Похитители душ. Посредник - Полина Каминская

– Этого человека найди хоть из-под земли. Делай с ним что хочешь, но он должен сознаться в том, что двадцать лет назад убил человека, своего соседа. Мне не важно, за что и как. Мне нужно только признание.

– Что делать, когда сознается?

Вопрос прозвучал уже в спину уходящей женщине. Она удивленно обернулась:

– Брось его в канализационный люк.

Утренний ласковый ветерок прогуливался между ларьков, облепивших, словно ракушки, здание станции метро. Где-то уже открывали пиво. Запах шавермы из павильончика «Ливанская кухня» дразнил аппетит и приглашал продолжить вчерашние посиделки в общаге. Практически все окрестные дома служили приютом для будущих инженеров, которых готовил солидный институт с некогда коротким и простым названием. Последние переименования и нововведения наворотили вместо этого непроизносимую аббревиатуру, ломающую язык. Несколько веселых невыспавшихся студентов, шурша вынутой из карманов наличностью, по-видимому, всерьез обдумывали варианты продолжения банкета. Если бы они немного отвлеклись от своих проблем и взглянули на выходящих из метро людей, то наверняка обратили бы внимание на некоторую странность. В какой-то момент все лица, появлявшиеся из дверей, вдруг приобрели одинаковое выражение. Это было смущенное удивление, как будто перед самым выходом они увидели голого человека. Затем довольно быстро удивление переросло в испуг, и внезапно толпа иссякла. А появившиеся милиционеры перекрыли вход. Но студенты к тому времени уже сделали свой выбор и, купив на все деньги пива, ушли в общежитие. Они не видели ни растущей у входа толпы, ни «Скорой помощи», увозившей дежурную по станции. Бедная женщина сошла с ума прямо на рабочем месте. По рассказам очевидцев, вначале она просто бегала по платформе и кричала на пассажиров. Потов выключила свет на станции и умудрилась вывести из строя все три эскалатора. По счастливой случайности никто не пострадал.

Саша ехал в метро. Вторник. Это значит, что два дня отдыха закончились. Завтра на вахту. Режим два через два совершенно выбивал его из привычной обывательской пятидневки, так что суббота и воскресенье были для Саши такими же днями, как все прочие. Если бабушку будут хоронить в пятницу, значит, встреча с господином – как его? – Поплавским откладывается как минимум до субботы. Саша посмотрел на часы: четверть пятого. Раз он все равно на Петроградской, может, попробовать зайти к нему на работу? Нейроцентр – это ведь где-то рядом.

Погода была отличная, и Саша поймал себя на том, что опять отвлекся от мрачных мыслей. Проходя мимо хозяйственного, подумал, что надо бы купить мыла, потом зашел в рыбный, поморщился на замороженных чудовищ на витрине. Конечно, когда ходишь на «рыбаке» и видишь морских обитателей живыми и здоровыми, неловко встречать потом продукт своего труда в таком обезображенном виде. К пиву, конечно, ничего нет.

– Нейроцентр? Это не здесь. То есть с другого входа, у них своя проходная, – сказал строгий старик на вахте. И уже начал размахивать руками, объясняя, как пройти, но раздумал. – Ладно, иди здесь. По главной аллее до конца, а там налево. Новые здания.

Да, и здания новые, и персонал помоложе. Очень хорошенькая девушка в белой шапочке и хрустящем халатике куда-то позвонила по телефону, мило улыбнулась и сказала:

– Игорь Валерьевич сейчас занят. Вы на сколько назначены?

– Я… нет… Я по личному делу. – Саша то ли растерялся, то ли испугался возможности быть «назначенным» на прием в Нейроцентр. Захотелось даже сплюнуть через левое плечо.

– Тогда вам придется подождать. – Она еще более мило взглянула на часы. – Минут через сорок подходите.

Саша кивнул и вышел. Пошуршал листьями, присел на скамейку. Полистал газету, принялся было за детектив, но увидел издевательское «продолжение следует» и бросил. Обошел здание Нейроцентра. Понял, на какую улицу выходит его проходная. Вспомнил о предостережении Дрягина не играть в детектива и тут же обратил внимание на две машины, стоявшие около забора. Серый «Опель», наверное, не привлекает большого внимания в серую же дождливую погоду, но сейчас лучи заходящего солнца играли на его боках с нагловатым шиком. «Опель Астра», определил Саша, и довольно новый. Вторая «тачка» была покруче, с ходу и не узнать. Сашин интерес к машинам совершенно не понравился двум молодцам в «коже». Свое недовольство они почти ничем не выразили, так, раза два рассеянно глянули сквозь него. Ладно, не больно-то и хотелось.

Тут в их лицах промелькнуло что-то собачье, но уже не относящееся к нему. Саша обернулся. Появились хозяева. По дорожке к выходу шли мужчина и женщина. Оба высокие, модные, раскованные, заграницей от них за версту несет. Саша решил отойти от греха подальше, мало ли что может не понравиться серьезным ребятам в «Опеле», но вдруг заметил, что женщина смотрит на него, как на привидение. Рот у него открылся, и детское прозвище выскочило само собой:

– Светило! Привет! (Ну и ну, высоко забралась, одноклассница, если тебя такие псы охраняют!)

Пахнуло диковинными духами, Света улыбнулась (Саша думал, что такие зубы бывают только на рекламных плакатах) и произнесла своим незабываемым низким голосом:

– Здравствуй, Самойлов. Как дела?

Саша на мгновение вспомнил, КАК у него дела.

– Нормально все. А ты? Наших видишь? – спросил и тут же сообразил: из той машины, что стоит сейчас у него за спиной, не очень-то кого-нибудь увидишь. Света вежливо качнула головой и прошла мимо. Ее спутник даже не глянул в Сашину сторону.

Какая женщина! Общее впечатление о ней вполне можно было передать одним большим «УХ!» на полном выдохе. Вот ведь, в соседних домах жили, в одном классе учились, даже «треники» как-то ей в походе одолжил, когда она в ручей упала. А влюбиться не удосужился. А сейчас… Сейчас, господин Самойлов, это уже не про вас. С таким же успехом можете испытывать нежные чувства к Останкинской телебашне. Увы, другого примера недосягаемости Саша придумать не смог. Хотя он никогда не комплексовал по поводу своих мужских достоинств. И в красотке с яркой обложки журнала, и в знаменитой актрисе (и даже, помнится, в очень полных тетках какого-то известного художника) он всегда видел реальных женщин. Ну что, снимется она в своем фильме, придет домой, умоется, халатик наденет, сядет чай пить… Наверняка с ней вполне можно поговорить. В конце концов, будь ты самый крутой-раскрутой, насыпь ей полную кровать денег, рано или поздно она спросит: а сам по себе, как мужик, что можешь? Вот.

Саша глянул на часы. Прошло тридцать минут. Загребая ногами листья, он побрел по парку. Ну, ладно, а с другой стороны, как ты такую королеву поставишь борщ варить? Во-от. О любви и о женщинах Саша мог думать часами. И это несмотря на то что у него к тридцати трем годам был вполне стандартный любовный опыт. Что это значит? Пара десятков плохих и неплохих книг, сотни просмотренных в рейсах видеокассет, самая обычная любовь в десятом классе (не со Светой, с ее подружкой), дачный роман и короткая, но бурная семейная жизнь. Ох, вру, были приключения. А все Андрюха виноват, бывший второй механик. Сидели как-то вечером в кают-компании, «Основной инстинкт» смотрели, пиво пили. Ну и водочку тоже. Обсуждение потом было. Андрюха все свою теорию толкал: «Представляешь, сидит компания, народу много, почти незнакомые все. Напротив – девушка. И вот ты смотришь на нее, она – на тебя. И вдруг между вами – как вспышка! И вы тут же выходите вместе, ты рвешь на ней колготки, прижимаешь к стене, а она стонет тебе в ухо и впивается ногтями в спину…» И так красиво, гад, расписывает!