенной магазин в Иркутске был ровно один: под названием «Семена», около рынка. Вся прелесть в том, что рассчитывались эти «Семена» на определённое примерное количество дач — исходя из опыта предыдущих лет. А тут как объявили про раздачу слонов — народ штурмом магазин взял, в пару дней разметав всё, что только можно, вплоть до семян малоизвестного овоща «патиссон». А заодно лопаты, тяпки и прочий садовый инвентарь. «Семена» стояли пустые, как после набега Батыя. Куда ломиться? Дошло до того, что всех, выезжающих в другие районы просили привезти с собой семян. Конечно же, в первую очередь, людей интересовало съедобное: морковки-капусты и прочие овощи. Но и запрос на красоту в виде цветочков тоже присутствовал.

Мама страшно досадовала: мол, знала бы, что так повернётся, в Улан-Удэ бы магазин нашла, пока была на сессии. Но теперь-то уж что…

Женя сказал, что попробует попросить знакомых, кто летает — может, успеют выбежать в город и чего-нибудь прикупить, хотя, все подозревали, что эта затея дохлая — в чужом городе семенной магазин искать, да когда времени у тебя не очень много…

С некоторым запасом семян и даже с рассадой были Валя и Нина, обещали поделиться. Мама в штурмовую волну огородников тоже попала, но не в самую первую, а в середину, когда выбор был уже так себе, и давали не больше десяти пакетиков в одни руки. Зато у нас имелись в наличии два пакета морковки, три пакета гороха, редька, укроп, петрушка и экзотическая для нас репа аж двух сортов. Алёнка с большой Ирой приехали ещё позже, и хотя на двоих им полагалось двадцать пакетов, набрали уже совсем из остатков: те самые странные патиссоны (четыре