Станционный строитель - Сергей Плотников

— Демьян, — с некоторым трудом сдерживаюсь, чтобы не прибавить к обращению одно-два словца покрепче. — Это нормально, что мой инженерный пульт заблокирован?

— С этим вопросом вам нужно обратиться в инженерную службу, — бесстрастно посылает меня искин.

— И как я это сделаю, если не через пульт, которые не рабо… — тут до меня и до самого доходит. Ну разумеется. Лично. Нирс мне на то же самое намекал: никто из вахтенных рубку покинуть не может. А я-то могу.

Логово Томирла-Томирла близко — решаю не рисковать с самокатом. Что-то мне подсказывает, что сейчас любое очко репутации будет на вес золота.

Заглянув в берлогу, застаю суету сует: тут тебе и доктор Сонг, и младшие инженеры — тоже ацетики и все как один собратья (дети?..) Томирла по грибнице. За ними не сразу различаю самого главного инженера, а когда все-таки различаю, не сразу понимаю, что это он: обмякшая подрагивающая биомасса совершенно лишилась человекоподобных очертаний. С первого взгляда видно, насколько главному инженеру плохо.

— Посторонние — вон! — коротко командует мне Сонг, даже не потрудившись изобразить, что испытывает предписанное почтение пусть не к моей скромной персоне, но хотя бы к капитанской должности. Что ж, согласен: не время для расшаркиваний.

— Мне нужен инженер из нашей службы, — говорю я, глядя на пытающихся помочь Сонг родичей Томирла.

Разумные грибы перестают мельтешить, переглядываются…

— Я сказала, ВОН!!! — на секунду очертания помещения перед моими глазами смазываются, точка зрения изменяется — я уже за порогом инженерового убежища.

Не сразу соображаю, что так отражается секундное оглушение. А голосок у главврача, оказывается, далеко не безобидный, если прижмет. Что-то в речевом аппарате способно создавать опасные колебания.

— Мы полностью потеряли контроль над инженерными системами станции, — перекричать живое звуковое оружие я не пытаюсь, просто давлю голосом, как могу. Да, из-за порога. А какая разница, доктор меня прекрасно слышит. — Фактически — над станцией в целом. Никто не знает, что творится на нижнем уровне. Мне. Нужен. Рабочий. Пульт.

— За пять секунд вы ничего не успеете, а мне второго пациента из сенсорной комы придется выводить, — неожиданно спокойно отвечает Сонг. — А без комы не обойдется, потому что ацетики воспринимают грибницу как часть себя. Грубая аналогия: представьте, что кто-то ест ваши пальцы. Понимаете меня?

— Понимать-то понимаю, делать что? — вырывается у меня из глубин души.

— Например, физически устраните контакт корней проросшей талесианки и симпатической сети Томирла-Томирла.

— А… как? — глупо, но я реально растерялся от такого посыла.

— Вы же капитан, — небрежно роняет главврач станции. — Система внутренней безопасности ограниченно подчиняется только вам. Да, я имею в виду применение оружия.

* * *

Тяжело бреду по нижнему коридору хаба к дверям бывшего склада, а ныне салона «Норагир». Вода мне уже по колено и продолжает прибывать… «Узел» — огромная станция, здесь еще целый модуль кальмаромедуз есть… пока, кстати, он, несмотря на свою простоту, один из самых крупных построенных! Если вода хлещет именно оттуда, то она затопит весь хаб и еще останется.

А я, кстати, до сих пор не знаю, откуда она поступает. Думал, смогу по пути оценить масштаб ущерба — но какое там! Только и остается, что в сопровождении двух ботов службы безопасности шлепать непосредственно к эпицентру катастрофы.

Наверное, это не дело капитана — на настоящей космической станции, как и на настоящем космическом корабле, я имею в виду. Дело капитана — находиться на связи и вовремя принимать решения, а собой рисковать должен специально обученный персонал. Но игра на то и игра, что правила у нее несколько другие.

Хлюпая по пенящейся серо-зеленой жиже, на вид грязной и холодной (молодцы, дезигнеры!), я очень радуюсь, что вокруг меня только виртуальность, которая на деле запахов и ощущений не передает.

А еще что в этой виртуальности нельзя словить удар током на самом деле.

Много я читал фантастики — больше в детстве и юности, когда читать было время. Но тем не менее. И космической, и всякой. Да и реальным космосом интересовался. И везде, в один голос говорилось: страшнее пожара на космической станции или космическом корабле ничего быть не может!

Мне еще тогда думалось: почему не может? Если грамотно продумать архитектуру корабля, то достаточно шлюз закрыть и устроить вакуум — все, огонь погаснет в момент. Конечно, и люди, которые в этом отсеке находились, непременно погибнут. Но, главное, корабль останется цел. В подводных лодках так и поступают при авариях, с той только поправкой, что там нет вакуума: изолируют отсеки и прекращают подачу воздуха. Имеющийся кислород прогорает, и все.

Вот потоп — другое дело. Воду, конечно, тоже можно стравить за борт — но ее тогда придется вылить всю, а не относительно небольшой объем дыхательной смеси, «душа» открытое возгорание. Или придется работать под водой, заделывая течь либо пробоину в системе циркуляции жидкостей. Видимо, именно этот процесс мне и предстоит скоро организовать… Но рано об этом думать: решаем проблемы по мере важности и срочности. Сначала — восстановить контроль.

Все-таки добредаю (в единственном числе, потому что ботов можно не считать) до двери в салон. Куски коры полуоторваны бурным потоком, один почти снесен течением. Теперь видно, что это бутафория, а под ними обычная пластмасса. Сама дверь полуоткрыта.

Заглядываю в проход.

Симпатичную приемную не узнать: диван и кресла, оказавшиеся на поверку легкими, сделанными из ноздреватого пластика, крутятся в водном потоке, под потолком что-то искрит. Всякое желание соваться в дверь тут же пропадает, но вовремя соображаю, что если бы провода упали в воду, скорее всего, я бы уже получил удар током и соответствующее предупреждение… ну, например, о том, что я «ранен», и нужно дождаться бригады медиков, которая меня заберет.

Вхожу в салон, боты шлепают за мной по воде, словно на поводке. Оглядываюсь.

Так и есть: на стенах вместо вездесущего серебристого мицелия Томирла — неведомая причудливая хрень: длинные тяжи, похожие на корни дерева, только красивого золотистого цвета, перевитые привычной тонкой паутинкой грибной «сигнальной системы».

Очень кстати вспоминается факт из школьного курса биологии: мол, иногда растения и грибы вступают в симбиоз, называемый микориза. Тогда грибница поставляет дереву воду и минеральные вещества в обмен на древесную органику, а дерево передает по грибнице сигнальные молекулы другим деревьям. Если одно дерево, например, поражают какие-то хищные насекомые, другие деревья поблизости, получив сигнал, начинают вырабатывать хинин, чтобы отбить нападение.

Учительница биологии рассказывала нам этот факт, помню, очень приподнято, и напирала на то, что это одно из многих чудес природы, и что оно лишний раз доказывает, что планета живая. Ну, учительница биологии у нас была немного с прибабахом. Она, помню, приходила в восторг от фактов, что пчелы знают математику, а плесень умеет запоминать, и нам пыталась тот же восторг передать.