Бродяга. Зита и Гита. Кинороманы - Владимир Андреев

Гита заразительно рассмеялась. Рави поднялся и, отряхиваясь, весело посмотрел на Гиту: «Если бы она знала, что ее учитель не катался на коньках со студенческих лет!» — подумал он.

Но Гита, кажется, поняла, в чем дело, и, подражая его наставническому тону, она начала:

— Господин доктор! Если хотите хорошо научиться кататься на коньках, слушайте внимательно, — и она окинула обворожительным взглядом несколько обескураженного, но внимательно слушающего ее Рави. — Надо перенести вес тела с пятки на носок и оттолкнуться вот так: раз-два, раз-два, раз-два, — и Гита довольно ловко проехала вперед несколько метров.

— Ай! — вдруг вскрикнула она: это дорога пошла под уклон, и инерция, захватив ее, понесла девушку вниз.

Рави быстро догнал Гиту и, поравнявшись с ней, крепко взял ее за руку. Теперь они вместе неслись под уклон.

Встречный ветер мягко врывался в грудь Гиты, как бы соединяясь с той музыкой, которая уже звучала в ее сердце. И она запела:

Рави, зачарованный ее голосом, ее взглядом, всем ее существом, вторил ей густым баритоном:

А Гита, смутно предчувствуя разлуку и то, что этот чудесный сон скоро закончится, продолжала:

Рави, если бы не его профессия врача, наложившая на него отпечаток некоего рационализма с налетом скепсиса, поверил бы реально в то, что у него за спиной выросли крылья и что он вот-вот воспарит вместе со своей возлюбленной туда, в ясное и бесконечное небо.

Обладая редким и тонким чувством музыкальности, так свойственным всем сынам Индии, он, услышав пение этой неземной девушки, богини, был вне себя от переполнявших его чувств. А если добавить к этому, что в Индии необычайно ценят звучание голоса, благовония, походку, грацию, наряду с общим обликом, то можно смело заключить, что Рави нашел то, что искал в мыслях своих, носил в сердце своем с тех пор, как стал ощущать себя в этом мире.

С ним была девушка — истинное воплощение его мечтаний и представлений! Это она! Это Зита.

— Бывает же так! — воскликнул Рави.

— Бывает! — в тон ему ответила Гита.

Впереди показался грузовик с затентованным кузовом. Машина с мощным ревом надвигалась на прекрасную пару.

Рави пытался поспешно откатиться с Гитой на обочину, но, внезапно оступившись, упал.

Грузовик, обдав его горячими выхлопными газами, с ревом проехал мимо.

А Гита, расставив руки в стороны, продолжала катиться дальше по дорожному серпантину. Ее неудержимо несло вниз, так что она с трудом лавировала на крутых виражах.

Навстречу ей показалась голубая легковая машина. Шофер, сверкнув полумесяцем зубов, выделявшимся среди темного курчавого облака бороды, ловко проехал мимо. Но следующая машина, объезжая Гиту, едва не нарушила ее равновесие; она покачнулась, но все-таки удержалась на ногах, снова выпрямилась и покатилась дальше. Ролики несли ее легко, но опасность быть сбитой каким-либо случайным транспортом возрастала. Внизу был слышен шум какого-то большого шоссе. Видимо, серпантин спускался к набережной.

Неосторожным движением Гита зацепила крестьянина, который на велосипеде вез в бидонах молоко. Бидоны с глухим стуком рухнули на асфальт и опрокинулись. Молочные реки потекли вниз.

Впереди, поперек правой стороны дороги, Гита увидела укрепленный на шесте круглый знак «Стоп». Поперечина, находившаяся на уровне ее груди, стремительно приближалась. Гите ничего не оставалось, как схватиться за этот злополучный шест, который, легко снявшись с опор, остался в ее руках, как балансир канатоходца.

Теперь, балансируя шестом с красным знаком «Стоп», Гита продолжала нестись по дороге.

Повозка, запряженная парой буйволов, лениво надвигалась на Гиту. Объезжая мирных животных, она заметила идущего рядом с повозкой полуобнаженного дрессировщика обезьян. Мартышки с кожаными поводками на шейках сидели у него на плечах и удивленно исподлобья глазели на несущуюся навстречу девушку.

Гита, задев шестом одну из мартышек, проехала мимо, с удивлением обнаружив, что одна из мартышек уютно устроилась на шесте.

— Стой, остановись, отдай мою обезьяну! — кричал потрясенный дрессировщик.

В эту минуту два ревущих и сверкающих полицейских мотоцикла вкатывались вверх по крутой дороге.

Гита, чтобы не сбить их балансиром со знаком «Стоп», развернула его вдоль дороги, и полицейские благополучно миновали ее. Но тут же один из них воскликнул, обращаясь к своему коллеге:

— Смотри! Это она!

Мотоциклы, развернувшись, догнали Гиту и окружили ее. В мгновение ока ее неудержимое движение вниз по дорожному серпантину было пресечено. Мощные руки посадили ее на заднее сидение мотоцикла.

Через несколько минут Гита вновь оказалась в полиции. Ее опознали по фотографии.

Сержант, позвонил Бадринатху и, усадив Гиту в «Джип-лендровер», сел за руль.

По обе стороны рядом с Гитой уселись еще двое плотных полицейских. На них были форменные фуражки с околышами лимонного цвета и голубым верхом.

У одного из них на запястье руки, покрытой коричневым загаром, висела на коротком ремешке небольшая, суживающаяся книзу резиновая дубинка.

Гита с опаской покосилась на него.

«Джип», набрав скорость, помчался, подрагивая, по шоссе.

Девушка была в недоумении. Она не понимала, куда ее везут. Встреча с Рави заставила ее совершенно забыться, отвлечься от действительности, а теперь ей пришлось спуститься с небес на землю. Она вспомнила последние события в полиции и решила, что ее наверняка везут к пресловутой толстухе, «тете», разыскивающей свою исчезнувшую племянницу. Гита вспомнила и то, как удивительно она похожа на Зиту, фотографию которой видела в полиции.

«Откуда такое сходство? Мы совсем как близнецы! Поэтому толстуха и ее муж даже и не поняли, что перед ними вовсе не их племянница. Это какая-то загадка, — думала она, — но, скорее всего, она просто мой двойник», — эта мысль успокоила ее, и она тут же вспомнила о Рави:

«Что с ним? Не сбила ли его машина?» — и ее сердце сжалось от страха за него.

Гита с грустью осознавала, что виновницей всего, что произошло, была только она. Она, так легкомысленно позволившая себе увлечься счастьем, преподнесенным ей случаем. И она твердо решила во всем сознаться, рассказать в полиции, кто она и откуда, и вернуться домой к матери, Раке и Чино, чтобы вновь окунуться в свою повседневную жизнь.