Молчание ягнят - Томас Харрис

— Значит, не следует упоминать о насекомом в горле уКлауса? О связи между Клаусом и Буффало Биллом?

— Нет. Вы пришли к нему снова, потому что поражены егопредсказанием о том, что Буффало Билл начнет снимать скальпы. И это после того,как я и Алан Блум высказали иную точку зрения. Я считаю, что вы вполне можетесыграть на этом. Вам пообещали добиться кое-каких послаблений. Привилегий,каких может добиться только лицо, наделенное высокими полномочиями. СенаторМартин. Лектер должен поверить. Ему нужно спешить, так как обещание утратитсилу с гибелью Кэтрин. Если это случится, сенатор потеряет к нему всяческийинтерес. И если Лектер потерпит неудачу, это случится только потому, что онвовсе не такой изворотливый и умный, чтобы оказаться способным выполнить то,что сам предложил сделать. А не потому, что скрыл что-то от нас, нам назло.

— А сенатор Мартин действительно утратит интерес?

— Лучше будет, если вы на суде, поклявшись на Библии,сможете показать, что не знали ответа на этот вопрос.

— Ясно.

Значит, сенатору Мартин ничего не сообщили. Чтобы принятьтакое решение, нужны были воля и мужество. Значит, Крофорд боится, что РутМартин может вмешаться и обратиться к доктору Лектеру. А это было бынепоправимой ошибкой.

— На самом деле ясно?

— Да. Как он может навести нас на след Буффало Билла,не показав, что ему известны конкретные факты? Как он сумеет ответить нам,опираясь «исключительно на теоретические знания и богатый опыт»?

— Не знаю, Старлинг. Он долго думал: этого времениБуффало Биллу хватило на шесть жертв.

Телефон в машине зажужжал, замигал глазок: начались звонки,заказанные Крофордом через диспетчерскую ФБР.

Минут двадцать он беседовал с людьми, которых знал лично: сполицейскими чинами из Государственного полицейского управления Голландии, слейтенантом шведской технической полиции и с шефом правительственныхполицейских органов Дании, и весьма удивил Старлинг, легко перейдя нафранцузский, когда разговаривал с ночным дежурным в Управлении бельгийскойкриминальной полиции. И каждый раз он делал особый упор на то, что опознатьКлауса и всех, кто с ним связан, следует как можно скорее. Каждое из этихведомств, несомненно, уже получило запрос по телексу Интерпола, но вот такиезвонки старым друзьям гарантировали, что запросы не будут отложены в долгийящик.

Старлинг видела: Крофорд предпочел эту машину из-за особойсистемы связи, обеспечивавшей невозможность подслушивания. Но было бы легче иудобнее делать все это из собственного кабинета. Здесь ему приходилось вестизаписи на узеньком столике в тусклом свете бокового плафона, и его блокнотподпрыгивал каждый раз, когда колеса попадали на залитые гудроном стыкипокрытия шоссе.

Служебный опыт Старлинг был невелик, но она прекраснопонимала, что для начальника отдела поездка в машине наружного наблюдения поповоду вроде сегодняшнего — дело вовсе необычное. Ведь он мог прекраснопроинструктировать ее по радиотелефону. И она была счастлива, что он этого несделал.

Старлинг чувствовала, что тишина и спокойствие, царившие вмашине во время этой поездки, время, выделенное на то, чтобы заданиевыполнялось четко и без суеты, достались дорогой ценой. Телефонные беседыКрофорда убедили ее, что она не ошиблась.

Сейчас он говорил с Директором ФБР. Директор был у себядома.

— Нет, сэр. Они что, все уже прокатали? Сколько? Нет,сэр. Нет. Никаких подключений. Да, это моя рекомендация. Томми, я настаиваю. Яне хочу, чтобы ее разговор записывался. И доктор Блум тоже так считает. Онзастрял в чикагском аэропорту — туман. Вылетит, как только развиднеется.Хорошо.

Затем Крофорд звонил домой, разговаривал с ночной сиделкой —коротко, односложно. Закончив разговор, он с минуту сидел, глядя в окнофургона; рука с зажатыми в пальцах очками лежала на колене, а лицо его казалосьстранно обнаженным в бегучем свете встречных огней. Но вот он надел очки иповернулся к Старлинг.

— Нам дали на Лектера три дня. Если не добьемсярезультатов, за него примется Балтиморская окружная. Они семь потов с негосгонят, пока не вмешается суд.

— В прошлый раз с них самих семь потов сошло. А докторЛектер и лба ни разу не утер.

— Что он им подарил тогда? Бумажную курочку?

— Да, курочку.

Смятая курочка из плотной бумаги так и осталась у нее всумке. Она разгладила птичку и заставила ее клевать.

— Я не виню балтиморцев — он ведь их заключенный. Есливсплывет труп Кэтрин, им нужно будет доказать сенатору Мартин, что они сделаливсе возможное.

— А как сенатор Мартин?

— Молодцом, но ей очень трудно. Она умная, твердаяженщина, весьма здраво мыслит. Вам, Старлинг, она может понравиться.

— А Университет Джонса Хопкинса и Балтиморский отдел порасследованию убийств смогут промолчать о насекомом в горле Клауса? Можем мырассчитывать, что это не попадет в газеты?

— В ближайшие три дня не попадет.

— Представляю, каких трудов это стоило.

— Мы не можем доверять Фредерику Чилтону. Да и никомудругому в этой лечебнице, — сказал Крофорд. — То, что известноЧилтону, — известно всему миру. Чилтон не может не знать о вашем появлениив больнице, но ваш приход туда вызван лишь желанием помочь Балтиморской полициизакрыть дело Клауса. Это не имеет никакого отношения к Буффало Биллу.

— И я занимаюсь этим в такой поздний час?

— А я не даю вам другого времени заниматься этим.Теперь вот еще что. Сообщение о насекомом, обнаруженном в Западной Вирджинии,появится завтра в утренних газетах. Контора коронера в Цинциннати вынесла сориз избы, так что это уже не секрет. Можно использовать это в разговоре сЛектером. Как профессиональную тайну. Да если бы и действительно тут былатайна, какое это может иметь значение, если он не знает, что мы нашли такое жев горле у Клауса?

— А что мы можем ему предложить?

— Я как раз это и прорабатываю, — ответил Крофорди протянул руку к телефонной трубке.

Огромная ванная: белая плитка и окно в потолке; изящныеформы итальянской арматуры, особенно выигрышные на фоне старогонеоштукатуренного кирпича; замысловатый туалетный столик с зеркалом,обрамленным вечнозелеными растениями, и уставленный кремами, притираниями ипрочей косметикой. Зеркало запотело. Из-под душа слышался странный голос — чутьвыше тоном, чем мужской, но и не женский — он пел «Монеты за газеты» ФэтсаУоллера из мюзикла «Веду себя как надо». Иногда исполнитель выводил и слова:

Старые газеты вы хра-НИ-ТЕ,

Пусть растет гора, как не-БО-СКРЕБ,

ТА-ТАРАТА-ТА-ТА-ТАТА

ДАН-ДА…

Когда становились слышны слова, в дверь ванной начиналаскрестись собачонка.