Первое испытание - Анна Одувалова

Голова кружилась, а ноги подкашивались. Кровь прилила к щекам и стучала в висках в такт ускоряющемуся ритму сердца, и я чувствовала, что схожу с ума от Влада и его поцелуев. Это было опасно. Я заметила, как мышцы рук парня напряглись под моими ладонями. Его кожа утратила гладкость, словно покрывшись чешуйками. Это отрезвило.

– Нет, – с трудом отстранилась я, пытаясь отдышаться и с опаской поглядывая на совершенно обычные руки молодого человека. – Это уже слишком.

– Да… – Влад сглотнул и смущенно провел рукой по мокрым волосам. – Такое не выкинешь из головы на следующее утро.

– Так и есть, – попятилась я, чувствуя, как спадает эйфория и на глаза наворачиваются слезы. Все же целоваться с Владом не лучшая идея. Он зацепил меня сильнее, чем хотелось бы.

– Эту ночь вообще будет не просто выкинуть из головы, – грустно улыбнулся молодой человек. – Пока, Алина.

– Пока, – я неловко махнула рукой на прощание и взбежала по ступенькам, ведущим в сторону входной двери. В общагу можно было попасть лишь через холл главного корпуса. Дверь оказалась заперта, и мне пришлось невольно дожидаться Влада, у которого имелся ключ.

В холле было темно и пустынно. Нас никто не ждал. Это и к лучшему. Бросив еще раз через плечо «до встречи», я, не оглядываясь, помчалась в сторону подземного перехода. В комнату неслась, словно сумасшедшая, опасаясь, как бы Влад не догнал меня где-нибудь в темных коридорах и не начал целовать снова. Этого бы я не выдержала. Убегая от собственных страхов, я даже не остановилась в подземном переходе у стены с потайной дверью. Строгая обстановка лицея отрезвила, и теперь я не могла понять, что на меня нашло. Сердце колотилось как бешеное, кровь стучала в ушах. Я же всегда оставалась разумной девочкой, которая сначала думает и лишь потом делает. Почему же сейчас произошел сбой? Как я могла целоваться с Владом Катуриным? Зачем? Что меня подвигло на эту глупость? Проклятый имбирный латте и его таинственная история или ночной берег залива, луна, звезды и собственная недальновидность? Впрочем, был в этом событии один плюс. Я и думать забыла об измене Данила, предательстве Наташки и своем разбитом сердце.

Затормозила я только перед входом в нашу комнату. Отдышалась, прислонившись спиной к стене, и, стараясь не шуметь, прокралась в темное помещение. Ксюха, как обычно, спала, словно убитая, подложив одну руку под голову и закрывшись до носа одеялом.

Скинув ботинки у входа, я прошла в ванную. Не включая свет, умылась холодной водой. Немного подумала, щелкнула выключателем и все же залезла в душ. Теплая вода и мандариновый гель для душа с легкими нотами корицы, которых я не замечала раньше, расслабляли и возвращали мыслями на песчаный берег в объятия Влада. Я окончательно разозлилась, врубила холодную воду и убрала гель в ящик до лучших времен, решив, что пользоваться им не буду, как и пить имбирный латте. Имбирь, корица, хороший кофе – все это слишком напоминает о Владе.

Я постояла минуты две, не больше, под холодными хлещущими струями, стуча зубами, выскочила из ванной и тут же завернулась в махровое полотенце. Воспоминания сгинули, но вместе с ними прошел и сон. Ложиться резко расхотелось, поэтому, закрывшись с головой одеялом, я взяла на колени планшетник. В сети Данил беспокоился, из-за чего от меня сегодня не было звонков, а Наташка ныла, что соскучилась. Я написала и тому и другому длинную простыню из несвязного текста, с кучей обвинений и упреков, но, так и не отправив, стерла. Подумала, мучительно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, и без объяснений удалила из друзей обоих. Хоть и больно осознавать, но Влад прав – бесполезно пытаться поговорить с ними, рассказывать о своих чувствах, упрекать. Они сделали выбор, и какой смысл унижаться перед ними? Хотят быть вместе – это их право, ну, а мое – вычеркнуть из жизни предателей. Сейчас я не винила ни того, ни другого. Что и говорить, я и сама сегодня поступила не лучше, чем Наташка. Но общаться ни с ней, ни с Данилом все равно не хотелось. Я просто не могла. Возможно, когда-нибудь ситуация изменится, но не в ближайшее время.

Я выключила планшетник и положила его на стол. Потом выдохнула и, приказав себе ни о чем не думать, повернулась лицом к стене. Не думать не получилось. Сегодняшний день оказался чересчур насыщен событиями. Я раз за разом прокручивала поминутно нашу с Владом поездку и думала, как вести себя дальше. Еще вчера моя жизнь была ясна и понятна. Я считала, что люблю Данила, сопротивлялась влечению к Владу, а сегодня все рухнуло. Сложно представить, как смотреть завтра Владу в глаза и не выдать себя. Наверное, он предложил самое правильное решение – сделать вил, будто ничего не произошло. Соврать самой себе и всем окружающим. Я поняла, что ничего не расскажу даже Ксюхе. Но подумать проще, чем сделать. Каждый раз, натыкаясь на него в коридоре, я буду вспоминать берег Финского залива и чувствовать пряный вкус корицы на губах. Главное – научиться маскировать свои чувства. Не только от него, но и от Вероники.

Я должна бы почувствовать себя оскорбленной, ведь Влад целовал меня, не собираясь отказываться от своей девушки. Но я не могла на него злиться. По крайней мере, он с самого начала был со мной честен. А это многого стоит.

Определившись, я немного успокоилась и начала погружаться в сон, но вспомнила про письмо, которое мне передала бабушка. После визита в больницу произошло слишком много событий, и я совсем забыла про помятый конверт. Я какое-то время боролась с желанием достать его из сумки, но прочитать в темноте все равно бы не вышло, и я решила угомонить свое любопытство до утра. Но уже через полчаса не выдержала и, схватив сумку, закрылась в ванной. Тут можно было включить свет и не опасаться разбудить Ксюху.

Я присела на влажный коврик на полу и, распотрошив сумку, достала из нее конверт. Письмо, написанное мелким, убористым почерком, оказалось длинным.

«Милая моя Алинка, – начала читать я прыгающие строчки. На глаза навернулись слезы. Я могла представить, сколько усилий стоило бабушке день за днем выводить эти буквы. Она писала письмо, когда уже заболела, и сразу видно – не один день. Разные ручки, буквы разной величины и неровные строчки . – Ты же знаешь, что я всегда о тебе заботилась и никогда не обманывала, поэтому, молю, прочитай внимательно это письмо. Знаю, ты выросла и уже не бездумно следуешь советам. Иногда злишься, думая, будто родные слишком строги, но есть вещи, от которых я мечтала тебя уберечь любой ценой, но, похоже, не смогла. Все началось давным-давно, и моя история покажется тебе очень странной. Для нашей семьи все изменилось в тот миг, когда я встретила твоего деда – сорок с лишним лет назад. Знала бы ты, насколько он был красив! Из-за одного этого стоило насторожиться и испугаться. Но нет, тогда я была молода и глупа, поэтому, словно сорока, кидалась на все блестящее. У нас начался бурный, но скоротечный роман, но очень скоро Давид начал меня пугать. Мне виделось в нем что-то нечеловеческое, настораживающее. Казалось, будто его янтарные глаза гипнотизируют. Несколько раз я, словно наяву, видела, как он, ломая собственные кости, превращается в огромного змея с капюшоном кобры, а потом я просыпалась в холодном поту, не в силах разобрать, где заканчивается сон и начинается реальность. С каждым днем становилось все сложнее, и я сбежала от Давида. Внезапно поняла, что больше так не могу. Собрала вещи и из небольшого провинциального городка переехала в Москву и уже там узнала о своей беременности. Я поступила нехорошо, даже не попытавшись сообщить твоему деду о своем решении его оставить. Подлый поступок. Пожалуй, самый подлый в моей жизни.