Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик

В последние годы мы то и дело слышим о новых технологиях, якобы позволяющих распознавать ложь. В первую очередь речь идет о сканировании мозга. Если допустить, что, когда человек лжет, активируются определенные участки мозга, а изображение мозга можно увидеть на экране, значит, мы вот-вот навсегда избавимся от лжи и сомнений? Современные технологии действительно обнадеживают: благодаря функциональной магнитно-резонансной томографии мы научились сканировать мозг, когда человек говорит, и поэтому видим, какие зоны мозга наиболее активны. В идеале подобный прибор мог бы отслеживать именно тот момент, когда при лжи задействуются креативные клетки.

Следовательно, не за горами тот день, когда наука придет на помощь правосудию? Ведь такой умный прибор позволит сразу же снять все подозрения с невиновных и покарать... Сложность заключается в том, что человек должен дать добровольное согласие на проведение магнитно-резонансной томографии, а во время обследования необходимо соблюдать полное спокойствие — иначе результаты окажутся неверными. Строго говоря, это полностью соответствует принципам демократического общества: прежде чем кто-то полезет читать твои мысли, неплохо бы получить твое разрешение. Вот только будут ли при таком раскладе добровольцы?

— Давайте представим семейную разборку, — предложил Асбьёрн Рэшли и состроил трагическую мину: — «Ты возвращаешься домой за полночь и совсем не обращаешь на меня внимания... Что, черт возьми, происходит?» — «Да нет, дорогая, все хорошо...» — «Вот как? Ну, тогда собирайся и поехали сканироваться! Что? Дорого? Ничего, я оплачу!» И тогда деваться уже некуда. Добровольцы непременно найдутся, ведь в таком случае отказаться от сканирования — это все равно что признать себя виновным. Такая процедура будет пользоваться невероятным успехом среди супружеских пар. Ну а политики? Наверняка наступит день, когда избиратели потребуют сканирования мозга и своих избранников. А кто отважится баллотироваться на государственную должность, зная, что их вот-вот раскусят? Вновь повторится история с полиграфом, только на этот раз жертвами окажутся не коммунисты и не геи, а сама охота на ведьм получит вполне научное обоснование. Общество насквозь пропитается страхом, и сильнее всего станут бояться люди, отчасти уже чувствующие себя неполноценными. В рамках пробного проекта, разработанного в 2009 году, в некоторых британских отделах социальной защиты установили детектор лжи для проверки тех, кто пришел оформить пособие по безработице. А в 2012 году один из российских банков сообщил, что рассматривает возможность установить так называемые кредитные банкоматы, причем желающим взять кредит также вначале придется пройти проверку на звуковом анализаторе голоса, который якобы может определить, говорит ли человек правду.

Что мелкие офисные мошенники будущего тоже согласятся пройти подобное испытание, представить сложно, но давайте все же вообразим, что мы ради всеобщего блага и несмотря ни на что решились использовать приборы, читающие мысли. Смогут ли эти приборы распознать ложь в тех случаях, когда человек и сам не знает правды? Майкл Кроу — далеко не единственная жертва манипуляций, а манипуляции воздействуют не только на детей. А зачастую манипуляторам и делать ничего не надо: в 1932 году сотни людей добровольно сознались в похищении сына знаменитого летчика Чарльза Линдберга. Однако чаще всего подозреваемые сознаются в преступлении под давлением полиции — это стало наиболее очевидным после учреждения некоммерческого правозащитного проекта под названием «Невиновность». Этот проект начался в США в 2005 году, и с тех пор его организаторы добились освобождения около 300 невинно осужденных.

Среди дел, пересмотренных благодаря проекту «Невиновность», — убийство Мишель Мур-Боско в 1997 году. Полицейские арестовали Дэниела Уильямса, служившего вместе с мужем убитой во флоте. Проведя восемь часов на допросе, Дэниел сознался в преступлении. Затем на допрос вызвали еще двоих его коллег и соседа Уильямса по каюте — и все трое тоже сознались! После этого все они, чтобы избежать смертной казни, вторично признали свою вину в суде, а один из обвиняемых даже принес публичные извинения семье убитой. Как ни странно, на месте преступления не обнаружили ни отпечатков пальцев, ни ДНК обвиняемых. Незадолго до суда полиция перехватила переписку между ранее осужденным насильником и его другом. В переписке насильник признался, что совершил убийство. И действительно, на месте убийства Мишель полиция обнаружила его ДНК. Тем не менее процесс против «Норфолкской четверки» продолжался, хотя улик против них по-прежнему не было.

Но если они невиновны, то почему же сознались? Ответ очевиден: в безнадежной ситуации, когда ты вынужден выбирать между смертной казнью и пожизненным заключением, мы выбираем меньшее из зол и с радостью сознаемся в чем угодно, если нам пообещают при этом смягчить наказание. Особенно если подозреваемых несколько и им устраивают очную ставку. Одиночная камера и долгие, изнуряющие допросы могут сломить даже самых сильных духом. А если у подозреваемого наркотическая зависимость, или он психически неуравновешен, или и то и другое? Вспомним шведа Томаса Квика, который в свое время считался самым жестоким серийным убийцей в Скандинавии. Квика обвиняли в совершении 30 убийств, причем он сам сознался в каждом из них. Однако никто из свидетелей не видел Квика ни на месте преступления, ни поблизости. Впоследствии Квика оправдали, и теперь многие сомневаются, что он вообще совершил какие-либо из приписываемых ему убийств. В настоящий момент этому делу посвящено множество книг и научных исследований — и, похоже, это лишь начало. Изучая дело Квика, в первую очередь стоит обратить внимание на тот факт, что полицейским удалось получить признание у человека, который на самом деле вообще никогда в жизни не видел своих предполагаемых жертв.

Ну а как же быть с теми, кто сознается в преступлении, потому что сам уверен в собственной вине? В 1980-х годах психолог Элизабет Лофтус провела ряд экспериментов, доказывающих возможность навязать воспоминания. Участникам эксперимента продемонстрировали видеозаписи убийства или автомобильной аварии, а затем психолог опросила каждого из участников, задавая наводящие вопросы. И когда она с уверенностью говорила о «вот той синей машине» или «усатом мужчине», то участники запоминали фразы и впоследствии повторяли их, хотя автомобиль на экране был белым, а мужчина — гладко выбритым. Навязать можно даже детские воспоминания — некоторых участников эксперимента Лофтус удалось убедить в том, что в детстве они летали на воздушном шаре или едва не утонули. Участники эксперимента не просто согласились с этими утверждениями, но и «вспомнили» подробности и рассказали, кто был в тот момент рядом с ними и что именно они чувствовали.

— Чтобы убедить тебя, будто ты пару месяцев назад прикончил человека, нужно постараться, — говорит Асбьёрн Рэшли, — однако и такое возможно. Стайну Инге Юханнесену, обвиняемому в убийстве Колстада, начали сниться сны, в которых он представлял себя убийцей; время от времени ему казалось, что он действительно мог убить Колстада, и порой ему хотелось сознаться.

Когда Асбьёрн Рэшли начал работать в полиции, главным в расследовании убийства было любой ценой получить признательные показания. Если подозреваемый сознавался, дело считалось закрытым, а в столовой всех угощали тортом. У признательных показаний, как и у свидетельских, имеется лишь один недостаток: они бывают лживыми. Подозреваемый, признавший свою вину, может оказаться невиновным, даже когда сам уверен в обратном. Причиной тому — близкий родственник лжи, имя которому — воображение.