О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов - Диоген Лаэртский

Когда элидяне шли войной на Скиллунт и из-за промедления спартанцев захватили этот городок, то сыновья его скрылись с несколькими рабами в Лепрей, а сам Ксенофонт – сперва в Элиду, потом в Лепрей к детям и затем вместе с ними в Коринф, где и нашел спасение и приют. А так как в это время афиняне постановили оказать помощь спартанцам, то он отправил своих сыновей в Афины сражаться за спартанцев – недаром они и воспитаны были в Спарте (по утверждению Диокла в «Жизнеописаниях философов»). Из них двоих Диодор ничем не отличился в сражении, остался цел и имел сына, которого назвал именем брата. А Грилл, сражавшийся в коннице, храбро бился и погиб (как пишет Эфор в XXV книге); дело было при Мантинее, конницей начальствовал Кефисодор, стратегом был Гегесилай, и в этом самом сражении пал Эпаминонд. Говорят, что Ксенофонт в венке приносил жертвы по случаю победы, когда ему сообщили весть о гибели сына; он снял венок, но, узнав, что сын погиб с честью, надел его вновь. Некоторые добавляют, будто он даже не плакал, а только сказал: «Я знал, что мой сын смертен»[190]. Аристотель сообщает, что похвальные слова и надгробные надписи Гриллу сочинялись без счету – отчасти и для того, чтобы порадовать отца; а Гермипп в жизнеописании Феофраста утверждает, что похвальное слово Гриллу написал даже Исократ.

Тимон насмехался над Ксенофонтом в таких словах:

Такова была его жизнь. Расцвет его приходится на четвертый год 94-й олимпиады: он отправился в поход с Киром при архонте Ксененете, за год до гибели Сократа. А смерть его (как пишет Ктесиклид Афинский в «Перечне архонтов и олимпийских победителей») приходится на первый год 105-й олимпиады, при архонте Каллимеде, когда македонским царем стал Филипп, сын Аминта. Умер он в Коринфе (по словам Деметрия Магнесийского), несомненно, уже глубоким старцем. Был он во всем достойнейший человек, наездник, охотник и знаток военного искусства, как это видно из его сочинений; был благочестив, щедр на жертвоприношения, умел гадать по жертвам и оставался ревностным чтителем Сократа.

Написал он около 40 книг (его сочинения делятся на книги по-разному): «Анабасис» (с предисловием к каждой книге, но без общего предисловия), «Воспитание Кира», «Эллинскую историю», «Воспоминания», «Пир», «Домострой», «О конной езде», «Об охоте», «О конном начальстве», «Апологию Сократа», «О доходах», «Гиерона» (или «О тираннии»), «Агесилая» и «Афинское» и «Спартанское государственное устройство» (которое Деметрий Магнесийский считал неподлинным). Он же, говорят, издал в свет неизвестные книги Фукидида, хотя и мог бы присвоить их себе[192]. За приятный слог он был прозван Аттической Музой; оттого и была зависть между ним и Платоном, как будет сказано далее в разделе о Платоне[193]

У нас есть эпиграммы и о нем; одна такая:

И другая, на смерть его:

Впрочем, в другом месте я прочитал, что расцвет его и других сократиков приходился на 89-ю олимпиаду; а Истр утверждает, что изгнан он был по постановлению Евбула и возвращен по постановлению его же.

Всего было семь Ксенофонтов: первый – тот, о котором шла речь; второй – афинянин, брат Пифострата, сочинителя «Тесеиды», написавший «Жизнеописание Эпаминонда и Пелопида», а также философские сочинения; третий – врач с острова Коса; четвертый – составитель «Истории Ганнибала»; пятый – занимавшийся сказочными чудесами; шестой – ваятель с Пароса; седьмой – поэт древней комедии.

Эсхин, сын колбасника Харина (или Лисания), афинянин. Смолоду он отличался прилежанием и потому никогда не покидал Сократа, а Сократ говорил: «Только колбасников сын и умеет уважать меня!» Именно он, а не Критон (по словам Идоменея) уговаривал в темнице Сократа бежать; а Платон приписал эти речи Критону, потому что Эсхин был ближе с Аристиппом, чем с ним самим. На него даже наговаривали – особенно охотно Менедем Эретрийский, – будто большая часть его диалогов писана на самом деле Сократом, а он раздобыл их у Ксантиппы и выдал за свои. Впрочем, среди его диалогов те, которые называются «безголовыми»[195], очень вялы и не обнаруживают никакой сократовской силы; Писистрат Эфесский говорил, что они даже не Эсхиновы, а Персей утверждает, что из семи диалогов большая часть написана Пасифонтом-эретриком и вставлена в сочинения Эсхина (впрочем, так же присвоены были «Кир малый», «Геракл меньший», «Алкивиад» Антисфена и другие произведения других сочинителей). А всего диалогов Эсхина, отпечатлевающих сократовский нрав, имеется семь: первый – и потому более слабый – «Мильтиад», затем – «Каллий», «Аксиох», «Аспазия», «Алкивиад», «Телавг» и «Ринон».

Говорят, от бедности он отправился в Сицилию к Дионисию. Платон не уделил ему внимания, но Аристипп устроил ему встречу; и Эсхин поднес тиранну некоторые свои диалоги и ушел с подарками. Вернувшись в Афины, он не решался выступать как софист – слишком знамениты были школы Платона и Аристиппа; но он стал устраивать платные уроки, а потом сочинял вдобавок судебные речи для обиженных – оттого-то Тимон и называет его «Эсхин-убедитель»[196]. Говорят, что еще Сократ, глядя, как он мучится от бедности, посоветовал ему брать в долг у самого себя – поменьше есть.

В подлинности его диалогов сомневался и Аристипп: когда он выступал с чтением в Мегарах[197], Аристипп, говорят, крикнул ему со смехом: «Откуда это у тебя, разбойник?» Поликрит Мендейский в I книге «О Дионисии» говорит, что жил он у этого тиранна вплоть до его изгнания и до возвращения Диона в Сиракузы и что вместе с ним был Каркин, трагический поэт; сохранилось и одно письмо Эсхина Дионисию[198]. Был он весьма опытен в ораторском искусстве: это видно из его речей в защиту отца Феака – стратега и в защиту Диона. Подражал он преимущественно Горгию Леонтинскому. Сам Лисий написал против него речь под заглавием «О ябедничестве»[199]– из этого тоже видно, что он был хорошим оратором.