Охота на миллиардера - Надежда Мельникова

— Вера? Откуда ты здесь? — берет меня чуть выше локтя, пытаясь развернуть.

— Не ресторан, а помойка.

— Мы здесь часто обедаем, еще одно наше место.

Молчу, это я уже и так поняла.

— Вер, — отпускает, мнется, чешет бороду, подбирая слова. Его спутница любезно улыбается.

— Я пойду к зеркалу, — интеллигентно отступает, поправляя прическу, оставляя нас наедине.

— Вер, неудобно вышло, ты мне правда очень нравишься, но Руслан Владимирович… Он настаивает на наших с Лизой отношениях. Я не могу ему отказать.

— Да пошли вы все!

Виктор хмурится, не привык к такой грубости.

— И Руслан твой, и Владимирович, и Лизу туда же заберите.

Еще никогда я не чувствовала себя настолько паршиво.

— Вер, давай расстанемся, как культурные люди.

— Давай. Желаю вам с Лизой счастья!

— Ты правда замечательная.

От этого тошно еще сильнее. Хлопнуть дверью не получается, импортный доводчик-сволочь смягчает любой удар. А так хотелось уйти отсюда с грохотом.



Надя и Люба смотрят на меня очень внимательно и даже настороженно. Мы сидим в моем кабинете. Подруги уважают моё желание побыть в одиночестве, но всему наступает предел. Мне придется рассказать им. Печально помешиваю зеленый чай. Планирую сообщить то, что планирую, ощущая — в моих глазах стоят слёзы. Может быть, я грущу чуточку больше, чем готова в этом признаться даже самой себе.

— Я должна вам в кое-чем исповедаться.

Надя знает, что было между мной и Полянским, но она не представляет, что я оказалась настолько слабохарактерной, что продолжила отдаваться ему.

— Я переспала с Полянским.

— Что? — привстаёт и перегибается Люба через стол. — Как?

Она удивляется, но быстро приходит в себя.

— Мне жаль, — смотрю подруге в глаза, — я знаю, что он тебе нравится.

— Он мне давно разонравился, — кивает головой и машет рукой, словно стирает застарелую пыль.

Люба поддерживает меня в трудное время, и я всегда буду ей за это благодарна. Надя молчит, но я понимаю, что она переживает не меньше.

Я разочарована, обижена и очень хочу забыть все, что было.

— Милая, он крутой авторитетный мужик, он надавил на тебя, а ты всего лишь женщина.

Мне стыдно, я оказалась слаба и поддалась близости с мужчиной, который мне совершенно не подходит.

— Я еще раз переспала с ним, — прикусываю губу, понимая, что подруги наверняка не одобрят то, что я планирую сказать дальше, — и еще раз.

Люба реагирует спокойнее, чем я думала, кажется, она действительно увлеклась владельцем автосалона. Надеюсь, Полянский и вправду больше не интересует ее. Она обходит стол и крепко-крепко обнимает меня. Надя улыбается. Дальше, чтобы разрядить обстановку, Люба шутит в привычной для себя манере:

— Я решительно осуждаю эту половую разнузданность с твоей стороны, Верунчик. Но, не могу не заметить, что подобный сексуальный опыт навсегда останется в списке твоих побед. Наша Вера становится слабой на передок, когда рядом оказывается никелевый магнат, надо же. Он хоть нормально трахается?

Я смеюсь, а Надя смотрит на меня, не мигая.

— Мне с ним было хорошо так, как не было за всю жизнь, — стыдливо отвожу глаза в сторону.

— А вот это уже плохо! — Люба мрачнеет и берет обеими руками кружку, грея ладони об её керамические бока.

У Нади краснеют глаза, она моргает мокрыми ресницами, принимаясь хлюпать носом.

— Все очень сложно девочки. Как я могла так вляпаться?

Люба пожимает плечами, мол, не знаю. Я отворачиваюсь к окну. Чай остывает, а я питаю отвращение к холодному чаю.

— Он как-то проявлял дальнейший интерес? — осторожно интересуется Люба.

— Пригласил меня в ресторан, где обедало куча его знакомых. Туда пришла Дарья, — разглядываю чашку в моих руках. — Они обнялись, она его поцеловала…

Надя охает, вздыхая, что-то бормоча себе под нос.

— Значит, даже на место Дарьи рассчитывать не приходится.

— Звучит еще ужаснее, чем я об этом думала, — приподнимаю брови, скривив рот. — Я не могу ему отказывать. Рядом с ним я нахожусь в том возбуждённом состоянии, которое сложно объяснить, но которому подвержены все страстные натуры, привыкшие немедленно удовлетворять свои желания во что бы то ни стало. Когда Полянский трогает меня, я сразу же готова на все. Понимаю, вам стыдно за подругу.

— Ты влюбилась, — с мрачным удовлетворением констатирует Люба. — Нечего тут объяснять.

Ее слова пугают меня.

— Не выдумывай ерунду, Люб, — начинаю спорить, пытаясь убедить подругу. — Вера Образцова не способна влюбиться. Чтобы влюбиться нужно восхищаться человеком, ощущать какой-то трепет внутри, сладкое волнение, чокнутых бабочек… О боже, — падаю лицом на стол.

Люба грустно смеется и кивает головой.

— С первого взгляда, еще в том кафе, где он отшил меня. Признайся, тебя заводит то, как он разговаривает, дразнит, а потом жестко берет. Это твой фетиш. Еще ни разу мужик не обращался с тобой так, как Полянский.

В чем-то она конечно права.

— Ты должна прекратить это, — встревает Надя. — Никто не имеет права пользоваться моей подругой. Пусть ищет другую дуру.

— Нечего тут прекращать. Между нами ничего нет.

— Ты говоришь это с такой трагичной физиономией, — усмехается Люба одним уголком рта, прищуривая глаза.

— Ей будет больно, — шепчет Надя, поглаживая мою ладонь, лежащую на столе.

— Заканчивайте обе, — равнодушно отнекиваюсь. Не могу же я признаться подругам, что мне уже больно.

— Хочешь продолжать?

— Конечно, нет! — вру, не краснея.

— Возьми новое дело, отвлекись.

— Да, Люба права!

— Новый мужчина — новые проблемы. Может кто-то заинтересует тебя больше, и у Вас начнутся нормальные отношения, а не потребительские.

Прощаюсь с девчонками я иду на улицу, домой не спешу, решив прогуляться. С нашего с ним совместного обеда в ресторане прошла неделя. Признаться, мне плохо. Я впустила Полянского куда-то туда, куда раньше мужчин не пускала. И не могу с этим смириться. Полянский не звонил и не объявлялся. Все гораздо хуже, чем я рассказала девчонкам. Мне больно от собственной наивной надежды, которая все еще, пусть и слабо, теплится внутри.

Я видела его интервью по телевизору. Он стоял под дождем, все такой же красивый и властный. Один из бизонов держал над ним широкий черный зонт. Неподалеку, в черной широкополой шляпе, в темных очках, не по погоде, стояла Дарья. Красотка сопровождала его в деловой поездке. Журналистка, тыча микрофоном в лицо, поинтересовалась: «Почему, входя, по данным журнала «Forbes», в сотню самых богатых людей мира, Вы все еще держите в своем окружении предателей? Все эти деньги не спасают Вас от наездов!» Он ответил: «Потому что мы в России и здесь почему-то учителей, врачей, военных и пожарных мы уважаем… только вот на предпринимателей смотрим с подозрением, словно на мироедов, которых надо гнобить».