Хвост виляет собакой - Ларри Бейнхарт

Войной должен руководить кино– или телережиссер. На первый взгляд это может показаться бредовой идеей. Но это не так. Я совершенно серьезно.

Генералы и политики – даже понимающий в медиа господин Рейган – продемонстрировали, что они могут добиться победы на поле боя, не выиграв там, где это имеет значение: в сердцах, умах и голосах американского народа. Повторять сценарий, который, как мы знаем, потерпел неудачу, – вот бредовая идея.

Кому тогда вести эту войну?

Дэвиду Кравицу, главе корпорации RepCo. На сегодняшний день это самое влиятельное агентство в Голливуде. Если кто-то и может понять, как красиво упаковать войну и кто должен ее режиссировать, то это он. Если у кого и есть понимание дела и идеи, как ее провернуть, так это у него. Помните, что именно агент Рейгана Лью Вассерман и его корпорация MКA поддерживали и направляли, даже частично построили, карьеру этого президента. Кравиц и RepCo – это Вассерман и MКA девяностых.

Когда кажется, что все потеряно и других вариантов нет, начинайте войну. Это классический ответ на неразрешимые внутренние проблемы. Это обратная сторона кризиса, который полностью уничтожил Картера – еще одно событие в СМИ. Не оставляйте все на волю случая. Найдите кого-то, кто обладает интуицией, стилем, артистизмом, чтобы создать войну, которую Америка сможет полюбить, – на телевидении.

– Вау. Круто, – сказал Джон Линкольн Бигл. Он умел писать отличные диалоги, но не умел произносить их вслух.

Глава восемнадцатая

У Бигла были билеты на бейсбольный матч.

Он не хотел идти туда. На то было две причины. Первая заключалась в том, что он еще не приблизился к решению проблемы, а именно так Бигл воспринимал фильмы – как проблемы. Странно, когда он впервые получал проект, его охватывало радостное предвкушение. Счастливая часть мгновенно исчезала. Дальше он пытался понять, как можно обработать сырье: придать ему форму, выбросить, сохранить – что угодно, чтобы создать успешный фильм.

За исключением своего самого первого студенческого фильма, который, казалось, выплеснулся из него, он всегда проходил через фазу интенсивных исследований. Он всегда знал, что это обязательная часть картины – именно здесь делается вся настоящая работа. Иногда он подозревал, что это способ оттянуть время, отложить, избежать того момента, когда пути назад не будет: камера включена и заряжена, актеры готовы играть, и сто странных людей смотрят на него, ожидая, когда он скомандует «Мотор». А еще сто – или так казалось – заглядывают ему через плечо, беспокоясь о том, как будут потрачены их миллионы. И в этот момент он обязан знать, что должно делать каждое чертово тело, какое действие оно закончит и когда, будет ли это правильно выглядеть, правильно звучать, правильно снято и правильно продано.

Он думал о своем разуме как о машине для изготовления колбасы. Большая открытая воронка в верхней части. Закидываешь все ингредиенты внутрь. Поворачиваешь ручку. Происходит процесс перемолки. На выходе получается колбаса. Воображение, конечно, подкидывало другую картинку. Гигантский рот, слюнявый, обгладывающий, пожирающий, проглатывающий массу продуктов, которые затем спускаются по пищеводу к мерзкому и колыхающемуся животу, и, поскольку он ошибся, на выходе получается только дерьмо, мерзкое и вонючее – облепленное мухами дерьмо в форме сосиски.

Однажды это случится с ним.

Это пугало его – как он осмеливался каламбурить, но не на людях, – до усрачки. Он любил свой страх, обожал панику, надеялся, что она освободит его от дерьма, оставив чистым и приятно пахнущим колбасником. Но он знал, что это не так. Провал всегда случается. У Спилберга это «1941». У Копполы – «Радуга Финиана». Джон Хьюстон снял «Победу». Джон Форд снял «Корею».

Он каждый раз ощущал это – уверенность в том, что он терпит неудачу. Каждый раз. Ему было интересно, изменится ли предчувствие в тот момент, когда он действительно потерпит неудачу.

Как он понял, первый принцип всего изобразительного искусства – это плагиат. Первый принцип всего коммерческого искусства – воровство. Ни один художник, ремесленник или вор не работает в вакууме. Каждый художник – это джазовый музыкант, исполняющий новые риффы на старые мелодии, потому что старые мелодии – это иконы, отсылки, культурное понимание, это язык людей его мира. С того момента, как Бигл прочитал ту записку, он начал поглощать военные фильмы: документальные, художественные, иностранные, короткометражные, учебные и рекрутинговые, мультфильмы, необработанные кадры, новостные видео.

Ему казалось, что он еще не готов. Если бы ему пришлось повернуть ручку сейчас, он знал, что все, что выйдет с другого конца, – это провальное дерьмо, и ему было страшно. Он должен был продолжать запихивать в себя все подряд, пока каким-то образом некий каталитический ингредиент, возможно, фермент, наконец не попадет в тушащуюся массу внутри него и не запустит процесс, который заставит картину выйти наружу в виде чего-то, что не воняет. Или, может быть, до тех пор, пока он не набил себя до отказа и внутреннее давление не заставило творческий орган, каким бы он ни был, наконец-то функционировать и создавать что-то, имеющее форму, очертания, цвет, свет, смысл.

Поэтому на самом деле он предпочитал находиться в своей студии, просматривая изображения на десяти экранах повышенной четкости. Экраны были подключены к тридцати возможным источникам и соединены с виртуальным суперкомпьютером, способным управлять всем этим, преобразуя каждое проходящее через него изображение в цифровую форму и сохраняя его в памяти.

Другой причиной было полное безразличие Бигла к бейсболу. Он понимал, что бейсбол занял свое место в канонах американской мифологии, как басня или притча, и он даже включал бейсбольные шутки в несколько своих фильмов, но вялый темп игры и аритмичная структура того немногого, что в ней происходило, оставляли его в недоумении.

С ним были его жена Жаклин Конрой[54] и их сын, один год и восемь месяцев, Дилан Кеннеди[55] Бигл. Это была идея Жаклин. Она считала, что Бигл пренебрегал своей семьей – это правда – и что они должны проводить время вместе, чтобы Дилан не забывал своего отца.

Бигл позвонил Кравицу, который достал для них места в ложе «Диснея». Повар Джона и Джеки приготовил им «американскую трапезу»: сэндвичи с нарезанной индейкой, козьим сыром, кусочками вяленых помидоров и домашним майонезом на белом хлебе из кислого теста; закуски из жареных свиных шкурок и вяленой говядины, картофельный салат с кусочками жареного чеснока; газированная вода из Айдахо и четыре бутылки колы, разлитой в Сент-Луисе[56].

Дилан тоже не любил бейсбол. Дело не в том, что он испытывал ярое отвращение