Прекрасная обманщица - Патриция Гэфни

– Когда же это кончится? – возмутилась наконец Кэтрин. – Вы ведете себя как последний дурак.

– Но ты сама в этом виновата, прекрасная Кэт! Ты сводишь меня с ума. Бьюсь об заклад, любой мужчина, сидя рядом с тобой и купаясь в лучах твоей красоты, через пять минут начал бы нести околесицу. Мы теряем головы, вот в чем дело…

Он вдруг умолк и уставился куда-то поверх ее плеча, позабыв, о чем говорил. Кэтрин с любопытством обернулась и проследила за его взглядом. По другую сторону от прохода за таким же, как у них, столиком на двоих сидела дама с пером (хотя, разумеется, в эту минуту она была без пера) в обществе своей дочери или компаньонки, словом, девушки лет пятнадцати-шестнадцати, кем бы она ей ни доводилась. Дама отвесила в их сторону чинный поклон, хотя в ее глазах играл все тот же кокетливый огонек. Девушка, светлая блондинка с голубыми глазами, еще не расцветшая, но обещавшая в скором времени стать хорошенькой, смутилась и опустила взгляд в тарелку.

– Вы с ними знакомы? – спросила Кэтрин куда резче, чем собиралась.

– Конечно, нет! – удивился Бэрк. – А почему ты так решила?

Она ничего не ответила, и он продолжал как ни в чем не бывало:

– Красивая она женщина, как по-твоему?

– Да, наверное, – весьма прохладно откликнулась Кэтрин. – Для своего возраста, – добавила она, не удержавшись от искушения.

– Гм, – промычал Бэрк, оглядывая даму поверх ободка своего бокала. – С возрастом приходит мудрость.

Кэтрин была несказанно рада, когда им наконец подали еду.

– Ты устала? – спросил он, когда они поели.

– Ни капельки.

Это было неправдой, но ей совсем не хотелось подниматься наверх. Она не собиралась ложиться вместе с ним в эту широкую постель с пологом, но у нее просто не было сил на очередное противостояние по этому поводу. Поэтому они направились в малую гостиную, уютную, обшитую ореховыми панелями комнату с разожженным камином, где постояльцы собирались, чтобы почитать или сыграть партию в карты. Бэрк усадил Кэтрин в резное деревянное кресло у огня и сам уселся поодаль. Подошла горничная, чтобы спросить, желают ли господа что-нибудь выпить. Бэрк заказал бренди, а Кэтрин попросила рюмку портвейна.

Круглолицый господин с бакенбардами, потягивавший виски по соседству, приветливо кивнул Кэтрин, а затем громко и добродушно спросил, обращаясь к Бэрку:

– Что вы думаете об этом принце Чарли, сэр? Может, нам пора заряжать пистолеты и прятать наших женщин? Или можно повернуться на другой бок и продолжать спать? Как по-вашему? Говорят, он все еще в Карлайле, обдумывает свой следующий ход. Если он решит двинуться на юг и поднять бунт в Ланкашире, мы окажемся как раз на его пути. Нам грозит опасность?

– Нет, не думаю, – живо ответил Бэрк, – хотя полагаю, что он действительно пойдет на юг. Мне кажется, Чарли стоит на перекрестке четырех дорог. Он может остаться на месте и ждать всеобщего восстания английских якобитов. Или он может двинуться походом на Ньюкасл и вступить в бой с генералом Уэйдом. Он также может вернуться в Шотландию и занять оборонительные позиции, дожидаясь, пока его армия не станет достаточно сильной для наступления. И наконец, он может предпринять бросок на юг, потому что рассчитывает (и не без основания) найти немало сторонников в Ланкашире. Полагаю, он выберет именно последний путь, так как его конечной целью является Лондон, и чем ближе он к конечной цели, тем лучше он себя чувствует. Но вам и вашей семье, сэр, ничто не угрожает. До сих пор войска горцев вели себя безупречно. Я уверен, что они и впредь будут продолжать в том же духе, пока военная удача им не изменит. Когда-нибудь это непременно произойдет, но в ближайшее время – вряд ли.

Кэтрин принялась молча обдумывать услышанное, поражаясь тому, насколько точной оказалась его оценка. Она была благодарна Бэрку за признание доблести шотландцев, но его убежденность в том, что их дело обречено, глубоко встревожила ее. Этого просто не могло быть! Девушка прекрасно понимала, что восстание чревато большим риском и что в случае неудачи многие поплатились бы головой, но мужество и боевой дух восставших были так сильны, их цели столь высоки и благородны… Нет, они должны были, просто обязаны были победить! А иначе зачем она ввязалась в этот опасный спектакль, который вполне мог привести ее на эшафот?

И все же она с самого начала знала, чем рискует, но тем не менее охотно приняла предложенные условия, потому что ей казалось, что после смерти отца терять уже больше нечего. Что же изменилось с тех пор? Ничего. Просто она струсила. Уже очень-очень скоро ей предстояло предстать перед так называемым английским правосудием, и чем ближе был этот час, тем ей становилось страшнее. Надо взять себя в руки и вспомнить, что в восстании участвуют множество людей, и некоторые уже заплатили, а многим другим еще предстоит заплатить не менее высокую цену.

Ей подали заказанный портвейн, и она стала потягивать его потихоньку, прислушиваясь вполуха к разговору Бэрка с круглолицым господином. От камина исходил расслабляющий жар, вино оказалось крепким, и Кэтрин наконец-то почувствовала, как спадает напряжение. Наблюдая, как Бэрк раскуривает трубку, она вдруг засмотрелась на его сильные руки, на длинные пальцы, приминающие табак. Все ее тело внезапно отяжелело, словно к нему привесили груз. Она переводила взгляд с его мускулистых бедер на твердую линию подбородка, уже слегка оттененного пробивающейся щетиной, на гладкие, отливающие шелком волосы, зачесанные назад над высоким лбом. Сама того не желая, она вспомнила и его поцелуй, на который ее собственное тело ответило с неожиданной силой и страстью, заставшей ее врасплох. Она не знала, что и думать.

Решив больше не смотреть на него, Кэтрин закрыла глаза. Чем думать о нем, лучше вспомнить о Майкле. Какой он был сильный, красивый, светловолосый. Честные карие глаза, смеющийся рот. Но это всего лишь слова, поняла Кэтрин, виновато вздрогнув. Сколько ни старалась, она не могла вызвать в памяти его живой образ. Ей стало стыдно.

Открыв глаза, она обнаружила, что Бэрк пристально смотрит на нее, и отвернулась, покраснев и делая вид, будто ее чрезвычайно заинтересовала висевшая на стене гравюра с изображением сцены охоты. Как невыносимо стыдно признаваться даже себе самой (но признаться надо, если она хочет быть честной хотя бы перед собственной совестью), что ее влечет к этому мужчине. За последние четыре года от нее осталась одна лишь окаменевшая и пустая внутри оболочка. Она примирилась с одиночеством, с жизнью без семьи, без детей, не согретой ни единым сильным чувством, кроме неистребимой жажды мести. О, пусть это новое волнение станет знаком того, что в ее жизни и в ней самой что-то меняется и что другие мужчины, а не только он, смогут пробудить в ней чувства, взмолилась Кэтрин. Тысячи вопросов теснились у нее в голове, а боязливая душа надеялась, что никогда не узнает ответов. Ведь что бы ни случилось, не далее, как послезавтра им суждено расстаться навсегда. Она никогда его больше не увидит. И это ее устраивало как нельзя лучше, это было именно то, чего она хотела. И все же… все же…

Бэрк заказал новую порцию бренди и поинтересовался, не хочет ли она еще вина. Кэтрин решила воспользоваться случаем, чтобы уйти.