Время "мечей" - Данил Корецкий

– Вон там, справа, какой-то забор, проволока, вышки… Как в колонии…

– Давай туда, – скомандовал Карим. – Это то, что мы ищем. Вряд ли здесь еще и колонию построили…

Впереди находился огороженный некогда сплошным дощатым забором квадрат территории размером примерно сто на сто пятьдесят метров. Поверху шла ржавая колючая проволока, через каждые десять метров висели выцветшие объявления: «Запретная зона! Огонь открывается без предупреждения!» Еще чаще попадались знаки радиации: желтые круги с тремя черными треугольниками внутри. Но сейчас все это не имело значения: ограждение во многих местах повалилось, ржавая проволока порвалась и ослабла, сторожевые вышки опустели, ворота были распахнуты настежь, одна половинка упала и лежала поперек дороги.

Вездеход переехал ее и беспрепятственно въехал на некогда режимную территорию. Когда-то ее тщательно очистили от растительности, но сейчас здесь буйствовали трава, кустарник и довольно высокие деревья. Правда, значительная часть огороженного пространства была забетонирована, и на ней ничего не росло, кроме травы, пробивавшейся в многочисленные трещины. В середине бетонной площадки на метр возвышался бетонный же квадрат, из середины которого на полметра торчала металлическая труба, напоминающая ту, которую они только что видели на месте второго взрыва. Возвышенность была огорожена высоким забором из колючей проволоки.

Володя отстегнул от пояса штык-нож от АКМ и, соединив клинок с ножнами, привычно перерезал пять рядов проволоки. Карим подбежал к трубе вплотную, Иван Степанович подошел следом. Труба была залита бетоном, на поверхности которого виднелись срезы трех толстых электрокабелей. Вокруг имелись следы затирания цементом.

– И что это значит? – нетерпеливо спросил Карим.

– Заряд внутри! – уверенно сказал Мончегоров и поднес к трубе дозиметр. Уровень радиации был нормальным.

Карим глубоко вздохнул вроде с облегчением.

– Что ж, поедем, осмотрим остальные скважины. Чтобы знать точную картину!

Вторая скважина находилась примерно в километре на северо-запад. Выглядела она попроще – забора не было, только огороженная проржавевшей колючей проволокой территория с возвышающимся бетонным квадратом и торчащей из него трубой. На проволоке тоже висели знаки радиации и угрожающие предупреждения, а торец трубы был наглухо заварен массивной заглушкой.

– Надо вскрыть, тогда будет видно, – ответил Иван Степанович на вопросительный взгляд Карима. Тот молча кивнул, и они поехали к третьей скважине, которая оказалась на таком же расстоянии и выглядела примерно так же. Только вокруг нее все заросло деревьями и кустарником, а на стальной трубе не было ни заглушки, ни бетона. Мончегоров бросил вниз несколько камешков, пытаясь по секундомеру определить глубину шахты. Но звуков падения не услышал и покачал головой:

– Со значительной степенью вероятности можно сказать, что она пустая!

– Ладно, возвращаемся! – сказал Карим, и они направились обратно к вездеходу.

– Для наших целей эти скважины интереса не представляют, – успокаивающе говорил Иван Степанович. – Займемся каналом, завтра сделаем съемку, посчитаем процент сохранности… Но я вам сразу скажу: судя по поверхностному осмотру, ни о какой сохранности говорить нельзя. Все надо начинать сначала…

Карим остановился, резко развернулся и заступил дорогу Мончегорову.

Лицо его закаменело.

– Уважаемый Иван Степанович! – официальным тоном произнес он. – Канал и старые работы меня не интересуют. Довожу до вашего сведения, что по поручению своего правительства и по согласованию с вашим правительством я должен извлечь хотя бы один заряд! Это моя основная цель. И ваша тоже! Поэтому завтра мы начнем раскрывать первую шахту!

Выражение его лица, а особенно непреклонный жестокий взгляд не допускали возражений. Мончегоров растерялся и даже не знал, что ответить. Карим развернулся и быстро пошел вперед. БРДМ оставили метрах в пятидесяти на небольшой прогалине. Рустам и Володя стояли неподалеку, согнувшись и рассматривая что-то под ногами. В руках у них были ружья.

– Клад нашли? – окликнул их Карим.

Но те шутку не поддержали, напротив – приложили пальцы к губам и всполошенно замахали руками. Карим ускорил шаг. Мончегоров шел за ним, пребывая в полнейшей растерянности.

– Ну, что случилось?

– Тихо… Вот! – Володя вытянул руку. Дрожащий палец указывал на отчетливо отпечатавшийся в мягкой земле звериный след.

– Похоже, медведь, – сказал Мончегоров. – Только очень большой… Тут таких не водилось…

– Да в том-то и дело! – Володя приставил сбоку свою ногу, и она оказалась в два раза меньше, чем след. – Никогда таких не видел!

– А когти какие! – воскликнул Рустам, держа «Тигр» наизготовку. – Как ножи! Давай по следу пройдемся, поглядим…

– Да ну его к бесу, – Володя покрутил головой. – В двухтысячном мы в тайге стояли, трое наших пошли на косолапого поохотиться – свежатинки захотелось… Ну, он и задрал двоих – сержанта и старлея, даже «калаши» не помогли! А третий автомат бросил и убежал…

– Да они на людей просто так не нападают, – сказал Мончегоров и прошел вперед. Следы были видны довольно отчетливо, но через десять метров терялись в кустах. Иван Степанович подошел к толстому дереву, вокруг которого валялись куски содранной коры.

– Ничего себе! – он присвистнул.

– Что такое? – Его спутники подбежали и стояли за спиной, тяжело дыша. Видно, боялись. И было чего.

– Медведи себе когти точат о дерево, – пояснил Мончегоров. – А этот вот куда достал!

Четыре пары глаз поднялись и уставились на участок с ободранной до ствола корой. До него было метра два с половиной.

– Это какого же он роста?! – спросил Рустам.

Но ему никто не ответил.

Горный Дагестан

В Балахани дул ветер и было довольно прохладно. Но Оловянный не обращал на это внимания. Он сидел на веранде, положив ноги на перила, и смотрел на идущую снизу дорогу – единственную, по которой можно подъехать к селу. Конечно, можно еще пешком подобраться по горным тропинкам, но на опасных направлениях выставлены посты – Мага Маленький, Джин и двое других бойцов. К тому же пасущие овец чабаны, играющая на склонах детвора, многочисленная родня Омара, да и любой селянин, увидев чужаков, тут же поднимут тревогу. Сам Омар здесь же, во дворе, рубил дрова, готовясь жарить свой знаменитый шашлык с курдючным жиром и ароматными травами.

Так что Оловянный не опасался внезапного нападения, он ждал Абрикоса, чтобы узнать последние новости: как реагирует народ на гибель Абу-Хаджи? В основном его интересовала реакция муджахедов. Хотя убитый не пользовался особым уважением, а тем более любовью, особо горевать по нему никто не будет. Конечно, родственники могут подумать о кровной мести, но тут не простое убийство, и люди здесь замешаны не простые, так что вряд ли эти мысли найдут продолжение в конкретных делах. Другое дело, что на освободившееся место всегда находятся претенденты… Однако самые реальные – это он сам, да Абрек с Гюрзой, которых по воле Аллаха неизвестная сила навсегда вывела из игры… В общем, все складывалось удачно и вполне благоприятно для него, но вот только…