Темная симфония - Кристин Фихан

У Антониетты чуть не случился сердечный приступ, когда тело Байрона внезапно появилось перед ней в ограниченном пространстве комнаты. Она вжалась в стену, когда его более крепкое тело прижалось к ее. Кончики ее пальцев поднялись к его лицу, «читая» выражение, очерчивая знакомые черты. Как бы часто она ни делала это, он ни разу не уклонился, ни разу, кажется, не возразил.

— Байрон, — вслух выдохнула она его имя, признательная, что он вернулся назад, желая знать все его секреты.

— Неужто я напугал тебя? — он поцеловал ее в уголок рта, проложил огненную дорожку вниз к ее шее, извиняясь. — Это Пол.

Антониетта застыла.

— Пол, — произнесла она имя своего кузена. — Он никогда не ходил по этим коридорам. Он даже никогда не смотрел карту. Ему не нравятся замкнутые пространства. Его отец, когда был зол на него, имел привычку запирать его в стенном шкафу. Что, кажется, случалось постоянно. Ты уверен? Что он здесь позабыл?.. — ее пальцы уже искали скрытый механизм, открывающий дверь. — Он обречен заблудиться здесь. Если у тебя нет карты и ключа к карте, ты можешь проблуждать здесь несколько дней.

— Это может пойти ему на пользу, — сухо сказал Байрон. — Он замышляет что-то недоброе.

— Ты не знаешь этого, — дверь бесшумно открылась, говоря Байрону, что Антониетта довольно часто заходила в комнату, раз побеспокоилась содержать механизм в рабочем состоянии, а от надменных ноток в ее голосе ему всегда хотелось улыбнуться. Он последовал за ней в проход. — В какую сторону он направился?

— Налево, — он вплотную прижал свои губы к ее уху. — Что находится в той стороне?

— Хранилище. Откуда он об этом узнал? Только nonno и я знаем точное местоположение хранилища. Он не может направляться туда, — к своему раздражению, она не слышала уверенности в собственных словах.

— Возможно, ему помогли. Когда ты приходила сюда составлять каталог, у тебя ведь была пара глаз? Рискну предположить, что Жюстин точно знает, как добраться до комнаты-хранилища.

— Она бы не…

— Она влюблена в него, — Байрон шагал позади нее по узкому проходу. Антониетта чувствовала на своем затылке его дыхание. Тепло его тела согревало ее. — А что бы ты, Антониетта, сделала ради мужчины, которого любишь? Ты бы предала свою семью? Своих друзей? Что бы ты сделала ради него?

— Любой мужчина, которого я бы полюбила, не захотел бы, чтобы я предавала свою семью и друзей, — она вздернула подбородок, уверенно двигаясь через петляющие коридоры и повороты. — Если бы он так поступил, то стал бы недостойным моей любви.

— Откуда ты знаешь, куда идти?

— Я считаю. Я все запоминаю.

— Ты поразительна, — в его словах, в его голосе прозвучало искреннее восхищение.

От подлинного комплимента все внутри нее запылало. Никто не говорил ей подобных слов. Никто и никогда еще не одаривал ее личными комплиментами. Даже ее дед. Ее талант музыканта и композитора подразумевался как само собой разумеющееся. Дон Джованни просто пожимал плечами и говорил, что учитывая все уроки, которые она получила, ей лучше считаться одной из лучших в мире. Скарлетти никогда не могут быть вторыми.

Байрон всего лишь положил руку ей на затылок, но та излучала так много тепла, так много желания, что Антониетта почувствовала, как под его прикосновением начала плавиться ее кожа. Физическое осознание было настолько велико, что у нее возникли трудности с концентрацией внимания. Антониетта упивалась силой своего желания к нему. Подобного с ней никогда ранее не случалось, и, дожив до тридцати семи лет, она никогда не думала, что такое произойдет. Она была решительно настроена радоваться каждому мгновению, проведенному с ним, как это только возможно и так долго, сколько он будет рядом с нею… даже здесь, в темных коридорах палаццо Скарлетти с ее идиотом кузеном, тайком пробирающимся к хранилищу.

Антониетта почувствовала, как через открытую дверь рванул поток спертого воздуха. Она инстинктивно замедлила шаги, неслышно ступая по прохладным камням. И только в этот момент поняла, что хотя прекрасно осознавая присутствие Байрона, она не слышала его шагов. Только чувствовала его руку на своей спине, время от времени его дыхание на своей коже. Он двигался так тихо, что она ни за что не узнала бы, что он здесь, если бы не ее повышенная чувствительность.

Ее сердце заколотилось невероятно громко. В тревоге. С сожалением. Не столько от того, что делает ее кузен, сколько от факта, что Жюстин, должно быть, помогла ему. Ее Жюстин. Глаза и уши Антониетты в палаццо. В деловом мире. В ее профессии. Она целиком и полностью доверяла Жюстин. Должна была. Вид распахнутой двери в хранилище порвал ее сердце на части, пошатнув с трудом завоеванное доверие.

Сердце Байрона разрывалось из-за нее. Его Антониетты, которая любила и доверяла своему кузену и Жюстин. Она сделала их своим миром, а они ни на минуту не задумались, чего ей это стоило. Внутри свернулся гнев, горячие, взрывные эмоции, от которых воздух в коридоре так сгустился, что стало трудно дышать. Напряжение возрастало, пока по проходам не побежала чистая энергия предвестником колоссальной опасности.

Заглянув через плечо Антониетты в комнату-хранилище, Байрон увидел Пола, разглядывающего золотые артефакты. Несколько раз он поднимал искусно сделанный из золота корабль и ставил его на место. Фигурка была большой, и Пол не смог бы спрятать ее под рубашкой.

— Он выбирает из сокровищ Скарлетти. В данный момент он разрывается между золотым кораблем и ожерельем из рубинов и брильянтов, — даже с этого расстояния Байрон узнал блестящую вещь. Именно он с особой заботой создавал это ожерелье, именно его руки придавали золоту замысловатую форму для последующей вставки драгоценных камней. Это было жизнь назад. Работая над этим ожерельем, он думал о своей Спутнице жизни, создавая его с бесконечной осторожностью, зная, что делает его для невесты очень важной шишки в политическом мире. Его привело в восхищение и заинтриговало, что невеста Скарлетти носила его творение. Но когда он увидел, как жадные руки Пола схватили ожерелье, тихое гневное шипение зародилось в его горле.

— Покажи мне.

Он заколебался, но потом неохотно разделил с ней картину.

Антониетта издала один-единственный звук. Тихий крик отчаяния. Она узнала это ожерелье, одну из тех немногих вещей, которые действительно помнила из того времени, когда могла видеть. Она любила его, восторгалась им, и мысль, что ее кузен крадет его, забирает эту элегантность и огонь из семьи, была ужасающей. Этот тихий звук мучительного отчаяния разбудил демона, погребенного глубоко в Байроне, но уже ревущего и требующего свободы.

Пораженный и шокированный Пол резко развернулся, его лицо исказилось от страха и решимости. Байрону хватило всего одного биения сердца, чтобы заметить сияющий металлический предмет, зажатый в руке Пола. Время замедлилось, растянулось, когда Байрон распался на многочисленные молекулы, чтобы вновь проявиться между Полом и Антониеттой.