Грешные желания - Мэгги Дэвис

— Да и ты меня не хочешь, — выпалила она, клацнув зубами. — Я не принадлежу к твоему типу.

Габи видела, как медленно сжались его кулаки, длинные мускулы рук переплелись под гладкой загорелой кожей.

— Мой тип? Боже мой, да ты, оказывается, любительница подразнить? — Санта-Марин с усилием произносил каждое слово. — Это что-то вроде нового способа развлечения? Дождаться, когда я стяну трусы, а потом взять и прищемить мне яйца?

Габи пришла в ужас.

— Не говори так. Это отвратительно!

— А я думал, что ты другая! — выкрикнул он. — Каким же проклятым глупцом я оказался!

— Позволь мне встать с кровати. — Она попыталась проскользнуть мимо него.

— Шутишь? — Он схватил Габи, грубо притягивая к себе. Его лицо исказилось яростью. — Говоришь, что хочешь меня, потом передумываешь, а теперь решаешь смыться!

— Нет… подожди! — вскрикнула она.

Его пальцы уже трудились над пуговицами ее блузки. Габи пыталась сопротивляться, но он уже сорвал шелковую ткань с ее плеча, обнажая лямку бюстгальтера.

— Посмотрим, — хрипло проговорил Санта-Ма-рин. — Посмотрим, черт возьми, хочешь ли ты меня.

Габи понимала, что сама во всем виновата.

— Ты же не станешь меня насиловать, — холодея, произнесла она, когда он стянул с нее блузку и отбросил в сторону. — Нет!

— Разве ты не этого добивалась? — Стоя перед ней на коленях, Санта-Марин ухватился за юбку и рывком стянул ее, так что раздался треск оторвавшейся пуговицы. Он поймал дергавшуюся лодыжку и яростно и неумолимо вжал ее в поверхность матраса. — Да, так поступают неотесанные мужланы. — В сторону полетели растерзанные трусики. — Многие поступки латиноамериканцев сродни звериным, — свирепо процедил он. — Может быть, хочешь, чтобы я параллельно горланил «Guantanamera»?

— Нет. — Габи зажмурила глаза, когда он чуть ли не срывал с нее бюстгальтер. Да, он не уступал ей в жестокости. — Прости меня, — прошептала она. — Прости… прости… прости!

Санта-Марин склонился над ней, накрыв ладонями ее груди.

— Габриэла, — хрипло произнес он.

В том, как его руки касались нежных изгибов и впадин ее бедер и ног, с лютым вожделением лаская бархатистое податливое тело, чувствовалась возрастающая страсть дикаря.

— Как ты дьявольски красива, — пробормотал он. — Ну почему тебе непременно нужно свести меня с ума?

Габи всхлипнула, когда он наклонил темноволосую голову и прикоснулся губами к ее розовым соскам. Запустив пальцы в его волосы, она извивалась под ним, в то время как он ласкал ее груди, плавно и игриво, чуть покусывая ее нежную кожу.

— Я не мог забыть, как ты прекрасна, — прошептал он страстно. — Твоя чудесная белая кожа, фантастические волосы, рыжие, с огненным оттенком. — Он поднял голову, сверкнув на нее глазами. — О, проклятие, Габриэла, твой вид пьянит меня. Я так хочу тебя.

— Я не хочу этого делать, — слабея, пробормотала Габи.

— Нет, хочешь!

Санта-Марин с жадностью прильнул губами к ее губам и опустился на нее всем телом. Габи почувствовала, как его горячая шелковистая плоть проникает между ее бедер.

Она силилась отодвинуться, но Санта-Марин, не выпуская ее, прижался лицом к ее шее. Габи вдохнула аромат его волос.

— Габриэла. — Слова звучали приглушенно. — Я не буду груб. с тобой. Не могу, даже если бы ты попросила меня об этом. Это не мой стиль. Ты позволишь мне просто любить тебя?

Ее сердце рвалось из груди. Эта невероятная нежность на фоне пылающей мужественности находила в ее душе такой же отклик, как в первый раз. Как она могла противиться ему? Джеймс Санта-Марин был воплощением ее собственного безумия. Тая под его телом, она ясно осознавала, что еще расплатится за свои прегрешения.

Он почувствовал, что Габи уступает, и глубоко вздохнул.

— Боже, как я мечтал об этом! — Санта-Марин щедро покрыл поцелуями ее шею и лицо. — Ты не выходила у меня из головы, Габриэла, все время я думал только о тебе. — Он запнулся. — Это так чертовски опасно для меня. Сродни самоубийству.

Руки скользнули дальше, сжимая нежные ягодицы и привлекая ее ближе. Она чувствовала, как он растет, наливается мощью. Первобытное возбуждение захлестнуло обоих. Санта-Марин прижался к ней своим могучим телом, и ее бедра, теплые и влажные, раздвинулись, чтобы вобрать его. С неотразимой энергией он выгнул тело и погрузился в нее.

Крик застыл у нее на губах. Чувствуя невероятную боль, она с диким взглядом вонзила ногти ему в спину. Габи поняла, что он лишь на полпути и не может двинуться глубже. Она почувствовала, как он подался назад, дрожа и силясь сохранить спокойствие.

— Ты девственница?! — Слова давались ему с огромным трудом.

Внимание Габи было полностью сконцентрировано на тягучей, невероятной боли там, где он пытался проникнуть в нее.

— Почти.

— Почти? — чуть ли не выкрикнул он.

— Всего раз! — Габи пыталась умерить свою болезненную реакцию, подстегиваемая непонятным, но жгучим желанием. Шелковистые влажные плечи Санта-Марина трепетали под ее руками. Он был лишь отчасти погружен в нее, но Габи и представить себе не могла более пугающего эротизма. Этот опасный красавец занимался с ней сексом, любил ее. Свершилось. Она тяжело перевела дыхание.

— Всего один раз до этого.

— О, Господи. — Он закрыл глаза и сделал длинный судорожный вдох. — Почему я это делаю? — Его голос был полон отчаяния. — Какое-то сумасшествие. Меня бы пристрелить за это! Я даже забыл о презервативе.

Их дрожащие от вожделения тела были обильно покрыты испариной. Габи призывно повела бедрами. Он тяжело застонал.

— Боже, не делай этого. Ты меня не слушаешь?

Она взглянула ему в лицо, поглощенная собственными потрясающими переживаниями.

— Дорогая, — прошептал Санта-Марин, — у тебя все такое маленькое и тугое. — Капельки пота выступили у него над верхней губой. — Я слишком поторопился. Я не хотел сделать тебе больно.

Он попытался отодвинуться, но Габи только сильнее прижалась к нему. Пусть он займет место боли. Все было так ново, она так хотела его! Теперь Габи уже не могла остановиться, даже если бы пожелала!

— Все в порядке, — подбодрила она его. — Все хорошо.

— Нет, это не хорошо. — Он коснулся губами ее губ, потом стал покрывать лихорадочными поцелуями глаза и лоб. — Я не должен…

— Нет! — покачала головой Габи, наслаждаясь ощущением погруженной в нее большой твердой мужской плоти. Ее охватила такая пламенная нежность, что она готова была разрыдаться. Она хотела его! Она сама не заметила, как этот жгучий требовательный красавец похитил ее сердце. В нем сконцентрировался для нее сейчас весь мир, остальное перестало существовать.

— Люби меня, — призвала его Габи. — Только люби меня!