Одинокий голос в темноте - Л. Лилич

— А, хорошо, вперед, — он равнодушно махнул рукой и громко зевнул, не подумав прикрыть рот ладонью. Стали видны почти все его зубы, десны, розовый язык. И Эми поняла, что услугами стоматолога, в отличие от услуг горничной, Доминик точно пользуется.

«Но манер никак нет. Вообще» — заключила она, пока не зная, нравится ей такая беззаботность или нет. Тем не менее, разрешение было получено. Эми дотронулась до местами проеденных молью штор (что однако было заметно только при близком и внимательном их разглядывании), после чего резко развела руки. Кольца на карнизе громко отъехали в стороны, звякнули. Эми пришлось закрыть глаза, когда облако пыли ударило ей в лицо.

— Можешь кашлять, — с насмешкой произнес Доминик, абсолютно не чувствуя стыда за состояние своего жилища.

— Воздержусь, — морщась, ответила Эми, после чего протерла глаза и повернулась к хозяину дома.

Пусть родители привили ей некоторые полезные привычки, среди которых уборка, Эми было глубоко наплевать, сколько пыли лежит перед ней. Ее единственная причина убираться — комфорт и мнение окружающих. Доминик же, похоже, брезговал и этим.

— Ух, ну и дерьмовая сегодня погода, — скривившись, бросил он, смотря в окно за спину Эми, — гадость, задерни обратно.

— Можно хотя бы тогда включить свет?

— Да пошутил я, садись… Шучу, говорю, отойди от штор.

Эми послушно кивнула и прошла к креслу. Она дотронулась до ручки, а потом максимально аккуратно стала садиться. Слишком глубокое и низкое кресло было неудобным, и Эми под конец не сдержавшись, еле слышно застонала от неприятных ощущений под повязками. Прошло всего два дня с тех пор, как ее выписывали, строго-настрого запретив перенапрягаться, а теперь она проехала полгорода и вынуждена сидеть в ужасном кресле. Доминик прекрасно видел ее мучения.

— Ну, если что, можешь и постоять.

— Я в порядке, спасибо, — Эми распрямилась на своем месте и послала ему легкую не особо искреннюю улыбку.

Доминик поморщился, глядя ей в лицо, но промолчал. Его глаза оставались яркими и эмоциональными, даже когда лицо находилось в стадии покоя, они то и дело за что-то цеплялись, оглядывали, высматривали. А сейчас предметом их интереса стала врушка-Эми.

— Мистер Холдер, я…

— Доминик. Просто Доминик. Сказал же.

Она развела руками. Собеседнику была важна неформальность общения, пусть так.

— Доминик, я хочу поговорить о том, что ты в тот день делал в «Черной кошке».

— Пытался расследовать кражу, — он фыркнул, — очевидно же. Или тебе нет?

«Да он просто издевается надо мной, — поняла Эми, видя, как одновременно с этой ее догадкой губы собеседника чуть дернулись в ухмылке. — Не буду обращать внимания на эти выпады».

— Очевидно, что в тот день ты расследовал кражу, — кивнула Эми, — не очевидно, почему ты решил, будто во всем виноват Льюис Фрэмптон.

Доминик невнятно промычал себе под нос, а потом равнодушно пожал плечами.

— Мне никто и не поверил. Хоть сколько угодно объясняй, почему я так решил. А что толку? Для полиции — маловато информации, для родителей твоего парня — тоже. Так почему ты здесь?

— Тебе должно быть известно, что расследование зашло в тупик. В отличие от родителей Дерека, я хочу тебя выслушать.

Доминик невесело рассмеялся.

— Ой, какая благородная, — он сощурился, сканируя Эми. И та вдруг поняла, что частный детектив перед ней вполне себе способен видеть ее насквозь, — да вот какая незадача. Даже если твой порыв логически объясним, то вот толку от нашего общения — ноль, бесконечная пустота в абсолюте. Так почему я вообще должен говорить с тобой о Льюисе, если это ничего не даст?

— А почему нет? — Эми огляделась в поисках подсказки на вопрос Доминика. — Пока я не пришла, ты просто сидел здесь и задыхался от пыли. Почему бы не поговорить хотя бы со мной?

Он закатил глаза к облезлому потолку.

— Чтоб ты знала, «просто» я никогда не сижу. Я думаю. Но, допустим, я подыграю. Давай поговорим о Льюисе, может, наведешь меня на какую-нибудь мысль. С чего же мне начать? — вопрос был чисто риторический, потому что Доминик не обдумывал ответ ни секунды. — Льюис происходит из довольно богатой семьи ныне почти всех покойных Фрэмптонов. Думаю, ты уже знаешь об этом, если читала о нем. В убийстве пятерых из них Льюис и подозревается. Хотя, «подозревается» неподходящее слово, как по мне. Его вина почти доказана.

— Почти, но не доказана же.

— Если бы он все же явился на суд, то уже была бы доказана. Хотя его побег тоже своего рода доказательство, и самое сильное. Ну, так продолжим? О чем я? Льюис — ублюдок, перебивший свою родню, также у некоторых из них он своровал всякое-разное, и теперь заслуженно носит клеймо «вор».

— Что он крал?

— Ничего интересного, к сожалению. Никаких засушенных голов или коллекции эмбрионов. Довольно скучно, но сюда в основном относятся картины, книги, драгоценности, какие-то документы о родословной ну и, конечно, деньги. Большинством из этого распоряжались фамильные юристы после того, как Льюис загремел за решетку.

— А, так Льюис уже сидел?

Доминик кивнул.

— Полгода отсидел, обкраденная родственница настояла, чтоб его выпустили. Ну и зря… он ее убил через неделю. Подстроил как несчастный случай, а потом перешел к следующему родственничку. И так было пять раз, — Доминик показал Эми ладонь и хаотично зашевелил пальцами, — пять! Хотя сидел только однажды. Вот какому идиоту не пришло в голову повязать его хотя бы после второй сомнительной смерти — вопрос, но не к нам. Поэтому, идем дальше. У Льюиса определенно была своя система отбора ценностей, которые его интересовали. Какие-то он не брал, какие-то брал. В любом случае, его сомнительная коллекция досталась родственникам погибших. Хм, родственникам родственников — ирония, да? Ну, а те большую половину продали.

Эми задумчиво погладила подбородок, заглянула в полные жизни мечущиеся глаза собеседника.

— Неужели какие-то вещи оказались в «Черной кошке»?

— По моим сведениям — да, — загадочно произнес Доминик, после чего продолжил: — но даже среди них не нашлось того, что он искал. Я знаю, что все украденное он выбросил.

— Это так. Но я все равно не понимаю. Вещи, что он украл, были очень простые и, можно сказать, дешевые.

— О! — Доминик еще больше оживился, хотя, казалось бы, куда больше, его глаза округлились, брови устремились вверх. — Ты видела часть его коллекции?

Вот теперь ему действительно было интересно сидеть рядом с Эми. И та воспрянула духом, почувствовав себя нужной. Она подняла свою руку и показала вытащенные из кармана часы.

— Предполагаю, что тогда это из коллекции Льюиса, они, как мне недавно сказали, были вместе с остальными в шкафу, который он обчистил.