Иван Проханов - Людвик Шендеровски

квартиру, он громко воззвал к Господу:

“Господи! благослови и этот путь!”

Анализами в клинике были установлены первые признаки присутствия в крови ацетона, а также артериосклероза и первые очаги начинающегося воспаления лёгких. Кроме того, кровеносная жила приняла темносинюю окраску уже выше колена, а внизу на ноге показались зловещие чёрные пятна. Положение больного было признано очень опасным. Врачи решили было — пытаясь спасти пациента — ампутировать ногу выше колена. Дело было, однако, в том, что при наличии сахарной болезни и ацетона в крови производить операцию ноги было бы безнадежно, так как подобные больные её не выдерживают.

В связи с этим друзья Проханова — пасторы В. Л. Жак и И. Унгнад решили перевезти больного в только что выстроенную и прекрасно оборудованную евангельскую больницу имени немецкого реформатора Лютера, в которой работали опытные професора и хирурги.

В эту больницу Проханова перевезли в четверг 3 октября. Состояние его продолжало стремительно ухудшаться. Примененное новое лечение не оказало на организм ожидавшегося действия. Процесс воспаления в ноге, осложненный воспалением легких, остановить не было надежды. Врачи до конца старались делать всё от них зависящее, но против Высшего определения и искусство врачей было бессильно.

Когда братья и .сёстры, члены Берлинской общины, узнали о крайне тяжёлом состоянии Ивана Степановича, то собрались в общине и горячо молились, прося Господа помочь ему в страданиях. Потом все посетили И. С. П. в больнице. Он часто впадал в забытье. Но когда он чувствовал облегчение, то с улыбкой на лице принимался беседовать с преданными ему друзьями.

А. Кифер рассказывает об особенно трогательном переживании в те дни. Он обратился к И. С. П. с просьбой простить ему всё, чем когда либо по немощи своей огорчил его. Проханов кивнул головой в знак прощения. Но А. Кифер хотел услышать ясное слово прощения из его уст. И повторил свою просьбу:

“Прощаете ли мне, Иван Степанович?” Тогда И. С. П. четко ответил:

“Я уже сказал, что прощаю. Вообще наступает время объявить евангельскую амнистию всем работникам на ниве Божией и всем другим во всём, что было нехорошо”.

Слово о евангельской амнистии (прощении) так занимало его мысли в тот момент, что он ещё несколько раз повторил: “очень просто... всем прощаю... больше ничего... всё хорошо!” Это была амнистия Мужа Божия для всех доброжелательных и недоброжелательных по отношению к нему единоверцев.

Когда в пятницу 4 октября он проснулся около 11 час. утра, то увидев вокруг себя братьев и сестёр, весь просиял и воскликнул: “Всех люблю” и приветливо протянул всем им руки.

Присутствующие поспешили ответить ему: “Иван Степанович, милый, дорогой наш брат, возлюбленный!” Но радость их была короткой. Глаза И. С. П. закрылись, и он снова впал в забытье...

В другой раз А. Кифер произнёс в присутствии друзей стих из Поел. Рим. 11,36: “Все из Него, Им...”, а И. С. И., указав рукой вверх, добавил: “...и к Нему”, а после проговорил : “С нами Бог, это самое главное! Лучшая обитель — это Его обитель!”

Такая вот глубокая вера, с присущим ей оптимизмом, сопутствовала ему до конца жизни.

В пятницу прямо с вокзала в больницу приехал многолетний друг и сотрудник Проханова — пастор Вальтер Людвигович Жак. Несмотря на крайне тяжелое состояние, больной узнал его, и видно было, что очень обрадован его приездом, однако, связно говорить уже не мог. Он произнёс: “Нам нужно много поговорить... программа... программа...” И умолк. О какой программе говорил И С. П. ? Да, конечно, о программе деятельности ВСЕХ после его смерти. Не удивительно ли! В таком мучительном состоянии Проханов думал о том, чтобы обсудить со своим другом программу деятельности ВСЕХ в дни, когда его уже не будет...

Посетители И. С. П. попрощались с ним и ушли. Он опять впал в забытье. Потом, открыв глаза, сказал А. Киферу: “Теперь, кажется, все были”. Значит, память его была ясна, и он помнил обо всех посетивших его. Снова, обратившись к бр. Киферу, сказал:

“А теперь дружно споём последний стих гимна “За евангельскую веру”. А. Кифер, сестра Канашевская, сотрудница И. С. П., и дежурная сестра милосердия взялись за руки и проговорили этот стих, чтобы хотя таким способом исполнить просьбу больного:

“Подвиг правды, труд суровый Будем смело совершать, И шатры любви Христовой Будем в мире расширять”.

Потом он попросил: “Пожалуйста, продолжайте наше дело!”

Вскоре состояние его настолько ухудшилось, что говорить он уже не мог и почти не выходил из состояния забытья...

В субботу 5 октября вдруг послышалось издали чудное тихое пение — это каждую субботу вечером пел протестантский хор для больных. И. С. П., как видно, услышал это пение, насторожился, и на лице его выразились радость и

1935 год. Берлин, Германия. И. С. Проханов в гробу.

волнение. Возможно, что его любящий Отец Небесный хотел этим пением ободрить и подкрепить дорогого И. С.П. в последнюю ночь его жизни, которая покидала его тело... Руки его всё более остывали, холод смерти поднимался по ним...

Свет воскресного утра проникал сквозь завешенное окно. Дыхание больного всё слабело: в 8 часов утра, в воскресенье 6-го октября, душа Ивана Степановича Проханова тихо оставила свою земную хижину и перешла в лучшую обитель, где не будет уже ни болезни, ни плача, ни слёз, ни страданий, где смерти не будет, но где всё и во всём есть Господь...

В то же воскресенье, 6 октября 1935 г., в 5 часов вечера состоялось общее собрание членов Общины Евангельских христиан в Берлине, посвященное, в основном, памяти И. С. Проханова.

В понедельник 7 октября состоялось собрание в больнице имени М. Лютера, у открытого гроба почившего И. С. П. Пел хор общины; с проповедями выступили Я. И. Тиссен, пресвитер Берлинской общины Евангельских Христиан, А. Кифер — секретарь ЗОВСЕХ и представители других деноминаций.

Часовня кладбища, где захоронен И. С. Проханов.

Похороны И. С. Проханова были назначены на пятницу 11 октября. Пастор Н. Унгнад, друг почившего, высказал мысль, что хорошо было бы совершить погребение И. С. П. на одном из старинных кладбищ в центре г. Берлина. Он предложил ходатайствовать об этом перед знакомым пастором евангельской церкви, находившейся вблизи дворца Президента и министерств. Совет этой евангельской церкви, в виде исключения, просьбу пастора Унгнада удовлетворил. Кладбище их находилось в центре города, недалеко от одного из главных вокзалов, что было бы удобно для приезжавших навестить могилу