На предельных скоростях - Мария Кокорева

— Хочу слышать тебя… — Уже почти рычу, касаясь ее подбородка, заставляя убрать ладонь.

Миха стонет, просит не останавливаться, двигая бедрами навстречу моим ласкающим пальцам. А я, словно безумный прижимаюсь теснее, чувствуя, как ее накрывает оргазм, впитывая каждый звук, каждое ответное движение желанного тела в моих руках.

Это ад… Это дикий, ни с чем несравнимый кайф: ощущать ее горячую, извивающуюся под собой… Такая узкая… Такая чертовски узкая…

Я сейчас просто сдохну…

Мы дышим как загнанные звери. Хотя, почему как? Я себя таким и ощущаю. Мокрые и возбужденные лежим, жадно глотая воздух, прижавшись друг к другу, окутанные темнотой.

— Раш, пожалуйста…

— Шшш, конфетка, не сегодня. Прости, знаю, хочется, сладкая моя, такая нежная девочка, — прошептал, скользя нежными движениями по влажным складкам. — От одного твоего вида дурею, а когда тебя такую под собой чувствую, хоть вой. Но во мне столько джина, что я сейчас тупо трахну тебя и тут же вырублюсь.

— Раш, это уже не смешно…

— Ты думаешь, я на стенку не лезу? Да я вокруг тебя землю рыть готов. Дурак, думал, что ты меня боишься. Решил — к черту, перебешусь, что мне, девок мало?! Не вышло, только еще больше на тебе повернутым стал, — бормочу, поглаживая нежную кожу, успокаивая. Переворачиваю ее, прижимая крепче, убирая спутанные волосы с лица.

Миха смотрит на меня во все глаза, явно не понимая из этого обрывочного бреда и половины. Но меня уже понесло, и я продолжаю обрушивать на нее свои пьяные откровения, желая донести главную мысль.

— Нежная моя конфетка… Красивая, это конечно, но у меня много баб было, и, вот веришь, почти все красотки… Но никогда так меня не клинило, а ты еще и девственницей оказалась… Вот что мне с тобой теперь делать? А?!

Заглядываю в глаза, но в этой чертовой полутьме ничего не разберешь. А может просто у меня уже каша в голове от выпитого?

— Ты ж у меня такая тоже в «первый раз». Хрен теперь знает, как с тобой быть, как подступиться, — шепчу, уже скорее обращаясь к себе, рассуждая вслух, перебирая шелковистые каштановые волосы, проводя большими пальцами по скулам, губам, как всегда боясь не рассчитать силы и надавить сильнее, не дай бог сделать больно.

— Просто делай то, что хочется, мне все понравится, я уверена, — отвечает, успокаивая. Смешная, наверно, в ее понимании это звучит успокаивающе. А я тут же представляю себе калейдоскоп всего, что хочу с ней сделать, и понимаю: для девчонки, у которой секс впервые, это точно не подойдет.

— Не вовремя ты появилась. Хреново сейчас все, очень хреново, но тебя все равно теперь не отпущу. Если сама решила, что хочешь рядом быть, не отпущу. Я не герой, Миха, или что ты там себе напридумывала, я ж чертов эгоист.

— Я в курсе… — В голосе столько обиды, как и во взгляде, обращенном на меня. Сколько ни пытайся объяснить, а для нее все равно закон один: не сплю, значит не хочу. Глупая… Ни черта ж не понимает. Хотя, я уже и сам с трудом догоняю, откуда у меня столько загонов в башке.

Как же ей объяснить?

Вон сколько уже наговорил, а все без толку.

— Знаешь первое правило, по которому я живу? — Бормочу между поцелуями, лаская языком нежную кожу ключицы. — Либо туши все к чертям, либо подкидывай дров. Так вот, тушить я с тобой ничего не собираюсь…

Миха обнимает меня, притягивая голову ближе, зарываясь пальцами в волосы у меня на затылке. Поглаживает, будто успокаивая, и я подчиняюсь, удобнее устраивая ее расслабленное тело в своих руках.

Голова гудит, мысли разлетаются, но я и не пытаюсь их собрать. Бесполезно.

Только вдыхаю запах моей конфетки, самый сладкий запах на свете.

Вот уж действительно — закрой глаза, коснись, коснись меня, ты пахнешь соблазном и медом…

Надо обязательно дать послушать эту песню Михе…

Лаская ночь, коснись меня

Имя тебе — искушение…

Молодец Варелыч, хорошо поет, а главное, как-точно-то! Еще бы этот гул в голове выключить… Такую песню портит

Я сгорю в огне

Сгорю в тебе, пускай

Я могу стать пеплом

Лишь познав твой рай…

Первое, что я вижу, открыв глаза, это кружка с кофе и таблетки от похмелья, лежащие на столе.

Пару минут пытаюсь сообразить, что я забыл на диване в гостиной, но потом в памяти всплывают смс от Михаль. Хоть убей — не помню, что она там присылала, но добром это явно не кончилось.

Игнорируя жуткий гул в голове, пытаюсь подняться, но сил не хватает, и я тут же падаю обратно на подушку.

Сколько же я вчера выпил?!

— Проснулся? — Миха улыбается, глядя на меня сверху-вниз. Хотя, нет, улыбается, это мягко сказано, она просто светится от счастья.

Стоит босая в этой чертовой майке с медовыми конфетами и просто излучает позитив, будто героиня диснеевского мультика.

— Что вчера было-то? — Меня настораживает такое поведение конфетки. Хотя, вещи не собирает, тяжелым ничем не кидается, уже хорошо. Значит, не успел вчера накосячить. Вроде даже наоборот: вон как порадовал. Еще бы понять чем.

— А ты не помнишь? — Смеется Миха, а я все не могу оторвать взгляд от ее обнаженных ног. Эх, была б на ее месте Кейт, уже сидела бы на мне, без этой проклятой майки, пока таблетки от головной боли не начали б действовать.

Но, вместо хорошей порции утреннего секса, мне остается только облизываться, представляя, что бы я сейчас сделал с конфеткой, не мучай меня такое адское похмелье.

— В любви что ли признавался? Я, судя по рассказам, когда пьяный, всем в любви признаюсь, — прощупываю почву, следя за реакцией Михи. Но, кажется, эту ее голливудскую улыбку уже ничем не стереть с лица.

Да что ж вчера было-то?!

— В любви не признавался, но много чего рассказал, а еще пел мне!

— Хватит издеваться. Я не пою!

— Пел, пел еще как! Про мед и искушение. Хотя местами это походило на несвязный реп, но я впечатлилась, — Миха уже откровенно смеется, прекратив сдерживаться. — Это первая, кстати, в моей жизни серенада была.

— Ну, видишь какой я для тебя первооткрыватель, оказывается. Практически во всем, — со второй попытки мне все же удается сесть и, дотянувшись до кружки с кофе, сделать пару глотков.

— Так плохо? — Подходит, присаживаясь рядом, и я тут же притягиваю Конфетку ближе. Ухмыляюсь, когда она закидывает ноги на диван, поперек моих, и, не упуская такой шанс, опускаю ладони на ее колени.

— Уже лучше, — отвечаю, поглаживая нежную кожу, очерчивая пальцами икры и изящные щиколотки. Потом так же медленно и неторопливо скольжу обратно вверх.

— Это мне компенсация за твое пение? — Михаль улыбается, не отрывая зачарованного взгляда от моих рук, которые в этот момент неспешно поглаживают внутреннюю сторону ее бедра.