Орчиха в свадебной фате - Соня Мишина

командира охраны обоза.

— Тун погиб?! — один из стражников оскалил зубы и затряс головой в знак печали. — Это важная весть! А кто эти люди, что прибыли с тобой, орисса Ор-Тьюндер?

— Второй трибун огненного Легиона, магварр Алаир Виатор, — первым я представила главного из нас. Потом перешла к музыкантам. — Маг-арты Чайм, Шейма и Рафф. Все эти люди — мои друзья…

— А кое-кто и новый командир, — не преминул уточнить Алаир.

Я кивнула, подтверждая его слова.

— Что ж, проходите, уважаемые. Вас проводят к главе клана, орису Лэргу ор-Тунтури.

К главе нас отвел молодой орк, наверное, даже подросток. Ростом он был ниже меня на полголовы, его клыки еще не достигли тех угрожающих размеров, что у взрослых мужчин, а кожа выглядела светло-оливковой — даже светлее, чем моя собственная.

— Позволь, отец, представить тебе посетителей, — наш провожатый преклонил колено перед скалоподобным седым орком пугающей наружности.

Тот восседал у дальней стены большой круглой залы за огромным деревянным столом.

— Говори, сын мой, — кивнул Лэрг Ор-Тунтури.

— Орисса ор-Тьюндер явилась в сопровождении своих друзей, чтобы передать нам весть о славной гибели сына клана, Туна ор-Тунтури, — отчитался орчонок, не вставая с колена.

— Печальную весть принесла ты нам, орисса! — вождь клана тяжело поднялся из-за стола, и я обнаружила, что он на голову выше трибуна, не говоря уж обо мне и маг-артах. — Расскажи, как погиб наш сын?

— Подойди, положи к ногам вождя вещи и булаву центуриона, преклони колено и говори, — шепотом подсказал мне трибун, заметив, что я растерянно хлопаю глазами. И даже слегка подтолкнул меня между лопаток, чтобы помочь сдвинуться с места.

Точнее, это магварру показалось, что подтолкнул он меня слегка. На деле же я покачнулась, сделала четыре шага вперед и рухнула. Как и было велено — на одно колено. Булаву уронила к ногам вождя. Походную ташку возложила уже ровным движением.

На мою склоненную голову легла тяжелая когтистая длань. Надо мной прозвучал рокочущий низкий бас:

— Я жду твоих слов, Барр-бр-ра!

Собравшись с духом, я торопливо заговорила, озвучивая речь, подсказанную мне первым помощником погибшего центуриона, орисом ор-Сквири:

— Сын клана ор-Тунтури, центурион Тун, славно сражался на поле боя, мудро командовал своими воинами и лично уничтожил более пяти десятков хунгров! После победы над супостатами Тун принял на себя командование обозом, который вез раненых воинов в военный госпиталь в Эрпорте…

Как только я заговорила, Лэрг ор-Тунтури приподнял мой подбородок одним пальцем, и излагала я все, что полагалось, глядя в его глаза, похожие на прорези бойниц в крепостных стенах.

На каждую мою фразу Лэрг кивал, не меняя выражения своего лица, будто высеченного из камня.

— Мне выпала огромная честь вернуть клану ор-Тунтури оружие центуриона, его вещи и положенное вознаграждение, — закончила, наконец, я свою речь.

— Какой награды желаешь ты, орисса ор-Тьюндер, за то, что принесла нам последнюю весть о нашем сыне? — еще выше поднимая мой подбородок, торжественно вопросил Лэрг ор-Тунтури.

Ух ты! Говорят, в моем мире жил в давние времена народ, у которого было принято казнить гонцов, приносивших дурные вести. А тут награду предлагают! Надо же!

— Мне ничего не нужно, почтенный орис! Я выполнила почетный долг, и это для меня — лучшая награда! — нашлась я с ответом.

Лицо вождя дрогнуло. Он оскалил клыки, и я было подумала, что меня сейчас покусают, но оказалось, что это была улыбка.

— Правильный ответ, наемница! Дети Ора не любят корыстных и жадных. Я сам определю тебе награду! Но о ней ты узнаешь позднее.

* * *

Лэрг ор-Тунтури отправил нас отдыхать с дороги: меня и Шейму — в левое, женское крыло крепости, трибуна, маг-арта Чайма и Раффа — в мужское.

— Прощальная церемония состоится на закате, — сообщил он напоследок. — Мы обязаны сообщить Ору, Духу Великой Степи, что один из его сыновей покинул этот мир и ищет свой путь в Вечноцветущую Степь. Будь готова, Барбра. Ты примешь участие в обряде.

А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! Что за обряд? Как он проходит? В чем будет заключаться моя роль?

Я бросила умоляющий взгляд на Алаира Виатора. Он бессильно пожал плечами в ответ. Похоже, об орочьих обрядах он знал немногим больше, чем я.

В полуподвальном этаже левого крыла обнаружилась общая баня, напоминающая римские термы. На пороге бани меня встретила немолодая орчиха, своими размерами мало чем уступающая главе клана. Она представилась ориссой Хавихантой.

— Можешь звать меня просто тетушка Хави, — предложила она. — Я — главная банщица. Помогу тебе помыться, растереться песком с маслом и расслабиться.

— Благодарю. Может быть, я сама как-нибудь? — невольно попятилась я.

— Хочешь обидеть меня отказом? — уперла в бока огромные когтистые кулаки банщица тетушка Хави.

— Нет-нет, ни в коем случае! — затрясла я головой, про себя гадая, что опаснее: обидеть гигантшу или попасть в ее лапищи.

— Тогда пошли! — мне не оставили выбора, и я смирилась со своей участью.

Вначале Хави отправила меня отмокать и греться в небольшом бассейне с горячей водой, от которой попахивало тухлятиной.

— Ты нос-то не вороти, наемница! Это целебная вода, от нее и насекомые, которые любят заводиться в волосах и на шкуре, гибнут, и суставы крепнут.

Я уж хотела было блеснуть познаниями про серные ванны, но вовремя прикусила язык. А потом, немного придя в себя, сообразила: банщица-то — орисса немолодая! Не может быть, чтобы ни одной прощальной церемонии не видела и не знала, как они проводятся. В лоб, разумеется, спрашивать я не рискнула: нельзя мне выдавать свою неосведомленность.

Пришлось зайти издалека:

— А скажи, почтенная Хави, успеем ли мы до прощального обряда с банными делами закончить?

— Разумеется, милая! — закивала орчиха, затрясла рыжевато-седыми косицами, собранными в пучок.

— Для вас, тетушка, этот обряд далеко не первый, наверное, — закинула я наживку.

Банщица ее с удовольствием заглотила.

— Ох, милая, все-то и не упомню. Но вот как брата моего, тоже наемника и центуриона, провожали — в памяти отложилось.

— Понимаю, для вас она особенная была… — поддержала я беседу.

Тетушка Хави, вдохновленная моим интересом, пустилась в воспоминания. Не забывая,