Венчанные огнем - Ольга Гусейнова

А ночью мне снова снились золотые глаза, которые не отпускали, не давая отвернуться. Пару раз я просыпалась от ощущения, что моей щеки касается большая горячая ладонь, а потом нежно скользит, зарываясь в пламя моих волос. Я проснулась от этого второй раз, резко открыв глаза, но меня ослепил огонь костра. А когда зрение привыкло, я заметила, как чернота качнулась за порогом света, там, где начиналось царство ночи. Сердце грохотало как сумасшедшее; я села, погладила горящую щеку, все еще чувствуя чужое прикосновение. Неужели это был всего лишь сон и мое богатое воображение?

Филя пошевелился, видимо, тревожился, но сон его был столь крепок, что не дал проснуться. Странно! Я погладила побратима, зарываясь в его мех, и сразу почувствовала, как он успокоился. Тихоня с Серым стояли рядом с лошадьми гоблинов и светлых. Шевелили ушами и спали, склонив головы и иногда переступая с ноги на ногу. Тишина нарушалась лишь стрекотом насекомых и треском поленьев в костре, возле которого спиной ко мне сидел гоблин Осиил. Он не спал и ворошил головешки, потом подложил еще, и костер, взметнув искры, осветил все вокруг всплеском голодного огня.

Я снова закрыла глаза, устало кутаясь в одеяло и укладывая голову на рюкзак. Сон вернулся неохотно, прокравшись сквозь тяжелые мысли и тревогу.

Глава 14

Лучи Дрива все никак не могли разогнать серость, и неприятное утро грозило превратиться в пасмурный день. Завтрак закончился, и марханы быстро сворачивали лагерь, который впервые за столько дней путешествия был спокойным и даже уютным. Все без суеты, но довольно споро собирали вещи и готовились сесть в седла.

Внезапно Филя зарычал, вставая передо мной. У меня по коже побежали искры, и каждый маг в нашем отряде явно почувствовал сильное магическое возмущение. В пяти метрах от нас пространство разрезала кривая полоса. Она быстро расширилась, превратившись в широкий проход, из которого стремительно вышли девять человек. Они держали руки открытыми ладонями в нашу сторону, показывая, что безоружные, но мои спутники, все как один, шагнули назад, стараясь не делать резких движений. Харель встал перед нами с Манселем, прикрывая. А я рассматривала прибывших до тех пор, пока из этой странной дыры не показался десятый и последний. Разрыв пространства тут же исчез.

Я рассмотрела его внимательнее, и у меня тут же сперло дыхание. Он сразу меня узнал и направился ко мне, а я почувствовала, как горячая слеза скатилась из уголка глаза, пробежала по щеке и упала вниз.

Очень высокий, с короткими пламенеющими волосами, тонким носом с горбинкой и пухлыми губами. И уже знакомые, родные и любимые глаза янтарного цвета. Мои глаза!

Я не выдержала и глухо спросила, не веря глазам:

– Папа? Папа, это ты?

Мужчина словно споткнулся, замерев на мгновение, и, не отрываясь, смотрел на меня невероятно теплым взглядом. В них полыхнуло удовлетворение, неизмеримое счастье и… благодарность. Он ускорил шаг и через секунду встал рядом, коротко, полыхнув огнем, посмотрел на Хареля, и тот шагнул в сторону, заодно отодвигаясь от меня и Манселя. Теперь мы стояли лицом к лицу в окружении настороженных мужчин и спрятавшейся за спину Юдера Юмихии.

А я смотрела в, казалось бы, такое знакомое лицо, но уже неосознанно качнула головой, признавая свою ошибку. Этот мужчина явно старше моего отца, не внешностью, а мудростью и опытом, отражавшимися в его глазах. Очень усталых. Пара скорбных морщинок разбегалась от крыльев носа, а уголки рта смотрели вниз: он точно не привык улыбаться. Черты его лица чуть более тонкие, чем у моего отца, и даже, можно сказать, более благородные. Я осознала, кто передо мной, а он это заметил. Тепло во взгляде не исчезло, но к нему прибавилась невыразимая нежность. Он так жадно изучал мое лицо, что у меня самой защемило в груди. Трудно было назвать его дедушкой, но, как по-другому, не знала. Выдохнула полувопрос-полуответ:

– Дедушка… Санренер?

Он немного расслабился, потом медленно прикоснулся к моим волосам на виске, провел по щеке. Погладил и вдохнул мой запах, прикрыв глаза.

– Для тебя – именно так! Моя девочка! – Он чуть склонил голову, по-прежнему пристально изучая мои черты. – Ты похожа на них… особенно на моего сына. Моя плоть и кровь! Я все же нашел тебя, как поклялся сыну на месте их гибели! Больше не отпущу!

Последние слова были сказаны таким жестким, бескомпромиссным тоном, что заставили меня на шаг отступить, и было видно, что ему стало больно.

– Прости, дедушка, но мне надо закончить одно дело, прежде чем влиться в свою крылатую семью.

– Мы поговорим об этом дома!

– Дедушка, послушай…

– Нет, разговора на эту тему быть не может. Я потерял всех, кого любил, больше подобного не повторится.

– Тогда прости меня… – Я подняла руку, жестом призывая выслушать. – Я с тобой никуда не пойду. Меня вернули в этот мир с определенной целью. В этом я уверена. Мне даровали знание и возможность здесь выжить, а за это взяли клятву спасти других. Ты любил и поймешь, о чем я говорю. Ты потерял сына, а Камос-маг, которому я поклялась выполнить его последнее желание, может потерять весь свой народ, если я его обману и не сдержу обещания. Я предам сама себя, а не только его, дедушка. Ты бы смог предать друга и учителя, исполнившего заветную мечту? Того, кто помог обрести смысл жизни?

Он посверлил меня янтарными глазами, наверняка борясь с собой. Потом выдавил:

– Хорошо! Я понимаю тебя…

– Алев! Так меня назвал отец, Суорен Красный!

Санренер потемнел – в нем снова вспыхнули боль и тоска:

– Перед тем как они покинули этот мир, он спросил: как бы я назвал свою дочь, если бы она у меня была? Я сказал: Алев! Я не знал, что он где-то взял артефакт перемещения по мирам… Он все хотел решать сам… мальчишка! Я бы все сделал для него, а он не доверился, поторопился… Мой мальчик… Ему тогда исполнилось всего пятьсот лет, вся жизнь была впереди, а он встретил ее… твою мать. Совсем девочку, ей было чуть больше сотни, но такая одинокая и несчастная. Ты похожа на нее лишь немного, внешне. А характером – в моего сына. Они пару раз появлялись на Лайваносе, твоя мать хотела наладить отношения с семьей, но в первый раз их не смогли поймать, а во второй… Мне доложили, что она хотела переговорить с дядей… Дэноем. Их схватили и продержали столетие в подвале. Отец измывался над собственной дочерью на глазах моего сына, пытая его таким образом. Чудовищная пытка! Тогда мы чудом спасли их, и я впервые познакомился с ней.

Твои родители прожили с нами несколько лет, а потом ее обманом выманили, сказали, что Дэной умирает, и ему требуются ее способности целителя… Тогда они использовали последнюю возможность артефакта и навсегда ушли в другой мир. Но этот проклятый эльф нашел среди своих Черного колдуна, который уже давно продал душу Тьме, и создал портал. Родовым перстнем Фаотей вытащил твою мать обратно на Лайванос, а заодно и тебя с моим сыном, как мне потом сообщили. Я не знал, верить этому или нет! Про тебя никто не знал, мне сказали позже, что был ребенок. Их ребенок! Их ждали… И они в тот раз не смогли уйти… живыми. Только тебя спасли!