Пролейтесь, слезы... - Филип Киндред Дик

Захлопнув альбом, Элис поставила его назад в сейф.

– Мескалин, – произнес Джейсон. – Начинает действовать. – У него заболели ноги. Это был первый признак того, что наркотик вступает в силу. – Я, пожалуй, присяду. – Он плюхнулся в кожаное кресло за мгновение до того, как ноги окончательно отказали. Ему почудилось, что ног вообще больше нет. И ощущение это было вполне реальным.

– Хотите полюбоваться на резные табакерки? – спросила Элис. – У Феликса великолепная коллекция. Уникальные старинные вещи из золота, серебра, сплавов с резьбой на темы охоты. Хотите? – Она уселась напротив него, скрестив обтянутые черной кожей длинные ноги. Туфля с высоким каблуком покачивалась взад-вперед на пальцах. – Однажды Феликс купил табакерку на аукционе Выложил огромные деньги. Принес домой. Вытряхнул из нее старинный мусор и обнаружил возле самого дна потайной рычажок. Рычажок приводился в движение при помощи маленького винтика. Он целый день искал отвертку поменьше, чтобы она подошла под винтик. Наконец нашел. – Она засмеялась.

– И что?

– В табакерке было двойное дно. Под ним лежала металлическая пластинка. – Элис снова захохотала, блестя золотым орнаментом на зубах. – Он вытащил пластинку, а под ней оказалась грязная картинка двухсотлетней давности. Девка трахается с пони. Разукрашенная, представьте себе, в восемь цветов. Стоить такая картинка могла тысяч пять, не больше, но нам она очень понравилась. Продавец, конечно, ни о чем и не подозревал.

– Понимаю, – пробормотал Джейсон.

– Похоже, табакерки вас не интересуют, – улыбнулась Элис.

– Мне… я бы с удовольствием ее посмотрел, – сказал Джейсон. И неожиданно добавил: – Элис, вы меня знаете. Знаете, кто я такой. Почему никто, кроме вас, меня не знает?

– Потому что они никогда здесь не были.

– Где?

Элис помассировала виски, покрутила языком и тупо уставилась перед собой, словно погрузившись в размышления. Казалось, она даже не услышала его вопроса.

– В конце концов, – начала она усталым и несколько раздраженным тоном, – вы прожили здесь сорок два года. Что я могу вам рассказать такого, что вы еще не знаете? – Она закатила глаза, тяжелые губы девушки искривились в зловещей улыбке.

– Как я сюда попал?

– Вы… – Она осеклась. – Не думаю, что мне следует вам это говорить.

– Почему? – настаивал Джейсон.

– Всему свое время. – Элис взмахнула рукой. – Всему свое время, – повторила она. – Слушайте, вы и так сегодня натерпелись. Вы ведь едва не загремели в концлагерь. И все из-за этого идиота Мак-Налти и моего братца. Мой брат – генерал полиции. – Лицо девушки исказила гримаса отвращения, но уже в следующую секунду она снова дразняще улыбнулась. Ленивой, золотозубой, манящей улыбкой.

– Я хочу знать, где я, – произнес Джейсон.

– Вы находитесь в моем доме. Вам ничего не грозит, всех «жучков» я с вас поснимала. Никто сюда не ворвется. О. – Она соскользнула с кресла и вскочила на ноги, словно стремительное, легкое животное. Джейсон невольно отпрянул. – Вы когда-нибудь занимались этим по телефону?

– Чем?

– Сексом по сети. Знаете, что такое телефонный модулятор?

– Не знаю, – признался Джейсон. Хотя о модуляторе он раньше слышал.

– Ваши – и не только ваши – сексуальные центры включаются в телефонную сеть, после чего напряжение нарастает, пока вы в состоянии выдержать. Это затягивает, поскольку сигнал можно усиливать. Некоторые так подсаживаются, что уже не могут соскочить. Вся их жизнь превращается в еженедельную… да какой там черт, в ежедневную болтанку в сети. Причем используются обычные видеотелефоны, работающие от обыкновенных кредитных карточек. Так что в тот момент, когда вы это делаете, платить не надо. Вместо этого раз в месяц вам присылают счет, и, если вы его не оплачиваете, вас выключают из сети.

– И сколько людей втянуто в это дело? – спросил Джейсон.

– Тысячи.

– Одновременно? – Элис кивнула.

– Многие из них занимаются этим на протяжении двух или трех лет. Они становятся физическими и моральными уродами. Часть мозга, отвечающая за оргазм, постепенно выжигается. Только не думайте, что там одни идиоты. Среди этих людей немало умнейших и чувствительнейших умов планеты. Для них этот процесс – священнодействие. Сетевика легко распознать по виду. Они истощенные, старые, жирные, растерянные. В промежутке между своими телефонными оргиями, конечно.

– Вы тоже этим занимаетесь? – спросил Джейсон. Элис не выглядела ни старой, ни жирной, ни растерянной.

– Иногда. Но я не даю себя втянуть. Я всегда вовремя соскакиваю. Хотите попробовать?

– Нет, – покачал головой Джейсон.

– Ладно, – рассудительно кивнула Элис. – А что вы хотите? У нас неплохая коллекция Рильке и Брехта на межлинейных дисках с переводом. Однажды Феликс притащил домой симфонию Сибелиуса. Великолепная запись! На ужин Эмма приготовит нам лягушачьи лапки. Феликс любит лягушачьи лапки и улиток. Как правило, он ужинает в хороших французских и баскских ресторанчиках, но сегодня…

– Я хочу знать, – перебил ее Джейсон, – где я нахожусь.

– Вы что, не можете просто наслаждаться?

Он медленно, с большим трудом поднялся на ноги и встал напротив Элис. Молча.

Мескалин начал действовать яростно и неумолимо. Комната зажглась разноцветными огнями, перспектива исказилась, казалось, что потолок находится на высоте в несколько миллионов миль. И, взглянув на Элис, он увидел, что волосы на ее голове ожили и зашевелились, как у Медузы. Ему стало страшно.

Не обращая внимания на Джейсона, Элис продолжала:

– Феликс обожает баскскую кухню. Но там все готовят с таким количеством масла, что потом у него пилорические спазмы. И еще он любит бейсбол. А еще… Сейчас я вам покажу. – Она приложила палец к губам. – Он интересуется оккультными науками. Вы…

– Я что-то чувствую, – произнес Джейсон.

– Что?

– Не могу уйти.

– Это мескалин. Расслабьтесь.

– Я… – Джейсон погрузился в раздумье. Гигантский вес давил на его мозг, но сквозь этот вес уже просачивались лучи озарения сатори.

– Моя коллекция находится в соседней комнате, – сказала Элис. – Мы называем ее библиотекой. А это – мастерская. В библиотеке Феликс держит свои юридические книжки. Он ведь не только генерал полиции, но еще и юрист. Вы знали? Между прочим, он сделал и кое-что хорошее. Знаете, что он однажды сделал?

Джейсон не мог ответить. Он мог только стоять. Неподвижно. Слышал звуки, но не понимал смысла.

– В течение целого года Феликс отвечал за четверть всех исправительных лагерей Земли. Он раскопал в старинных законах, которые принимались много-много лет назад, что лагеря могут действовать только в период Второй Гражданской войны. И в его власти было закрыть любой лагерь в любое время, если ему казалось, что так будет лучше для общества. Кстати, черные и студенты, которые сидят в лагерях, становятся крутыми здоровяками от тяжелого физического труда. Они не похожи на чахоточных бледных студентов, которые живут под землей в кампусах. А потом он раскопал еще один старинный закон. Оказывается, любой лагерь, который работает без прибыли, должен быть закрыт. Так вот, Феликс изменил сумму оплаты заключенным. Слегка, конечно. Немного поднял денежное содержание и – бац! Пошел отрицательный баланс. Лагерь можно закрывать. – Она рассмеялась.