Контракт - Светлана Храмова

— Митя, я сейчас буду говорить о тебе с самим Питером Уэйлем! Ты знаешь, кто это? Он слушал тебя, это очень важно, чтобы контакт с ним был налажен. Не представляешь себе, как я волнуюсь! Ты играл блестяще, он тебя слушал, как зачарованный! Возвращайся в гостиницу без меня, я тебе позже позвоню. Майкл ведь ждет тебя, поезжай с ним, потом в ресторане непременно пообедай, прогуляйся недолго в парке, парк вокруг отеля тебе хорошо знаком, до завтра! Не забудь, что ты играешь в самом начале, впрочем, Майкл в курсе. Ты прекрасно проведешь день, я уверена!

Она направилась к середине зала, но Питер ждал ее уже в дверях.

— Илона! Я здесь. Не возражаете выпить со мной чашечку кофе? Тут неподалеку есть милое кафе, я приметил по дороге. Иначе нас с вами разорвут на части, я никому еще на глаза не показывался, да и не собираюсь, честно говоря.

Кафе с огромными окнами от пола до потолка — не могут в А. отказать себе в удовольствии лишний раз напомнить о пейзажах, Илона прозвала природу здесь «разноцветным котлом». Она сидела у окна, стекла не ощущались, не прощупывались взглядом. Впервые отметила, что небо слоеное, как пирог. Чистое голубое небо вовсе не такое уж чистое. Цвета перемешаны, воздушные шары, обычно почти неразличимые, свисали с гор, роились, невесомыми стайками поднимались, снизу будто подталкиваемые чьим-то сильным дыханием.

Питер втянул эспрессо мгновенно, одним глотком. Илона еще перемешивала пену в капучино, глядя на кончик серебряной ложечки. Такое от растерянности часто с ней случалось — вперится взглядом в какую-то малозначимую деталь и глаз отвести не в силах. Она совершенно не понимала, как начать разговор, ей казалось, важный. Питер выручил, вольно или невольно говорил в основном сам, почти без пауз. Она успевала только время от времени слово вставить, показать, что слушает со вниманием.

— Приехал сюда, как в отпуск. Вы же понимаете, нормальные деловые люди подтягиваются к окончанию конкурсных стрессов. Когда победитель если и не определен, то имя витает в воздухе. Я же прибыл пораньше, хочу встряхнуться, погулять, подышать немного. Даже скрипичные струны лопаются от чрезмерного натяжения. Мои струны, мои нервы — нуждаются в реабилитационном периоде. Когда еще выпадет возможность приехать сюда, место волшебное!

— А я перестала реагировать на красоты. Гуляю по необходимости.

— По необходимости? О, предлагаю гулять вместе иногда, для удовольствия!

— Непременно, в дырках между пресс-конференциями, прослушиваниями, составлением текстов — ох, это далеко не все мои обязанности, — буду рада составить компанию. — Илона с тоской поняла, что теперь у нее одной обязанностью станет больше.

Питер тут же уловил ее тайные мысли:

— Вы таинственны, как секретный агент. Что же у вас за обязанности такие, не расскажете?

— Если готовы слушать — расскажу. Но утомить боюсь. Вы человек занятой, при других обстоятельствах недосягаемый. — Илона дерзко взглянула на него, Питер широко заулыбался в ответ:

— Такое у меня ощущение, что для вас я всегда свободен. Мне нравится на вас смотреть.

— Ах, это вечное женское наказание! Позволяют говорить, когда на тебя смотреть приятно. Право голоса, нечестным путем заработанное.

— Ну, не преувеличивайте. Пытаюсь быть любезным, только и всего. Говорите.

— Даже не знаю, как начать. У меня идея-фикс образовалась, хочу продюсировать музыкантов. Пока только одного, правда. Но я пристально изучаю предмет. И прихожу в уныние.

— Отчего же?

— Оттого, что я ничего не знаю. А чем больше узнаю — тем безвольней руки опускаются. Хочу к вам в ассистенты! Хочу изучить вопрос, научиться! Поможете?

— С удовольствием. А как, позвольте поинтересоваться?

— Одну вещь я поняла: пора сдаваться на вашу милость. Дмитрия Вележева вы слушали. Включите его в число музыкантов, с которыми работает ваша компания. А я буду вам помогать, при необходимости, если найдется для меня применение. Это будет действенная помощь, а для меня — полезная наука.

— Сначала о вас. Не возражаю. Вполне возможно, вы заинтересуетесь нашим хлопотным ремеслом всерьез и освоите секреты, их немного. Три кита — реклама, деньги, музыкант. Или музыкант, реклама, деньги. Или деньги… — и так далее. Но эти звенья будут важны чуть позже. Начало всему — правильный выбор музыканта. Дмитрий, несомненно, талантлив, хотя слушал я его только однажды, окончательное мнение я никогда не выношу по первому впечатлению. Знаете почему?

— Откуда мне знать? Я учусь и внимательно слушаю.

— Тогда первое: раскруткой музыкантов, звукозаписями, организацией успеха сплошь и рядом занимаются неудавшиеся музыканты. К тому моменту, когда они поняли, что собственная карьера вряд ли сложится блистательно, они уже настолько привыкли быть при музыке, что расстаться с ней не в состоянии. Я не знаю других примеров. Дело музыкального продюсера — изматывающее, прибыльное, но не сверхприбыльное, производить колбасу значительно вернее. Долгое время продержаться в этом бизнесе и выиграть может тот, кто с музыкой повязан, повенчан, опутан ею до скончания дней. Работа нервная, часто великие музыканты настолько выматывают своих агентов и продюсеров, что те в петлю готовы лезть. Но служат таланту прежде всего. Не хотят бросить его на произвол судьбы. Деловые отношения допускают изрядные метаморфозы и вариации, в итоге многолетнего ежедневного общения жизнь друг без друга уже невозможна. Парадокс, но человеческие отношения почти неминуемы в большинстве случаев. Что иногда значительно утяжеляет процесс смены делового партнера. Тут порой и до суицидов доходит. Так что не деньгами едиными бизнес держится. Как ни парадоксально, как ни пафосно — но мы служим искусству. Тем талантам, которых мы добровольно, а иногда подчиняясь обстоятельствам, выбираем.

— А выбрать сложно?

— Неимоверно! Знаете почему? Расхожая фраза: громко и быстро играть могут многие. Логично, продуманно и прочувствованно — значительно меньше, но их тоже вполне достаточно. Ведь главное — что?

— Что? — встрепенулась Илона, ощущавшая себя как неопытный игрок за зеленым сукном, кудряшки на лбу взмокли от волнения.

— А вот заключим, предположим, мы с мистером Вележевым контракт. Рекламу организуем, прессу, аншлаги — дело техники, как и приглашения из крупнейших залов мира.

— Вот здорово!

— Ничего здорового в этом как раз и нет. Мы ведем его дела, мы забираем львиную долю его заработков. Это не главная неприятность, всего лишь оплата успеха в дензнаках. Самое неприятное: музыкант перестает принадлежать самому себе. Он успешен, о нем говорят, его знают, а он заученно повторяет журналистам, что всецело принадлежит музыке.

На самом же деле он принадлежит расписанию авиарейсов. Жизнь его становится расчерченной по минутам. Если мы выбрали музыканта, а он не в состоянии лететь в любое время суток, менять города чуть ли не каждый день, репетировать между концертами по ночам, играть сегодня в Австралии, а завтра в Нью-Йорке, часто в день прилета, несмотря на смену часовых поясов, — то мы проиграли. Он обязан не болеть, не капризничать, обладать железной психикой и твердой волей. Он не должен допускать срывов — никогда и ни при каких обстоятельствах.