Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана - Иэн Лесли

Понятно, что следователи, занимавшиеся этим делом, не могли не заметить растущую абсурдность показаний. Как бы ни старалась полиция, ни одного реального доказательства тому, о чем рассказывала девушка, найдено не было[27]. И вполне возможно, что дело благополучно отправилось бы в архив, если бы не одно «но». Пол Ингрэм признался в том, что действительно домогался собственных дочерей.

После ареста на Ингрэма оказывалось сильное давление. Следователи пытались добиться от него признания. Поначалу Пол все отрицал, но полицейские — его же коллеги, люди, которым он полностью доверял, — задавали один и тот же вопрос:

— Как ты думаешь, Пол, что выглядит более правдоподобным: отрицание вины с твоей стороны или же показания сразу двух твоих дочерей?

Со временем мистер Ингрэм начал сомневаться в непогрешимости собственной памяти. Несчастный отец все еще не мог вспомнить, чтобы он хоть раз прикоснулся к своим дорогим девочкам с грязными намерениями. Но давление на него усиливалось, и вскоре он начал подозревать, что просто… забыл о том, что происходило. Не в силах поверить, что его собственные дети способны соврать о таких вещах (в этом он, кстати, не отличался от следователей), Пол потому решил, что лучше усомниться в себе, нежели в них.

— Кто знает, может быть, это просто темная сторона моей натуры, о которой я раньше и не догадывался, — говорил он, всерьез (!) задумываясь о том, мог ли дьявол завладеть его душой и втайне управлять ею.

Целых шесть месяцев Пол Ингрэм не имел возможности общаться с теми, кто скептически относился к обвинениям против него. Что там, он даже не верил, что таких вообще можно найти. К тому же его держали в одиночной камере, где практически круглые сутки горел свет (полицейские опасались, что он может совершить попытку суицида и постоянно следили за ним). Изо дня в день его водили на допросы, которые проводили его бывшие напарники. Ингрэм не сомневался, что все они верят в то, о чем так упорно твердили его дочери. Его «преступления» уже давно были детально описаны в материалах дела.

Психолог-криминалист, постоянно общавшийся с Полом, говорил ему, что он, возможно, прячет воспоминания о своих тайных пороках где-то в глубинах сознания, и предложил пройти сеанс гипноза, чтобы «освежить память».

Ингрэм чувствовал давление даже со стороны полицейского капеллана, настаивавшего на том, чтобы покаяться в содеянных грехах.

— Пойми, если тебе когда-либо и предлагали совершить выбор между Богом и дьяволом — то сейчас ты и делаешь такой выбор, — таковы были слова священника.

И в конечном счете Пол пришел к выводу, что виновен. Процесс, запущенный в его подсознании, уже невозможно было остановить. Во время долгих допросов ему в деталях рассказывали о его гнусных действиях и намекали, что самое лучшее — начать замаливать грехи. Мол, ничто другое уже не спасет его от Страшного суда. Все это привело к тому, что Пол, не без помощи вышеупомянутого психолога — сторонника гипноза, погрузился в состояние, близкое к трансу (на свою беду, он, по совету психолога, попытался мысленно визуализировать свои «преступления»).

В результате на одном из допросов Пол спокойно, хотя и немного неуверенно заговорил:

— Да, я… я снял с нее трусики и оставил в одной лишь ночной рубашке…

И чем больше он рассказывал, тем более детальными становились описания. Бедняга Ингрэм «вспомнил» и сатанинские ритуалы, и даже то, что собственными руками вырезал сердце бездомной кошки, принесенной в жертву. Более того, он сознался, что именно он в 1983 году убил проститутку в Сиэтле, тем самым позиционируя себя как члена криминальной группы, совершившей серийные преступления (полиция Сиэтла проверила эту информацию и пришла к выводу, что показания Ингрэма не стоят дальнейшего расследования, по крайней мере, по этому делу — точно). Единственной проблемой было то, что многие рассказы подозреваемого никак не вязались ни с показаниями девушек, ни с какими-либо другими доказательствами (которых по большому счету и не было).

Чтобы разобраться в этом неоднозначном деле, юристы, представлявшие сторону обвинения, пригласили в качестве консультанта Ричарда Офши — известного эксперта по определению ложных показаний и способам контроля над сознанием. (Этот во всех смыслах яркий и интересный человек с роскошной серебристой бородкой обладает превосходной репутацией в научном сообществе. Он своенравен и в каком-то смысле даже заносчив, но его друзья и коллеги однозначно признают его блестящим специалистом.)

Полицейские Олимпии, встретившие ученого в аэропорту, сразу ввели его в курс запутанного дела. Они рассказали всё: и о том, что реальных (вещественных) доказательств найти так и не удалось, и о том, что сестры в своих показаниях были крайне непоследовательны, и, самое главное, о том, что на допросах Пол Ингрэм подбрасывал следователям шокирующие подробности, которые ну никак не вязались с куда более прозаичными фактами, находившимися в распоряжении полиции.

Все это не могло не заинтересовать профессора, в активе которого были солидные наработки о влиянии насильственных допросов на показания невинных людей. После первого же разговора с Ингрэмом он начал подозревать, что бывший полицейский просто не знает, что еще можно придумать, дабы оградить своих дочерей от дальнейших унижений. Если ему не верят, что он не виноват, не проще ли согласиться с выдвинутыми простив него обвинениями? Офши все больше и больше укреплялся в мысли, что признания Пола — не более чем плод его воображения. Чтобы окончательно убедиться в этом, он решился на довольно смелый эксперимент.

Беседуя с Ингрэмом, ученый вскользь заметил:

— Я поговорил с вашими детьми, и они рассказали мне кое-что…

Присутствующие при этом полицейские были удивлены: ведь Офши еще ни разу не встречался с родственниками подследственного. Между тем ученый на полном серьезе сообщил Ингрэму, что против него выдвинуто новое обвинение. Якобы одна из девушек призналась, что отец (то есть Ингрэм) насильно принуждал ее вступить в половой контакт с собственным братом (на самом деле дети Ингрэма ничего подобного не говорили). Более того, Офши рассказал Ингрэму некоторые подробности вымышленного инцеста. Иными словами, он действовал точно так же, как и полицейские в ходе допросов: силой убеждения. В конце концов ученый поинтересовался, что Пол думает по этому поводу.