Командир подъезда - Денис Симонов

кухне немного похозяйничал, но особо ничего не брал, да и не было у вас там.

И тут я услышал то, что триггернуло меня, заставив замереть на месте. Всего лишь три слова, детским голосом чуть слышно сказанных за дверью…

— Мама, кушать, пожалуйста…

Не знаю почему, у меня есть пунктик насчет детей. С самого раннего детства в детдоме я всегда защищал тех, кто младше. Для меня любой плачущий или обиженный ребенок становился центром вселенной, за который я был готов всех порвать. До самого выхода из детского дома я много раз за это огребал, когда видел, что кого-то обидели, даже если заслуженно. Много раз отдавал все что у меня было только потому, что у младшего этого не было и он грустил и плакал, завидуя мне. Конечно, часто этой моей особенностью пользовались, ведь дети жестоки. Но я ничего не мог с собой поделать. После совершеннолетия и покидания детского дома, я даже несколько раз посещал психолога, и там мы смогли сообща приглушить эту мое желание спасти и помочь всем детям. По крайней мере, глядя на плачущего ребенка, меня уже не порывало подбежать и напасть на родителей, шедших рядом и деланно не обращающим на это внимание. Или не возникало лютого желания купить малышу в магазине весь прилавок с шоколадками только потому, что он рыдал от того, что ему не хотят купить что-нибудь вкусное…

И теперь вот снова… Нет, а отдавал себе отчет, полностью себе контролировал, просто, я моментально понял, что здесь произошло. Судя по всему, в момент начала этой «игры» в квартире находились мать и ребенок. По закону подлости, к ним «подселили» особь. Но повезло, так как мать успела схватить свое чадо и закрыться в ванной. Ну а особь была тупой, не смогла дверь выбить, да и особо не пыталась, как понимаю. Я помню, что если сидеть тихо, то тварь успокаивается и занимается своими делами, забывая о возможной добыче. Видимо, память как у рыбки. Вот и выходит, там за дверью мать с ребенком уже несколько дней сидят без еды, в постоянном напряжении и ожидании нападения, а последнее время еще и в темноте. Жесть…

Я развернулся, пытаясь совладать с собой и рванул дверь на себя. Щеколда не выдержала и дверь распахнулась, вытянув за собой также и мать, державшуюся за ручку с той стороны.

Нет! Пожалуйста, нет! Только ребенка не трогайте, я все отдам, все сделаю! — орала она на полу, пытаясь подняться.

— Успокойся, дура! — рявкнул я и, не обращая на мать особого внимания, зашел внутрь затемненного помещения.

Изнутри ванны, через бортик, на меня смотрели большие испуганные глаза маленького ребенка. Я присел на корточки и пододвинулся поближе.

— Не бойся, чудо. Как тебя зовут? Я — Саша, — представился я. Сзади на одной ноте выла мать, которую удерживали Жора с Мишей, не давая ей броситься ко мне и пытаясь хоть как-то успокоить.

— Я Света, — робко сказала девочка, приподнявшись чуть сильней над ванной. На вид ей было лет пять.

— Очень приятно, Света. Вы давно здесь сидите?

— Давно, страшно. Плохой дядя хотел зайти, но мама не пустила и сказала тихо сидеть. Вот мы и сидели. Очень давно, а кушать хочется. Дядя Саша, а у вас покушать нету? Хоть немножко, пожалуйста.

У меня прям сердце защемило от этой просьбы.

— Есть конечно, Светочка. Пойдешь со мной?

— Мама говорила, никуда с посторонними людьми не ходить, — девочка немного отпрянула от меня, снова спрятавшись на дне ванны.

— Так мы и маму с собой возьмем, — я снова улыбнулся.

— А почему мама тогда плачет?

— Она просто от счастья. Ну что, пойдем?

— Да. А вы правда кушать дадите?

— Правда-правда. И тебе, и маме. Пошли.

Девочка встала на ножки, но тут же пошатнулась и чуть не упала, я еле успел подхватить.

— Осторожней, маленькая, — сказал я, поднимая малютку на руки.

— Кушать хочется, устала, — ответила та, замирая у меня на руках.

Мы вышли из ванной, мать с пола смотрела на нас со слезами на глазах.

— Нет, пожалуйста, нет, — снова начала она старую песню.

— Да успокойся ты! Плевать на тебя, ребенка жалко! Сколько дней уже не ели? С начала этой заварушки? Пошли с нами, у вас тут один хрен жратвы нету! Жора, помоги ей. Миша, ты прикрываешь. Валить надо отсюда, нашумели мы.

Глава 13. Долг платежом красен

Так мы и пошли до нашего убежища- я нес девочку, далее шел Жора, поддерживающий мамашу, замыкал шествие Михаил с оружием в руках, смотрящий по сторонам. Мать может и хотела бы идти рядом со мной, но была слишком обессилена длительной голодовкой, поэтому все, что успевала- это идти, опершись на своего невольного помощника, да плакать, прося ничего с ними не делать. Ну не дура-то, а? Будто мне больше делать совсем нечего. Пока шли эти сто с лишним метров до дома, девочка уснула у меня на плече. Спи, малышка, отдохни немного. Дойдя и разблокировав вход, мы поднялись на второй этаж. Далее я пронес Свету к себе в квартиру и осторожно положил на кровать. Сзади, привалившись к косяку, все еще стонала ее мать.

— Кончай реветь, блин. Ребенка разбудишь. Есть хочешь?

— Д-да, — всхлипывая, сказала та.

— Ляг рядом, отдохни, а то там около двери небось и поспать толком не могла за эти дни. Мы пока пожрать что-нибудь легкое приготовим.

Женщина наконец перестала выть и неверяще подошла ближе, потом посмотрела на меня, на свою дочь, снова на меня и осторожна стала забираться на кровать.

— Куда в обуви, блин! — возмутился я. — Сними!

Сняв шлепки, в которых, как понимаю, до этого ходила в квартире, а потом надела при выходе из нее, мать примостилась рядом с дочерью, обняв ее одной рукой. Но глаза закрывать не подумала, настороженно глядя на меня. Чтобы не нервировать ее, я вышел из комнаты, а затем и из квартиры, пройдя на камбуз. Здесь уже были остальные члены нашей небольшой команды.

— Жора, можешь бульон из курицы сделать? Если она еще, конечно, не успела пропасть. Им сейчас, наверно, лучше начать с жидкого. Все же несколько дней голодали.

— Да, уже воду поставил. Тоже слышал про пользу бульона.

— Ну хорошо тогда. Сейчас накормим, отоспятся, да будем думать, куда их сплавить.

— В смысле? — удивился Жора. — Ты так ревностно кинулся их спасать, а теперь думаешь как избавиться?

— Не их, а ребенка. А мне нужно было оставить их умирать? Ты видел их состояние, особенно матери?