Ассистент - Андрей Валерьевич Скоробогатов

что не стал говорить всякому встречному, — теперь уже он меня перебил и подсунул листок. — Правильно. Вот, посмотри, узнаёшь это лицо?

На листке был фоторобот — удивительно точный и детализированный. Интересно, какими технологиями его получили? Считали зрительные образы из памяти с помощью бителепатии? Или у Боширова была какая-то скрытая камера? Отпираться было бессмысленно.

— Андрон Холявко. Мой бывший коллега.

— Знаете, где он?

— Понятия не имею. Он был среди них, да. В общем, когда убили деда, в моём номере обнаружила Ольга. Она сказала, что будет убивать моих родных. И что один из моих близких знакомых теперь с ними. Ну и, собственно, попыталась меня соблазнить.

Давыдов нахмурился.

— Не очень понимаю, как сказанное ею сочетается с этим? Ассервировала?

— Вроде того. Взамен она сказала, что будет охранять меня в сложные периоды жизни. Я долго не мог понять, кого именно она имела в виду, а затем Андрон уволился. В следующий раз я увидел его, когда он пришёл на помощь в составе отряда. Остальных людей из отряда я не знаю.

— Мда.

Давыдов задумался, причём глубоко. Я, признаться, ожидал другой реакции — любой другой человек признал бы меня безумцем, но он даже не стал спрашивать, как именно я позвал на помощь. Наконец, он сказал:

— Хорошо. О чём вы беседовали с Андроном? Голицын уже говорил что-то, но хотелось бы из первых уст.

Я ещё раз коротко рассказал то, как мы сбегали из бункера японцев, ограничив информацию о диалогах исключительно моими просьбами по вскрытию дверей и перемещениями между этажами.

Неожиданно после моего монолога Давыдов сменил тему — я знал этот приём и был к нему готов.

— Расскажи, что ты знаешь о структуре сенситивных сообществ Земли.

— Общество. Восточная клика. Северная лига. Треугольник… — я на миг задумался, но всё же озвучил: — И гипотетический центр Треугольника.

— Отлично. Не буду спрашивать, откуда, но тебе известна природа Центра?

— Нет. Просто логично, что есть что-то, кроме сообществ, и что это что-то, если рисовать геометрические фигуры, выглядит как центр треугольника.

Князь кивнул, достал чистый листок и нарисовал авторучкой именно то, что я говорил — равносторонний треугольник, а в центре, на пересечении биссектрис, нарисовал жирный знак вопроса.

— Что там, на твой взгляд?

— Ну, возможно, несколько влиятельных древних родов…

— Нет.

— Драконы?

— Скорее абстрактные «погонщики драконов». Есть такая гипотеза. Что за всем стоит какое-то аборигенное племя Антрактики. Но конкретно мой домен не занимается этой гипотезой. Ещё?

— Ну, из совсем безумных теорий — лесные люди и разные реликты.

— Почему безумных? Вполне. Но я всё жду ещё одной теории. Которую вы, как бывший анимационный и фантастический фанат, должны были озвучить первой строчкой.

— Инопланетяне?

— Скорее, иномиряне. Факты телепортаций неизвестных личностей из лифтов и других замкнутых помещений фиксировались нашими предками ещё начиная с начала девятнадцатого века. Мы предполагаем, что существует параллельный мир, либо же несколько миров, которые имеют большой штат высокосенситивных личностей, способных управлять миром. Среди летописей Абиссинской Школы Познания, одной из еретических сект, существует теория о пришествии мессии, которое произойдёт в начале XXI века. Некий пойманный в лифте человек рассказал, что тот мессия будет молодым, происходить из северной страны, и что он счастливым образом освободится из подземного плена вместе со своим гаремом. И что его истинная цель — спасти мир. Ничего не напоминает?

Мурашки пробежали по спине. Разумеется, он ошибся, смешав вместе лифтёров и тех странных личностей, которых я не знаю. И, разумеется, он указал диаметрально-противоположную цель. Но он знал очень многое. Слишком многое.

— Напоминает, — кивнул я.

— А потом выясняется, что ты имел контакты с неизвестными телепортаторами. Ты уверен, что больше ничего не хочешь нам сообщить?

Я понимал, что меня смогут расколоть на раз-два. Что наверняка он умеет считывать сознание, а там есть немало фрагментов, касающихся и моих путешествий по мирам, и различных диалогов. А ещё я вдруг понял, что следом наш академик будет общаться с Самирой. И задавать ей примерно те же вопросы.

При этом мне абсолютно не хотелось выдавать моё расширенное общение с Андроном. План по междумировому контрабанде сенс-предметов до сих пор казался мне противным, но он выглядел как отличный путь к моему повышению.

Что ж, пришлось выложить ещё один козырь, чтобы отвести подозрение на другую чашу весов.

— Хочу. У меня была частичная амнезия. После отчисления из вуза и общения с одним пси-корректором, Светозаром Михайловичем Кастелло. После у меня бывают… видения, что ли. Касающихся параллельных миров. Как будто я проживал уже некоторое количество жизней. В частности, я знаю теперь несколько языков, которые не учил в университете.

— Вот! — чуть не рявкнул Давыдов. — Так какого хрена ты сразу не сказал⁈

— Наверное, потому что это выглядит дико и странно. И потому что меня бы тогда не взяли на работу в Курьерскую Службу. Кроме того, в Казани после похорон деда я общался с представителем Тайной Полиции. Его звали Иннокентий. Он вербовал меня в непонятную организацию и спрашивал, на чьей я стороне.

Я с ужасом для себя понимал, что ставлю под угрозу Ануку, чьё благополучие я поручил «тайникам», а вместе с тем — весь успех моего плана.

— Кастелло… Мда, наслышан о нём, — вздохнул Давыдов. — Экспериментатор. И один из мощнейших психохирургов-программаторов. Производил опыты по пересадке сознания. А ещё он участвовал в заказном убийстве одного из наших лаборантов. Мы имели с ним несколько принеприятных разговоров. Но у него слишком большие покровители. Невероятно большие. Подозреваю, что он к вам кого-то подсадил, юноша. Кого-то повзрослее. В любом случае, Матвеич, ты случай очень интересный. Очень. Мадемуазель Елзидер любишь?

— Ну… Не исключено.

— Плохо. Это будет мешать учёбе.

— Какой учёбе? — насторожился я.

— Ты серьёзно думаешь, что сможешь достичь статуса магистра, не имея приличных корочек о гражданском высшем образовании? А ты нам нужен будешь именно магистром. Поэтому сейчас основное задание будет — получить корочки. Максимально-честным образом, с минимальной дачей взяток и в кратчайший срок.

— Какие?

— Я думал — в медицинский, так как лекарский навык может бы очень полезен. Но слова о языках показались мне куда любопытнее. Я бы порекомендовал на международное право, или около того.

— Отлично, — не то саркастически, не то искренне сказал я. — Ваше превосходительство, не сочтите за наглость — я могу знать свою структуру подчинения? Кому я сейчас подчиняюсь?

— Голицыну-старшему, Эрнесту Васильевичу. Напрямую. Он подчиняется мне. Делать десяток прослоек в твоём случае не вижу необходимым. Елзидер подчиняется своей мачехе, Мариам Касабян, та, в свою очередь, мне. Всего в моём домене семьдесят человек. В основном — все из столицы и Подмосковья, ну и немного в колониях.

— А сколько доменов?

— Скажем так — больше десяти. И в некоторых людей побольше нашего. Всего в Обществе — две тысячи действующих членов и полтысячи лаборантов.

Я вспомнил ту схему на выдранном листке дневника.

— Разрешите ещё спросить… Мой отец? Он тоже подчиняется вам?

— О-о, нет. Когда-то — да. Сейчас он подчиняется напрямую моему начальству. Меньшикову. Знаешь должность своего отца в Обществе?

— Нет. Он никогда не говорил.

— Ну и хорошо. Рановато, — немного ехидно улыбнулся Давыдов. — Итак, что я жду к нашей следующей встрече. Поступление в престижный московский вуз. Успешные показатели помощи в качестве лекаря. И главное — сообщения о любом незапланированном контакте со странными личностями, вроде того Кастелло.

Князь поднялся, я вслед за ним.

— Что ж, за сим закончим диалог.

— Разрешите последний вопрос, ваше превосходительство. Наивный и наглый. Его величество является главой Общества?

Давыдов неожиданно расхохотался.

— Его величество… является головной болью Общества! Всё, идите переодевайтесь. Слишком долго мы с вами болтали.

После этой беседы дни полетели неожиданно быстро. В конце недели я утряс некоторые дела — ещё раз осведомился у Искандера об Ануке, получив чёткое заверение, что всё хорошо. Скатался к родителям и обсудили финансовые вопросы наследства деда. Затем — впервые наведался в Дворянский дом, подав заявление о выкупе Сида и внеся первую необходимую сумму.

В командировки меня не отправили, тогда как все остальные ровесники были в командировках. Вечером в воскресенье случился звонок Евгения, о котором я начал забывать.

— Ты меня уже изрядно задрал, но деловое предложение в силе, — сказал он.

Недолго думая, я согласился на встречу, прихватив с собой для надёжности Сида и Осипа.

Даже сам не знал, почему так легко согласился. То ли интуиция подсказала, что стоит попробовать, то ли, наоборот, захотелось