База икс - Анатолий Гончар

Змея уползала. Медленно, степенно, будто для нее не существовало ни этой войны, ни этих укрывшихся за деревьями, за бугорками, спрятавшихся в ямах и поливающих друг друга свинцом людей. Змея ползла, настойчиво взбираясь по корневищам дерева вверх на чем-то приглянувшуюся ей площадку перед стволом старого, толстого бука. Илья завороженно следил за ней взглядом, завидуя ее малости и незаметности на фоне огромного окружающего леса. Змея ползла – и вдруг ее разорвало надвое, словно разрезало невесть откуда взявшимися ножницами. Обе половинки, извиваясь, начали скатываться вниз на все еще лежавшего у самой земли Юдина. Эта глупая, никому не нужная смерть вывела Илью из состояния почти безмятежного созерцания, вновь окунув по самые уши в тягостную суету непрекращающегося боя.

– Эд, отход! – заорал он, вскакивая. Грохот его автомата слился со звуками летящих со всех сторон пуль. – Отход! – вновь заорал он и, не надеясь быть услышанным, рванул за ствол ближайшего к Довыденко дерева. Но Эдик его все же услышал.

– Прикрой! – крикнул он. Не дожидаясь ответа, вскочил и, пригнувшись, запетлял между деревьев.

– Отход! – в свою очередь крикнул Довыденко, падая и тут же нажимая спусковой крючок пулемета. Грохот выстрелов, и вот уже прикрываемый им Юдин умчался далеко за спину…

Короткая заминка, смена магазина с кончающимися патронами и очередной крик:

– Отход!!!

Пулемет Тушина на несколько мгновений смолк, чтобы разразиться выстрелами чуть дальше по склону. Отход продолжался. Вот напротив меня мелькнула высокая фигура снайпера Кудинова, а следом среди стволов деревьев показался маскхалат Тарасова. Пронесся как метеор Чаврин, а Довыденко и его бойцов все не было. Я уже готовился рвануть вперед, к ним на помощь, когда мимо меня просочился прижимающий к груди руку Батура; почти тотчас мелькнул раскрасневшийся Юдин, а следом за ним, время от времени разворачиваясь и стреляя, показался старший тыловой тройки.

– Эдик, живее, живее, в лоб твою медь, живее! – ругался я так, для души. Нажать тангенту я не мог, обе руки были заняты автоматом.

Довыденко пробежал мимо, последовав за остальными, но я уже понял: просто так оторваться не получилось, противник сел нам на хвост и, разозленный собственными потерями, отпускать нас не собирался. Меня и ближайшего «чеха» разделяли метров сто. Но в трескотне и суете первой минуты стычки они упустили мое существование из вида. Так что первого рванувшегося вслед за моими бойцами ваххабита я срезал без особого усилия. Рванувшийся к нему второй бедолага тоже покатился по траве, зажимая оставленную пулей рану. Я уже готовился завалить следующего, но тут на меня обрушился такой огненный вал, что мне стало не до стрельбы. Уткнувшись в землю, я даже не пытался податься назад, я лежал и лишь слушал, как вокруг шуршит свинцовый град, падают срубленные ветви, чмокают разбиваемые все тем же свинцом стволы деревьев.

– Отходи, прикрою!

Голос Тарасова вывел меня из состояния тупого ступора. Его автомат перекрыл звук шлепающих вокруг пуль, а поддержавший отступление пулемет Тушина не оставил мне времени на раздумья. Как в том кино – «сейчас или никогда». Резкий толчок от земли и, не разгибаясь, бросок в сторону. Что-то ободрало мне щеку – то ли заслонившая путь ветка, то ли нагнавшая меня пуля. Три шага вперед – и прыжок за темный ствол дерева.

– Отходи!

Они продолжали меня прикрывать. Я поднялся и, стараясь все время держаться за деревом, побежал дальше.

– Виктор, отход! – И уже в микрофон: – Всем отход!

Я тяжело дышал, хотя пробежал всего ничего – метров тридцать, а то и меньше. Постоять, отдышаться бы, но необходимо было двигаться дальше, и как можно шустрее.

То, что обойти русских не удастся, Лечо понял почти сразу, как только он со своим отрядом в количестве двадцати человек спустился к подножию хребта. Мало того, что местность оказалась до безобразия пересеченной – небольшие бугорки чередовались с такими же неглубокими ямами (будто неведомые века назад здесь хорошенько потопталась огромная доисторическая свинья, оставив после себя вмятины от копыт и нарытые пятачком бугры), так все это помимо прочего еще и поросло мелкими деревцами, по которым стелились буйно разросшиеся на питательной почве стебли синеющей ягодами ежевики. Переплетаясь между собой, они образовывали крепкую, с трудом преодолимую сетку-стену. Приходилось буквально наваливаться на нее всем телом, подминать под себя и только тогда продираться вперед. Возможно, здесь бы пригодилось мачете. Подумав о нем, Лечо невольно помянул шайтана и, чувствуя, как и без того мокрая спина стала буквально сочиться по́том, повел группу дальше, удаляясь от хребта все правее и правее. Он делал это в надежде найти кабанью тропку или хотя бы чуть более проходимый участок. Но надежды его оказались тщетными. От поминания шайтана перейдя на более привычный русский мат, правоверный моджахед упрямо вел своих людей вдоль хребта, уже не рассчитывая опередить, а лишь надеясь подойти к его подножию и обойти спецов хотя бы после того, как их свяжут боем моджахеды, преследующие русских по самому хребту. Задача, поставленная Хаваджи Мирзоевым, оказалась невыполнимой.

Как я и ожидал, отрыва практически не получилось. Мы быстро нагнали продолжавшего движение вперед Прищепу и идущую с ним тройку Калинина. К подвернувшему ногу Гаврилюку прибавился получивший касательное ранение в бок и теперь ковылявший из последних сил Батура. Пока он крепился и шел сам, но его маскхалат постепенно пропитывался кровью. Сделанная наспех перевязка не смогла остановить кровотечение. Противник же двигался по пятам, ни в какую не желая прекращать преследование. И то, что нам вскоре вновь придется вступить в схватку, сомнений не вызывало. Вопрос только, когда именно. Так что ровная, поросшая толстыми деревьями и огражденная по краю густыми кустами орешника площадка пришлась нам как раз кстати. Она показалась мне вполне подходящей для того, чтобы принять бой. Это место было удобным еще и потому, что в сторону противника вела почти лысая, с редкими, мелкими кустиками проплешина хребтины, и лишь по ее краям на склонах хребта разрастались ореховые заросли, еще ниже плавно уступавшие место темным стволам буков.

– Юра! – Остановившись, я протянул руку и придержал уже было начавшего обходить меня Калинина. – Остаемся.

Сержант посмотрел мне в глаза и безропотно кивнул. Похоже, он решил, что я оставляю его для прикрытия всей группы. Но я пропустил тащивших Гаврилюка Ляпина и Баранова, пнул вперед ни в какую не желавшего уходить Батуру, заставил следовать с уходящими своего старшего радиста рядового Каретникова и стопорнул всех остальных.

Сказанная шепотом команда «К бою» заставила моих разведчиков рассыпаться в разные стороны и занять соответствующие тройкам позиции. Я оказался в центре в пяти шагах от залегшего справа за деревом Довыденко и почти бок о бок с угнездившимся в небольшой ямке фешником. Калинина я отправил на правый фланг, отрядив ему в напарники Тушина. Два пулемета на одном фланге – мне показалось, что это вполне прилично, даже несмотря на численное превосходство противника. Радист Гришин, следуя моему указанию, оттянулся назад и занял позицию неподалеку от уже слившегося с местностью снайпера Кудинова. На левом фланге расположились Чаврин и Вячин. Мы, как могли, замаскировались и принялись ждать.