Его прекрасное чудовище - Теона Рэй

достался ребенку. Впрочем, лорд с удовольствием наблюдал за тем, как жадно девочка поглощает хлеб и сыр, она не притронулась к сливочному супу, а вот вазочку с печеньем опустошила.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Кимберли, когда Лейла откинулась на спинку дивана, стянула наконец с себя тулуп и валенки. Все это время она была одета.

— Я давно не спала и не ела. Мама часто кричала во сне, я сидела возле, а приготовить еду было некому. У нас были баранки и плюшки, оставшиеся с прошлой недели, но вчера они закончились. Готовить я не умею, только могу растопить печь.

Лейла не ответила на вопрос прямо, но и так было понятно, что сейчас девочке нужно поспать. Принять ванну, а потом лечь в постель.

Ревердан кинул на Ким многозначительный взгляд, и девушка кивнула. Баньши увела малышку в покои, там набрала ванну и помогла ребенку помыться. А после уложила в постель. Шиай еще не успел приготовить комнату для Лейлы, а глаза девочки уже закрывались. В полудреме она произнесла:

— Спасибо господину Темному лорду, и вам, госпожа баньши.

Ким похолодела. Как?.. Как Лейла поняла, что…

— Лейла?

Но девочка уже спала. Сладко посапывая, она перевернулась на другой бок, и Ким не оставалось ничего другого, кроме как накрыть ее одеялом.

Госпожа баньши. Она назвала ее баньши. Кимберли ветерком ворвалась в гостиную, где ее ждал Ревердан.

— Она знает обо мне!

Лорд вскинул брови.

— Лейла назвала меня баньши! — Девушка по привычке схватила бокал с вином и уже собиралась отпить, чтобы перевести дух, как с отвращением поняла, что не может. Шумно опустила его на столик и села на диван, обхватив голову руками. — Ей семь лет, Ревердан, откуда она знает?

— Возможно, Мирт рассказал. Он любил страшные истории, и вряд ли понимал, что сказки о полуночных созданиях вовсе не для детских ушей. Такой внешностью, — мужчина дотронулся до локона Ким, заглянул ей в глаза, — не обладает ни одно живое существо. Бледная кожа, белоснежные волосы и сияющие зеленью глаза свойственны лишь баньши, невинным девушкам умершим под волшебным лунным светом.

— Что делать-то? Она же расскажет кому-нибудь!

— Не расскажет.

— Ты так в этом уверен?

— Мы ее опекуны. Ты же сама слышала — у нее никого нет.

— Как… опекуны? — Кимберли вот уже в третий раз почувствовала, как по ее спине бежит холодок. Знакомое чувство, но как будто из другой жизни… Да так оно и было — из другой.

Ревердан мог пить вино, чем сейчас и занимался. Медленно потягивал рубиновую жидкость из бокала, равнодушно глядя в окно.

— Ревердан!

— У нее никого нет, — повторил он. — Несмотря на то, что в Гомере едва ли не все друг друга знают и часто приходят на помощь соседям и друзьям, чужого ребенка в свою семью никто не возьмет. А даже если и возьмет… Я бы не хотел, чтобы Лейла попала в плохую семью. А таких в моем королевстве больше трети, поверь мне.

— Она не захочет, — замотала головой Ким. — И вообще, как ты представляешь себя в роли отца?

— Опекуна, — поправил мужчина.

— Неважно! Ты же… ты… — баньши жутко нервничала, и слова никак не шли с ее языка.

— Договаривай, — тихо попросил Ревердан. — Что — я?

— Ты черный маг, — выдохнула Ким. — Как местные будут относиться к подопечной чернокнижника? Они тебя-то презирают, а ее… Она еще совсем малышка!

— Она справится. Лейла не будет жить в семье пьяниц или у шлюхи. Более благородные семьи… — громкое слово, но по-другому не выражусь, — ее не примут.

Кимберли прикрыла глаза. Не ей решать за Ревердана, если он хочет так — пусть будет по его. В конце концов, они не семья, они даже не вместе, так с какой стати Ким имеет право убеждать его в чем-либо касающегося его жизни?

— Я понимаю, что ответственность очень высокая, — продолжил Ревердан, опустошив бокал. Хрусталь глухо звякнул, коснувшись деревянной поверхности. — Но и я не ребенок. К тому же… своих детей у меня никогда не будет.

— Почему? Ты ведь жив, а не как… не как я.

— Я бы не хотел обрекать свое дитя на вечную жизнь. Способности к черной магии передаются по крови, и он, конечно, будет иметь выбор — продолжить мое дело или нет, но на первых порах и я сделал неверный выбор. Я пошел по темному пути, не осознавая, что ждет меня. К тому же… — лорд хмыкнул. — Нет той женщины, от которой я хотел бы иметь детей, а та, что есть, не может забеременеть.

Признание Ревердана горячей волной затопило Ким. Девушка смутилась, вжалась в спинку дивана, чтобы стать как можно незаметнее. Кого он имел в виду? Интуиция подсказывала правильный ответ, но Ким гнала от себя эти мысли. Нет, не может быть такого, что Темный лорд, тот, кто хотел ее сжечь совсем недавно, всерьез подумывал о баньши, как о потенциальном партнере.

— Не думай об этом, — словно прочитав ее мысли, сказал маг. — Ни к чему забивать твою прелестную головку глупостями. Ни ты, ни я, не хотели, чтобы все произошло так. Я никогда не думал, что в моем доме и в моей жизни появится мертвая девушка, и тем более, даже мысли не было о том, что я могу ее захотеть.

Ким вспыхнула. Ее лицо все еще оставалось бледным, но чувство, будто кровь прилила к голове, девушку не отпускало. Пылали даже кончики ушей, к счастью, это ощущение было лишь эфемерным, и лорд не мог видеть то, как на самом деле смутилась Кимберли.

— Я пойду, — баньши на негнущихся ногах поднялась с дивана. — Проверю покои Лейлы.

Она ушла быстро, забыв закрыть за собой дверь. Ревердан же еще долго сидел в гостиной, размышляя над своими словами. Да, он все сказал правильно. Он признался в своих чувствах, именно так поступают настоящие мужчины. Кимберли может испугаться, но сбежать у нее не получится, так что со временем привыкнет и, возможно, даже поймет его. Ну а если нет… Шиай приведет в порядок еще одни покои, Ким переедет чуть дальше по коридору, и Ревердан не станет мешать ее личной жизни. Правда, он лучше нее знал, каково это — устраивать романтические отношения будучи бессмертным. Со временем и она поймет, благо, этого самого времени у нее полно.

Кимберли металась мыслями от одного к другому. Она все еще не могла забыть свой сон, а тут еще Ревердан… Вот что он такое говорит? Захотел насмехаться над ней или был серьезен? Впрочем, отчего девушка так разволновалась, ей было не