Отчаянная девчонка - Мэг Кэбот

– Да? Так почему же?

– Ты нарисовал не то, что видишь, – объяснила я.

Он умолк и несколько мгновений разглядывал меня.

– Что? – спросил он наконец. – Что ты сказала?

Я попалась!

– Джек, пойми! Ты и правда нарисовал не то, что видел из окна. Картина изумительная, но ты ведь не знаком с ребятами, которых изобразил. И с «Семи до одиннадцати» из твоего окна не видны. Это то же самое, что мой ананас.

– СЭМ, И ЧТО С ТОГО??? – заорал он. Я вдруг испугалась:

– П–пойми. Это не я, Сьюзен Бун тоже велела рисовать то, что видишь!

– Сэм!! Какое мне дело до твоих дебильных занятий? Неужели из–за них ты лишила меня шанса прославиться??

– Эй, что тут у вас? – Люси стояла в дверном проеме и недовольно смотрела на Джека. Тот указал на меня:

– Она… она говорит, что я нарисовал не то, что вижу!!

– Боже, Джек, успокойся! – вздохнула Люси и, взяв его за руку, вывела из кухни. Очевидно Джек плохо соображал, и я, признаться, тоже. Но не потому, что он на меня орал. Нет.

Просто за все время нашего разговора…

Мое сердце ни разу не екнула.

Пульс не участился.

И я даже не покраснела.

В общем, не произошло ничего того, что случалось со мной в присутствии Дэвида. И это могло означать только одно: Люси права. Я люблю Дэвида.

Дэвида, отец которого меня терпеть не может из–за истории с конкурсом.

Дэвида, который подарил мне шлем, похвалил мои ботинки и вырезал мое имя на подоконнике Белого дома.

Дэвида, который никогда не захочет меня простить, после того как я использовала его в качестве приманки, чтобы заставить Джека ревновать.

Дэвида, которого я любила все это время, но боялась себе в этом признаться.

Я перестала жевать и отложила сандвич.

Что я наделала?

И главное… как теперь все исправить?

Вот десять причин, по которым я могу умереть молодой (и это, кстати, никого не огорчит):

10. Я левша. Исследования доказали, что левши умирают в среднем на десять – пятнадцать лет раньше. Все потому, что мир создан для праворуких людей, а нам вечно приходится доказывать свою полноценность. Например, писать в блокноте, хотя пружины впиваются тебе в запястье.

9. Я рыжая, а значит, больше других людей подвержена раку кожи.

8. Я маленького роста, а коротышки умирают рано. Это факт, хотя и малопонятный. Может, потому, что люди вроде меня не могут дотянуться до верхней полки в магазине – той, на которую ставят витамины.

7. У меня нет парня. Серьезно, счастливая любовь продлевает жизнь.

6. Я живу в городе, а значит, дышу загрязненным воздухом.

5. Я ем много красного мяса. Долгожители, например, где–нибудь в Сибири, питаются, как известно, одними йогуртами и злаками. Вряд ли они вегетарианцы, просто все коровы передохли от холода.

Я терпеть не могу йогурт, не говоря уже о всяких кашах, и ем гамбургеры минимум раз в день.

4. Я средний ребенок. Мы умираем раньше, чем старшие или младшие. Этому пока нет научного подтверждения, но я уверена в своей правоте.

3. Я не принадлежу ни к одной конфессии. Родители не занимались нашим религиозным воспитанием, потому что сами агностики. И поскольку они не уверены в существовании Бога, нам запрещено ходить в церковь. А согласно статистике, верующие живут дольше, чем атеисты.

Интересно, а как будут выглядеть мои похороны, если брать в расчет концепцию «пусть–девочки–сами–решат–во–что–им–верить»? Пока я склоняюсь к индуизму, потому что мне нравится идея реинкарнации. Правда, сложно будет отказаться от говядины…

2. У меня собака, а дольше всех живут хозяева кошек. Итак, будь Манэ котом, я приобрела бы пять–десять лишних лет жизни.

И, наконец, главная причина.

1. Мое сердце разбито.

Честно. Я не могу спать, не могу есть – даже бургеры. Я вздрагиваю от каждого телефонного звонка.

И я сама во всем виновата.

А здоровье, как известно, напрямую зависит от работы сердца. Конечно, можно жить без Дэвида – убогой, серой жизнью. Я упустила свою любовь. Я смотрела на мир широко открытыми глазами, но ничего не видела.

Итак, я дала себе срок. Две недели – за это время я должна что–то изменить.

Итак, я чувствовала себя ужасно глупо, стоя на крыльце Сьюзен Бун. Если честно, в последнее время я постоянно ощущала себя глупо. Правда, сейчас у меня для этого были все основания: я явилась к Сьюзен Бун без приглашения, в воскресное утро, и ждала перед ее дверью, пока кто–то откроет. И была уверена – если мне все–таки откроют, то только со словами: «А ты, девочка, что здесь делаешь?»

Конечно, Сьюзен была бы абсолютно права, но я боялась, что если позвоню перед тем как прийти, она скажет: «Сэм, поговорим на уроке во вторник, ладно?»

Но я не могла ждать до вторника: сердце у меня разрывалось и я должна была узнать, что делать. К родителям было бесполезно обращаться, а уж к Люси – тем более. Знаете, что она сказала? «Надень узкую мини–юбку и извинись. Боже, это же так просто!» А Ребекка нахмурилась и бросила: «А я тебя предупреждала!» Тереза до сих пор не вернулась от Тито, а Катрину спрашивать было бесполезно: она думала исключительно о Поле.

Итак, я без звонка и без приглашения заявилась к Сьюзен Бун. Нет ничего хуже, чем стоять под дверью, зная, что тебе вряд ли откроют. Хотя нет, еще хуже стоять под дверью с пятью багетами в рюкзаке и знать, что тебе вряд ли откроют.

Я решила, что нехорошо приходить с пустыми руками, хотя, признаюсь, хотела при этом и подлизаться к Сьюзен: еще не один человек на свете не отказывался от багета, испеченного нашей соседкой–француженкой.

Мне стоило большого труда достать этот хлеб. Я встала очень рано и повела Манэ гулять не в парк, как обычно, а в противоположном направлении – к дому нашей соседки. Пес, естественно, упирался, и у меня чуть руки не оторвались, когда я тащила его в нужном мне направлении. Заполучив золотистые, свежеиспеченные багеты, я почувствовала было голод, но тут же устыдилась: люди с разбитым сердцем, как известно, ничего не едят.

А потом был аттракцион под названием «прокатись в нью–йоркском метро с пятью батонами, торчащими из рюкзака», который я не решилась бы повторить. Все хихикали и показывали на меня пальцем, особенно школьники из Национального географического общества. К счастью, я додумалась надеть кепку Люси и никто не узнал во мне Девочку, Которая Спасла Президента. Когда дети стали слишком уж явно перешептываться и откровенно разглядывать меня, поезд приехал на нужную станцию и я поспешно вышла.