Странствие. Книга I - Григорий Исаев

Новый суд Эзилата был кровожадным и однобоким. Сразу после гражданской войны такой суд безжалостно избавлялся от всех противников новой власти, а заодно под раздачу попадали и те, на чье богатство положили глаз. В новом мире самым ужасным преступлением оказалось иметь врагов, а поскольку для корыстных и жадных людей открывались поистине невообразимые возможности, враги объявлялись даже среди друзей.

Понеслась череда выступлений свидетелей. Девять свидетелей выступило против Натана. Среди них было много знакомых лиц и даже кожевник, лавка которого располагалась прямо напротив лавки Натана. Еще недавно тот смущено приветствовал его, помахав рукой, а сейчас этот человек усердно копал Натану могилу, давая против него показания. Это разбивало Натану сердце. Почему они так поступали, ему совершенно не было известно.

А потом в зале суда появился и Онестус. В груди у Натана екнуло — единственный друг, которому Натан открывал все свои секреты. Портной знал, что и Онестус пришел дать показания против него, но в глубине души еще надеялся, что он станет его защищать.

— Свидетель, вы клянетесь нам говорить правду? — строгим голосом спросил Онестуса судья.

— Да.

— Предупреждаю, что за ложные показания вас могут судить.

Судья говорил коротко с надменным тоном. Он чувствовал свое превосходство над всем, учитывая свой возраст. «Напыщенный алин, дорвался до власти», — подумал Натан. Судья был из эстов[27].

— Вы — Онестус Руфс?

— Все верно, господин.

— Вы знаете этого человека?

— Да. Виделся несколько раз по делу. Натан Алфаят его имя.

— Как вы можете охарактеризовать его?

— Как его охарактеризуешь? — Онестус в этот раз был серьезен, посматривал на Натана, но всячески старался избегать его взгляда. По его лбу и толстым щекам стекали мутные капельки пота. Он поджимал губы, подбирая слова. Онестус Руфс решил утопить Натана и довести дело, начатое не так давно, до конца. — Закрытый, высокомерный, жадный. Про него все всем известно, — сказал он.

— Высокомерный? Жадный? — закричал Натана. Онестус наконец посмотрел ему в глаза. Крик Натана был полон злости. Ему хотел вырваться и что-то сделать, но стража крепко держала его под руки. — Не я ли отдал тебе свои деньги, чтобы помочь с жильем, Онестус?

— Вам слова не давали. — раздраженно перебил его судья, — Стража, следите за подсудимым! Свидетель, продолжайте.

Онестус вновь отвел взгляд от Натана, посмотрел куда-то ему за спину, и продолжил:

— Перед войной дела у Алфаята шли хорошо. Он покупал у меня самые дорогие ткани. Я спросил у него, для кого он шьет, и он мне сказал, что Примот заказал новую партию нарядов к празднику Савинга.

— И это все в то время, когда население Эзилата голодало… Лицемерие, да и только, — ядовито заключил молодой судья, обращаясь к подсудимым.

«Что за фарс?» — мысленно спросил Натан. Он знал, что так не должно было быть. Судьи никогда не позволяли себе такого поведения. Ему окончательно стало ясно, что это постановка.

— Да, господин судья. Население тогда голодало. Натану сулили хорошую оплату — я точно знаю. Он мне сам все рассказал. Еще у него наряды заказали все легаты и приближенные Примота… — Онестус сделал паузу, а потом нерешительно добавил, — даже те, кто был осужден по самым строгим законам.

— Пожалуйста, подробнее.

— Речь идет о тех, кто…. Кто… — Онестус наиграно замялся — это было видно, — кто был пойман на похищении детей[28].

По залу прокатилось удивленное: «Что? Не может быть!». Натана будто окатило ледяной водой.

— Это ложь! — закричал Натан, защищаясь. В его голосе слышался и гнев, и страх. На него смотрели с осуждением, и это давило на него.

— Тихо! — прокричал судья, пытаясь успокоить зал.

— Ты сам говорил, Натан, — наконец обратился к Натану Онестус, — что знаешь этих людей, когда их уже подозревали в преступлении. Ты сам говорил, что они все еще пользуются твоими услугами. Те деньги, которые ты от них получил — это ведь грязные деньги. Как ты не понимал этого?

— Я… Я не брал их денег. — Натан был не в силах что-либо сказать. Предательство друга убило в нем всю веру в людей. Голос Натана зазвучал настолько слабо, что он сам себя не слышал.

Натан пристально смотрел на Онестуса. В глазах у него начало темнеть. Арктический холод прокатился по всему телу от головы до пяток, сердце сначала замерло на долю секунды, а потом заколотилось с бешеной скоростью. Ноги ослабли, колени задрожали, и Натан почувствовал, что падает, теряя сознание. Стража подхватила его, а он только и смог слабым шепотом сказать:

— Подонок… Это ты…

Натана уложили на пол, оперев на стенку. Ему стало плохо, и он не соображал, что происходит, но суд и не собирались заканчивать.

— Приведите его в сознание, если сможете, — приказал страже судья, и стражники принялись шлепать Натана по лицу. — Вы все рассказали, свидетель?

— Я думаю, здесь нечего добавить, — развел руками Онестус.

— Тогда можете идти.

Онестус бросил презрительный взгляд на Натана. «Говорил я тебе, уходи из города», — подумал он и вышел из зала. Онестус уже все уладил. Когда Натана лишат имущества, все оно будет выставлено на продажу за копейки. Пара сделанных взяток обеспечили ему первое место в очереди на торгах. Дом, мастерская и все вещи портного достанутся ему очень скоро. Онестус потирал руки. В очередной раз он справился со своим бедственным положением.

Суд скоро закончился. Натану так и не дали оправдаться — он даже не успел прийти в себя после предательства Онестуса. Присяжные единогласно проголосовали за виновность старика. Судья вынес неожиданно резкий приговор — Натана действительно лишили всех его владений и имущества, его должны были заковать на неделю в колодки на площади в Эзилате, а потом отправить рабом на работы в шахты в горах Содраберг. Для Натана это было равно смертному приговору. За судом все это время наблюдал Лотар и понятия не имел, как помочь старому портному.

Тит не долго думал, как быть. Сразу после встречи с Иллиром, он стал дождаться, когда легат Терентий выйдет из шатра. Когда это случилось, он обратился к нему за помощью. Он изложил ему всю ситуацию, в том числе и то, что рассказала Варию Тасия. Терентий отвел Тита подальше от лишних ушей. Вокруг стояли шатры, которые большими парусами надувались на ветру, трепыхались и шелестели.

— В самом деле? — удивленно спросил он и с двусмысленной улыбкой, будто говорил о близком друге, добавил: — Я догадывался, что наш старина Бени покрывает преступный синдикат. Ты бравый воин, истинный сын Эзилата — ты думаешь о Республике. Это видно. Даже Иллир отметил