Скандинавский детектив - Дагмар Ланг

— Каков наглец! — воскликнула тетушка. — К чему он все это выпытывал?

— Ну, он слышал, что вечером в понедельник здесь была Клара Денер. Ты же знаешь, по понедельникам собирается бридж-клуб. Скрывать тут нечего, и я рассказала все, как было. Он выслушал и ушел.

Тетушка во все глаза уставилась на нее.

— Ты же не думаешь, что Клара…

Хозяйка пожала плечами.

— Ничего я не думаю. Я вообще не поняла, куда он клонил. Посмотрел на мой перстень и спросил, не подарок ли это Свена Леслера. «Нет, — сказала я, — с какой стати?» — «Но ведь тут его инициалы». Я засмеялась: мол, такие инициалы не у одного Свена Леслера. И объяснила, что это кольцо моего брата. И знаете, что он сделал? Встал и продекламировал что-то о судьбе и случае. По-моему, из Шекспира. Странный полицейский.

Тетушка еще отнюдь не удовлетворила своего любопытства.

— Разве в понедельник вечером случилось что-то особенное?

— Нет, — покачал головой хозяйка. — Вот только часов около восьми зашел Кларин брат Нильс с женой.

— Ты их приглашала? — спросила тетушка.

— Конечно. Звонила им после обеда и пригласила зайти. Нам были нужны еще два партнера, для третьего стола.

— Вы хорошо знакомы с Леслером и его женой? — поинтересовался я.

— Откуда? — удивилась она.

— А ты разве с ними знаком? — удивилась тетушка.

— Немного. — Я снова обратился к хозяйке: — Вот уж не знал, что они играют в бридж.

— Должна сказать, Нильс Леслер — партнер не из блестящих. Зато его жена — кажется, ее зовут Мэри — просто молодчина. Во всяком случае, мне ужасно везло, когда я с ней играла. Представляете, у меня была девятка пик!

— Леслеры долго у вас пробыли? — спросил я, старательно изображая безразличие.

Фру Карлберг взглянула на меня с легким удивлением.

— Вы такой же любопытный, как тот полицейский, — шутливым тоном заметила она. — Они ушли около одиннадцати, вместе с фру Денер.

Я задумался. В одиннадцать автомобиль уже час как лежал под водой у мыса Блокхусудден. Нет, не может быть…

— Если вам интересно, полиция спрашивала еще, не отлучался ли Леслер около девяти часов, — весело продолжала фру Карлберг. — И я с полной ответственностью сказала: нет, не отлучался. Ни он, ни кто другой. Мы все время сидели здесь, в салоне, за игрой. Одна только Лилли Энгстранд ушла чуть раньше… Вспомнила, что хотела пойти с сыном в кино. Они договорились встретиться в городе, так что ни позвонить, ни отказаться нельзя. Представьте себе, Лилли по-настоящему в обиде на меня за то, что я с ней не попрощалась. Дескать, она подходила к столу, сказала «до свидания», а я не ответила. Очень может быть. Господи, у меня же как раз была на руках замечательная карта!

Церковные часы в Старом городе пробили десять, когда я вышел из этого старинного дома на Корнхамнсторг. Мне повезло. Почти ровно в полдесятого неожиданно пришла хозяйкина сестра и с готовностью забрала у меня карты. Думаю, никто не огорчился. Под конец мои успехи за карточным столом были весьма посредственны. Я никак не мог сосредоточиться, делал ошибки и играл прескверно. Сославшись на головную боль, поблагодарил и откланялся.

Синий час Стокгольма был на исходе. Над домами и над водой густели сумерки, в прохладном воздухе еще трепетал опаловый отблеск, точно светотень на пейзажах старых фламандцев. Дома на берегу Риддарфьердена купались в его волшебном сиянии, холодный свет уличных фонарей казался бледным, приглушенным.

Мой взгляд задержался на неоновых рекламах над морем огней шлюза. В вечерней тьме они светились на удивление мягко и тепло. А вон как раз вспыхнул тюбик «Стоматола». Красным червяком паста сползала на сверкающую щетку. Затем несколько секунд черноты — и щетка с тюбиком загорелись вновь, отбрасывая легкие блики назад, на деревья и кусты садовой террасы.

Так я стоял со своими мыслями и неожиданно вздрогнул. Прямо под зубной щеткой осветилось окно, большое, широкое. В той комнате, где двое суток назад были убиты миллионер и его сын!

Что происходит в гостиной Свена Леслера в такой-то час? И кто там орудует? Вряд ли кто-то из прислуги.

Любопытство подтолкнуло меня к скоропалительному решению. Я огляделся, высматривая свободное такси. Ага, есть.

— Урведерсгренд, девять, — сказал я шоферу. — И побыстрее.

Через несколько минут такси остановилось в старинном кривом переулке у светло-зеленого дома. К моему удивлению, у парадной Свена Леслера стоял черный полицейский автомобиль. Пустой.

Что это значит? Озадаченный, я шагнул к парадной, подергал дверь. Нет, заперто, хотя на лестнице горит свет. Пока я стоял, заглядывая внутрь, какой-то человек спустился по лестнице и торопливо направился к выходу — Класон, шофер Веспера Юнсона.

— Что случилось? — спросил я, когда он открыл дверь.

Он пожал плечами.

— Черт его знает. Вас не затруднит подержать дверь? Я быстро.

Класон сходил к машине и скоро вернулся с карманным фонариком. Мы молча поднялись на лифте в квартиру Леслеров. Входная дверь была приоткрыта, и он, не говоря ни слова, пропустил меня вперед. Скромный, услужливый полицейский, кажется, пребывал в недоумении.

— Чушь какая-то, — пробормотал он себе под нос, большими шагами направился в дальний конец гостиной и торопливо поднялся на крышу. Я последовал за ним.

Через секунду я уже вдыхал прохладный вечерний воздух. На востоке мерцали редкие звездочки, слабо пахло цветами. Но куда же девался Класон? Поодаль среди листвы и голых веток что-то шевелилось, послышался мужской голос, вспыхнул свет. Когда глаза привыкли к темноте, я различил несколько фигур возле маленькой надстройки с лифтовой механикой. Подошел ближе — и моим глазам предстало диковинное зрелище.

Веспер Юнсон, сдвинув шляпу на затылок, ковырял землю маленькой садовой лопаткой. Рядом пристроился на корточках Класон, светил ему фонариком, а за его спиной виднелась горничная.

— Пистолет ищете? — спросил я.

Никто не ответил. Коротышка комиссар вдруг перестал копать. Несколько секунд он внимательно что-то рассматривал, потом присвистнул.

— Черт, об этом я мог бы и догадаться! — воскликнул он и поспешно встал. Только теперь я разглядел, что он выбирал землю вокруг мощного куста.

— Что случилось? — озадаченно спросил я.

Он обернулся, из полумрака блеснули глаза. Потом взял у Класона фонарик и осветил сиреневый куст.

— Смотрите!

Я посмотрел. Обыкновенная сирень с тяжелыми гроздьями пурпурных цветов.

— Это — куст Нильса Леслера, — многозначительно пояснил Веспер Юнсон. — Сирень его жизни.

Я шагнул ближе. На первый взгляд и цветы, и листья казались свежими, полными сил. Но, приглядевшись, я понял, что холодный свет фонарика меня обманывает. И листья, и цветы на кусте Нильса Леслера уже поникли и завяли.