Пуля для певца - Борис Седов

— Рискуете, однако, — заметил мужчина, — могли ведь и стрельбу начать.

— Могли, — кивнул Роман.

— Я ведь тоже автомобилист. Катаюсь уже тридцать лет, и, знаете… В древнее советское время, — мужчина мечтательно посмотрел на небо, — никакой стрельбы не было, да и бандюков таких откровенных, как сейчас, тоже не было… В общем, можно было не останавливаться, если мент тебе палкой машет. А он и не погонится. А если погонится, то не догонит. А если и догонит, то дашь ему, бывало, пять или десять рублей — и тема закрыта. Ну, а если этого мало, то дашь двадцать пять, так он тебе еще руку трясти полчаса будет. И штрафплощадок не было, можно было без прав кататься. Дал треху и поехал дальше…

Роман улыбнулся:

— Ностальгируете о былом?

— Ни в коем случае! — Мужчина замахал руками. — Просто вспоминаю. То, что было, — не дай бог возвратится! Это ведь я говорю только об удобном для граждан попустительстве властей. А в другом эти самые власти… Вот сейчас у вас в кармане сколько валюты есть?

— Не знаю, — Роман пожал плечами. — Может быть, тысяча или вроде того.

— Ну так вот, двадцать пять лет назад вы бы получили за эту тысячу как раз двадцать пять лет строгого режима. А если бы валюты было больше, то и вышку. А все ваши деньги — в казну. А казной коммунисты распоряжались. То есть — деньги отнять, а человека убить. Ничего не напоминает?

— Еще как напоминает.

— Вот именно. Так что лучше уж пусть штрафплощадки и стрельба, чем постоянно под топором ходить. А за анекдоты по десятке навешивали — это вам как?

— Да… Но я несколько моложе вас, поэтому всего этого не пережил. Однако осведомлен в достаточной мере.

Мужчина лихо хватил третью рюмку и, расправив плечи, произнес:

— Ну вот. Жизнь вернулась в меня, и я вернулся к жизни. Небо стало голубее, солнце — ярче, и вы, дорогой исполнитель блатняка, уже не так портите картину мира. Все равно через сто лет об этом никто не вспомнит.

— Да, — Роман засмеялся, — мне тут на днях пришла в голову одна интересная мысль. За всю историю человечества никому еще не удалось выжить.

— Короче, все умерли, — кивнул мужчина, — но только вы не высказывайтесь так в присутствии какого-нибудь сильно религиозного человека.

Роман рассмеялся.

— Знаю, проходили, — ответил он. — У меня один приятель имеется, сильно пробитый по части христианства, так вот он тут же мне объяснил, кто выжил, а кто нет.

— У меня тоже такие имеются. Ну да бог с ними. Так что там эти менты, которые за вами погнались?

— Что менты, говорите? А ничего. Один, который был на служебной «девятке», свалился в яму на Сампсониевском, а другой, на своей «Ниве», выломал чугунный парапет и улетел в Невку. А я, значица, весь в белом, приехал сюда и пью пиво. И думаю, что же будет дальше. Вот устроят они план «Перехват» или операцию «ВихрьТайфун-Невод-Торнадо» и повяжут меня, бедного, завернут мне ласты за спину… Да только, думаю я, у них ничего не получится. Я ведь их машины и пальцем не тронул, а то, что они ездить не умеют, — их личная проблема. Ну, а кроме всего прочего, у меня и адвокат имеется…

Тут Роман, конечно же, соврал, хотя и не на все сто процентов. Никакого адвоката у него не было, но у Шапиро, естественно, таковой имелся, и не один. Так что можно было считать, что адвокат все-таки есть.

— Ну и, естественно, деньги, — закончил он, — их силу еще никто не отменял. Но я думаю, что деньги не понадобятся. Менты сами виноваты. Нечего гонки по городу устраивать.

— Точно, — кивнул мужчина.

Подумав, он налил себе водки и сказал:

— Синдром мы устранили, а теперь можно выпить уже не для поправки здоровья, а для удовольствия. Ваше здоровье.

Роман кивнул ему в ответ, и мужчина выпил четвертую рюмку.

— Главное — не набраться к вечеру, — сказал он, переведя дух, — а то завтра все сначала.

— Грозилась ворона говна не клевать, — глубокомысленно заметил Роман.

— Тут вы правы, — согласился с ним мужчина, — но… это уж как выйдет. Благими намерениями вымощена дорога в ад, так что их лучше не иметь. Кстати, насчет ада. То есть — насчет религиозных фанатиков и прочих адептов разнообразных религий.

Он закурил очередную сигарету и, облокотившись локтем на стол, задумчиво произнес:

— Достали, тупорылые…

— Это вы кого имеете в виду? — поинтересовался Роман.

— Да этих… — мужчина поморщился, — православных всяких.

— Что значит — всяких?

— А то и значит. Ведь они все православные. Что христиане, что исламисты, евреи опять же… Православный — значит правильный. А остальные, понятное дело, — козлы. А я говорю: какой такой Бог? Нэва хёрд.[4]

Выпустив струйку дыма, которая тут же улетела в сторону залива, мужчина посмотрел на Романа и сказал:

— Итак. Вселенная либо случилась, либо создана. Если она случилась, то и говорить не о чем. Рассмотрим второй вариант. Если она создана, то, соответственно, у нее имеется или был создатель, он же автор. Если был автор, то либо он создал весь этот балаган случайно, либо с намерением. Если случайно, то он либо знает об этом, либо нет. Например: шел в туалет, щелкнул выключателем, и там проскочила искра, которая и есть наша Вселенная. А он и не заметил. Или случайно получилось, а он посмотрел и подумал: ну и хрен с ним. Пусть себе. А уж если Вселенная создана целенаправленно, то… Вот тут-то все и начинается.

Роману стало интересно, и он, решив, что все равно изобразить из себя трезвенника не удастся, подозвал официанта и заказал двести граммов водки и закуску.

— Я так и знал, — кивнул мужчина, — куда ж вы денетесь?

Роман развел руками, подтверждая справедливость сказанного.

Через минуту официант принес водку, и, разлив ее по рюмкам, Роман спросил:

— Как вас называть?

— Меня-то? — мужчина усмехнулся. — Называйте Игорем. Не ошибетесь.

— Очень приятно, — сказал Роман. — Ну, тогда за знакомство!

— За знакомство!

Они выпили, и Игорь, закусив тонким полупрозрачным кусочком твердой колбасы, которая была разложена на небольшой тарелочке, произнес:

— Позвольте для начала сказать о себе. Я категорически отрицательно отношусь к любой религии, но об этом позже, однако в то же время атеистом себя не считаю, потому что если Богом, а также Хогом, Догом, Гогом или Магогом — какая разница! — называть некоего автора Вселенной, то я совершенно не имею ничего против того, что она, возможно, и создана в результате волевого решения, воплотившегося в действие. Я имею в виду акт творения. Между прочим, изготовление котлет — тоже акт творения.