Зильбер. Второй дневник сновидений - Керстин Гир

Би недовольно наморщила лоб.

– Заглядываюсь ли я на детей? – Я уловила лёгкий акцент, с которым она говорила. – Ты только погляди на него. Да в нём больше суровой мужественности, чем тебе удалось добыть за всю свою жизнь. Имею я право немного поразвлечься или как?

Старик ответил на своём языке ещё менее дружелюбно, чем в прошлый раз, пренебрежительно скривился и для усиления впечатления плюнул на пол.

– Это неправда! – возмущённо воскликнула она. – Я выгляжу на двадцать девять, и ни на день старше, а этот юноша совершеннолетний и прекрасно сознаёт, что делает.

– Именно так, – сказал Генри, хотя это была ложь: он не был совершеннолетним, восемнадцать лет ему исполнялось лишь в феврале, через неделю после дня пождения Флоранс и Грейсона. – А сейчас я попрошу вас уйти и оставить в покое вашу дочь, или мне, увы, придётся ей в этом посодействовать.

Отец Би, казалось, не собирался следовать указаниям Генри. Он открыл рот, намереваясь что-то сказать, но Генри поднял руку, и старику будто выключили звук. Отец Би говорил, яростно размахивая руками, но слышно его не было, несмотря на всё бо́льшие усилия, которые он прилагал. Рот его широко раскрывался, вены на лбу вздулись. Генри снова взмахнул рукой, откуда-то появились двое охранников в белой униформе и утащили кричащего мужчину и потёртый стул.

– Ну что ж, с этим покончено, – сказал Генри и снова повернулся к Би, с восхищением смотревшей на него.

– Как ты это сделал? – спросила она. – Никому ещё не удавалось заставить его замолчать.

– Настал подходящий момент, – ответил Генри, пожав плечами.

От этого настолько присущего ему движения я снова задрожала, а вместе со мной затрепетал и лист зелёной лилии, на котором я сидела. Что я здесь делаю? И зачем я вообще за ним последовала? Мне совершенно не хотелось всего этого видеть. Единственное, чего я желала всем сердцем, так это проснуться. Тем временем весь цветок начал отчаянно дрожать, но Генри ничего не заметил.

– Ты действительно не заслужила такого отношения, Би, – продолжал он глубоким, мягким голосом. – С такой женщиной, как ты, никто не должен обращаться плохо.

– О, какой же ты замечательный мальчик! – Би стала подплывать к нему…

И следующие несколько дней я довольно часто спрашивала себя: что могло бы за этим последовать, если бы в тот же момент я не увеличилась и не съехала бы плавно с листа своей лилии?

С громким всплеском я спикировала в бурлящую воду прямо между Генри и Би. Би издала короткий крик и захлебнулась, а Генри растерянно уставился на меня.

Я совершенно не контролировала своё превращение обратно в человека и вовсе не удивилась, когда обнаружила, что тоже стою голышом, только вот моя кожа отливает металлическим сине-зелёным оттенком, а на спине до сих пор болтаются четыре нежных стрекозиных крылышка. Они полностью промокли и казались абсолютно бесполезными.

Но это сейчас было не важно.

Би первой оправилась от потрясения. Она откашлялась и выплюнула воду.

– О нет, только не это! – раздражённо сказала она. – Ведь всё так прекрасно начиналось. Просто замечательно! При чём тут какая-то странная фея или эльф из «Аватара»? Что всё это значит?

Вот именно: что всё это значит? Я тоже не понимала. Я больше ничегошеньки не понимала.

Чувство вины, читавшееся во взгляде Генри, только усугубило ситуацию и так меня разозлило, что я даже не стеснялась своей наготы.

– Да уж, я без понятия! – фыркнула я и, откорректировав цвет своей кожи, заставила крылья исчезнуть. – Давайте лучше спросим об этом Генри!

Но Генри молчал. Кажется, при виде меня у него пропал дар речи.

Я подплыла к краю джакузи, выбралась наружу и направилась куда-то в толпу голых людей, оставляя за собой мокрый след. Мои ноги до сих пор были зелёными, и мне казалось, что все вокруг смотрят только на них. Что ж, пусть глазеют, они видят эти ноги в первый и последний раз!

Ну почему я не могу просто проснуться? Где эта дверь, ведущая в коридор? Мне хотелось домой. Просто попасть домой.

В мгновение ока я почувствовала, будто внутри меня кто-то открыл кран, и слёзы хлынули рекой. Они бежали по щекам, и я была не в состоянии их остановить. Чёрт! Только этого ещё не хватало. Эта проклятая дверь должна быть где-то здесь. Слёзы застилали глаза, поэтому я на ощупь продвигалась вдоль стены.

– Лив! – Генри обеими руками схватил меня за локти и прижал к себе.

Не отдавая отчёта в том, что делаю, я отбросила его резким движением, которому так долго учил меня в Беркли мистер Ву. Удар был так хорошо отработан, что я выдавала его, совершенно не задумываясь. Генри снова подхватил меня, поэтому я ударила его кулаком в грудь. Приём «гуа тонг чой». Но вместо того чтобы скорчиться от боли, Генри протянул ко мне руки и попробовал стереть слёзы с моего лица.

– Ливви, прошу тебя! Не убегай!

На нём снова были джинсы и футболка и ни единого мокрого пятнышка. Это разозлило меня ещё сильнее. Очевидно, Генри сохранял хладнокровие и не забыл позаботиться о своём внешнем виде. В то время как я, голая, мокрая и зарёванная, шлёпаю зелёными ногами неизвестно куда.

В довершение он наколдовал из пустоты купальный халат и подал его мне. Да, в его взгляде отчётливо читалось сострадание.

– Тебе не стоило этого делать, Лив, – мягко сказал он. – Вот набрось на себя.

В этот момент мои слёзы высохли, и я застыла от ярости. Мне понадобилась лишь доля секунды, чтобы предстать перед Генри безупречно одетой и причёсанной. Я не забыла даже об очках.

Наконец-то я могла отчётливо видеть: вот же она! Прямо передо мной возвышалась обтянутая тканью дверь.

– Как бы там ни было… – ответила я бесчувственным тоном. Мой голос стал холодным, словно сосулька. Я вздёрнула подбородок и посмотрела прямо в серые глаза Генри. – Сожалею, что помешала твоему свиданию. Откуда мне было знать, что тебя тянет к женщинам постарше. Она восхитительна – за исключением разве что музыкального вкуса.

Из колонок по-прежнему раздавался визг Селин Дион, она всё ещё утверждала, что любовь навсегда останется в её сердце. И что сердце продолжает биться и жизнь идёт дальше. Повезло же ей!

– Вот только сидеть одновременно на двух стульях у тебя не получится. – Я повернулась на пятках и распахнула дверь: искусство ошеломляющего ухода со сцены я подсмотрела у Флоранс.

Какое идиотское положение! Оказалось, это не та дверь. Это был просто шкаф, набитый полотенцами.

Ёлки-палки!

Даже уйти как следует у меня не получалось.

Генри снова окликнул меня, но, не успела я к нему повернуться, как почувствовала, будто на мою грудь что-то с силой давит. И тут я умудрилась уйти ещё более эффектно, чем предполагала, – гигантская рыжая лапа продырявила купол и вышвырнула меня из сновидения Би.