Обольщение ангела - Патриция Грассо

Наутро чей-то крошечный язычок, лизнув в лицо, разбудил ее. Тут же открыв глаза, Роберта уставилась в темные глаза щенка. С сонной улыбкой она протянула руку и погладила его.

– Доброе утро, Смучес, – сонным голосом сказала она.

Смех шушукающихся девочек окончательно разбудил ее. На краю постели сидели Блайт и Блис, а рядом с ними стояла тетка.

Роберта зевнула, потянулась, потом села, прислонившись к спинке кровати.

– С Новым годом, тетя Келли! – сказала она. – С Ноым годом, кузины!

– С Новым годом, дорогая! Мы принесли тебе завтрак, – сказала леди Келли. – Знаешь, я думаю, Смучеса с первых дней следует приучать «ходить на горшок». Я принесу его сюда позднее.

– Я даже не подумала об этом, – спохватилась Роберта. – Надеюсь, он не испачкал пол.

Блайт и Блис засмеялись.

– Смучес сопровождал меня, когда я гуляла на рассвете, – успокоила ее тетя Келли. – А после этого Дженингс покормил его.

– Спасибо вам, тетя Келли. Теперь мне, наверное, придется ходить с тряпкой.

– В этом не будет необходимости, если ты все будешь делать правильно.

– А мы поможем тебе, – предложила Блайт.

– Можно мы возьмем его с собой поиграть? – попросила Блис.

– Конечно, – ответила Роберта. – А я спущусь к вам в сад попозже.

Блайт взяла Смучеса на руки и в сопровождении сестры направилась к двери.

– А тебя ожидает кое-кто в кабинете, – сообщила ей леди Келли.

– Это дядя Генри! – через плечо крикнула Блайт.

– И он привез тебе подарок, – добавила Блис, исчезая за дверью вслед за сестрой.

Роберта открыла было рот, чтобы заговорить, но графиня опередила ее.

– Лорд Кэмпбел уже уехал на свою утреннюю прогулку верхом, – сказала она.

– Но как вы узнали, что я думаю? – удивленно спросила девушка.

Графиня многозначительно улыбнулась ей.

– Быть друидом означает знать. – И с этими словами покинула спальню.

Даже не взглянув на поднос с завтраком, Роберта вскочила с постели и заметалась по комнате. Ей нужно нарядиться как-то по-особенному сегодня утром, и мысль о том, что Гордон может вернуться, пока она будет с Генри, заставляла ее торопиться.

Она плеснула в лицо водой, чтобы смыть остатки сна, и поспешно надела то самое изумрудно-зеленое платье, в котором была накануне вечером. Потом схватила гребень и зачесала черные как смоль волосы назад, распустив их пышным каскадом, падавшим по спине до самой талии. И когда показалась из своей комнаты, то выглядела восхитительно растрепанной, точно только что вернулась с любовного свидания, а не встала со своего ложа девственницы.

Едва она вошла в кабинет, как Генри Талбот с любезной улыбкой шагнул ей навстречу. Спрятав левую руку в складках платья, Роберта пошла ему навстречу.

– С Новым годом, дорогая! – приветствовал ее Генри, низко склонившись над ее правой рукой.

– С Новым годом, милорд! – как можно ласковей улыбнулась ему Роберта. – Я скучала по тебе.

– Я скучал по тебе еще больше, – сказал он.

– И это среди веселых придворных красавиц? – удивилась она. – Не могу в это поверить.

– Клянусь, что это правда, – горячо заверил Генри. – Все их прелести бледнеют при сравнении с твоим милым лицом.

– Благодарю за столь лестный комплимент, – сказала Роберта, невольно одарив его кокетливой улыбкой. – Тебе удалось встретиться при дворе с моим братом Дабом?

– Да, он человек, которого я буду рад называть своим шурином.

– А как поживает наша Красавица?

– Изабель в порядке, но беспокоится о тебе, – сказал Генри. – Твой брат и она много времени проводят вместе. То есть все то время, которое она не посвящает своей мачехе и сводным сестрам.

– Это просто бессовестно, как они с ней поступают! – воскликнула Роберта, обидевшись за подругу.

– Дорогая, я проделал весь путь из Хэмптон-Корта вовсе не для того, чтобы обсуждать личные проблемы Изабель Дебре, – сказал Генри. – Хоть я и восхищаюсь твоей преданностью подруге, но мое время здесь ограниченно. – Он достал из кармана камзола маленькую темно-синюю бархатную коробочку и протянул ей. – Я привез тебе новогодний подарок.

Роберта улыбнулась и взяла подарок со словами:

– Благодарю вас, милорд. Открыть ее сейчас?

Генри хмыкнул:

– А если я скажу «нет», ты будешь ждать?

– Я люблю получать подарки, – тряхнула она головой, словно маленькая девочка.

Роберта открыла коробочку, и у нее перехватило дух при виде того, что находилось внутри. Там лежала изумительная брошь в виде двух попугайчиков. Очаровательные золотые попугайчики сидели по обеим сторонам золотого гнезда, в котором лежали четыре жемчужных яичка. Глаза у птичек были рубиновые, так же как и листья на алмазных и золотых ветках, на которых держалось гнездо.

– Это королевский подарок, – тихо воскликнула Роберта.

– Позволь мне, дорогая, – сказал Генри, взяв брошь из ее руки. Потянувшись, чтобы приколоть брошь к ее платью, он слегка коснулся кончиками пальцев ее груди.

От этого случайного прикосновения дыхание у Роберты перехватило и сердце забилось сильнее. Взволнованная этим прикосновением, она, запинаясь, произнесла:

– Я… я просто… просто не знаю, как благодарить тебя.

– Поцелуем.

Роберта вспыхнула и застенчиво опустила глаза в пол.

– Я дожидался этого целую вечность, – сказал Генри, одной рукой приподнимая ее подбородок. Потом мягко прильнул к ее губам.

Роберте было приятно ощущать его губы на своих, но внутренний голос говорил ей, что здесь чего-то недоставало, чтобы из теплой привязанности возгорелась пламенная любовь. А опьяняющий поцелуй Гордона Кэмп-бела заставлял ее желать чего-то еще.

– Убери руки от моей жены! – раздался вдруг рядом гневный голос.

Роберта отпрянула от Генри и повернулась лицом к двери. И от испуга стала бледной как полотно.

Гордон Кэмпбел пересекал кабинет по направлению к ним. Гнев, исказивший его черты, не оставлял сомнений в его намерениях.

– Если ты еще раз прикоснешься к моей жене, – предупредил Гордон, – я убью тебя.

– Это решит он, – коротко бросил Генри, указав на свой кинжал за поясом. – Роберта тебе еще не жена. Сердце ее принадлежит мне, и тело тоже будет принадлежать, как только вы расторгнете помолвку.

Гордон устремил на Роберту ледяной взгляд и сказал:

– Не пора ли все прояснить, ангел? Сама скажешь ему?..

Роберта почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног и весь мир рушится вокруг. Губы ее дрожали, слова выходили, словно болезненный шепот, когда она заговорила: