Храм и ложа. От тамплиеров до масонов - Ричард Ли

Срок пребывания в должности Шоу закончился в 1602 году. Примерно в это же время вышел еще один важный документ, известный под названием «Хартии Сен-Клера». В нем содержится жалоба на то, что «…наша гильдия сильно пострадала от покровителя, защитника и надзирателя, который допустил множество несправедливостей». Из этого можно сделать вывод, что Синклеры, несмотря на передававшуюся по наследству должность, были равнодушными и нерадивыми – если не хуже. Тем не менее в хартии подтверждается верность Уильяму Синклеру и его наследникам как надзирателям, покровителям и арбитрам гильдии и ее членов. Подписи под этим заявлением говорят о том, что в это время уже существовали ложи в Эдинбурге, Данфермлине, Сент-Эндрусе и Хаддингтоне.

В 1630 году появилась вторая «Хартия Сен-Клера». Она повторяла положения предыдущей хартии и развивала их. Подписи под ней свидетельствовали об образовании новых лож в Данди, Глазго, Эре и Стерлинге. Таким образом, этот документ является явным свидетельством растущего распространения лож и в то же время процесса усиливающейся их централизации. Кроме того, очень важным здесь является подтверждение давних связей между каменщиками и Синклерами, независимо от небрежности последних. Из этого можно сделать вывод, что сотрудничество семьи с гильдией основывалось либо на общем знании, либо на традиции, которая укоренилась так глубоко, что не подлежала изменению. Кроме того, можно прийти к заключению, что в начале семнадцатого столетия и каменщики, и Синклеры считали желательным продлить свое сотрудничество. К этому времени каменщики добились определенного влияния, которое – это было понятно всем современникам – должно было только расти. Сотрудничество с ними, по причинам, которые станут понятны позднее, было очень престижным. Никто, в том числе и другие известные шотландские семьи, не осмеливался покушаться на права Синклеров или присвоить их себе. Сетоны, Гамильтоны, Монтгомери и другие семьи, включая Стюартов, оказались вовлечены в зарождающееся масонство. И действительно, в документе, датируемом 1658 годом, некто Джон Милн, «мастер ложи в Сконе, по желанию его королевского величества посвятил Якова VI в цеховые мастера франкмасонов». Почетное место, тем не менее, по-прежнему оставалось за Синклерами.

Росслин и цыгане

Синклеры были не только наследными покровителями и защитниками каменщиков. В шестнадцатом столетии они также приобрели известность как защитники и покровители цыган, которые «пользовались благосклонностью и защитой семьи Росслин еще в первой четверти семнадцатого века». В Шотландии всегда жестоко преследовали цыган, а во времена Реформации эти преследования усилились. В 1574 году шотландский парламент издал указ, что всех задержанных цыган следует сечь плетьми, выжигать на щеке или ухе клеймо или отрезать правое ухо. В 1616 году был принят еще более суровый закон. К концу семнадцатого столетия цыган в массовом порядке депортировали в Вирджинию, на Барбадос и Ямайку.

Однако в 1559 году сэр Уильям Синклер был верховным судьей при дворе королевы Марии. Несмотря на то, что его усилия не были особенно успешными, он все же пытался противодействовать суровым законам, направленным против цыган. Говорят, что однажды он воспользовался своим высоким положением, вмешался в судебное дело и спас какого-то цыгана от виселицы. С тех пор цыгане каждый год останавливались в поместье Синклера, который с готовностью предоставлял им убежище. Каждый май и июнь они собирались в полях неподалеку от замка Росслин и устраивали свои представления. Говорят, что сэр Уильям Синклер даже отдал в их распоряжение две башни замка, чтобы цыгане могли укрыться в них, когда оказываются поблизости. Эти башни стали известны под именами «Робин Гуд» и «Литтл Джон». Название башен говорит само за себя, поскольку «Робин Гуд и Литтл Джон» – это любимая пьеса английских и шотландских цыган, которую они разыгрывали на майских представлениях. Как и сами цыгане, пьеса была запрещена указом шотландского парламента от 20 июня 1555 года, в котором говорилось, что «никому не позволено изображать Робин Гуда, Литтл Джона, короля «пира дураков» и королеву Мая».

Цыгане издавна считались ясновидящими. К началу семнадцатого столетия это качество все чаще приписывалось масонам. Одно из самых первых и самых известных упоминаний о масонстве появляется в поэме Генри Адамсона из Перта «Дни муз». В поэме содержатся такие часто цитируемые строки:

«Ибо мы братья Розового Креста,

Мы владеем Словом Мастера и вторым зрением,

Грядущее мы можем предсказать…»

Это первое из всех известных предположений, что масоны наделены «сверхъестественными способностями». Данные способности явно совпадают с теми, что приписывались цыганам, а общим знаменателем между цыганами и масонством был сэр Уильям Синклер.

Для эволюции и развития франкмасонства важнее тем не менее тот факт, что цыгане приезжали в Росслин давать представления. Один известный специалист, однако, утверждает, что труппы, каждый май и июнь собиравшиеся в Росслине, были вовсе не цыганскими, а «на самом деле представляли собой сообщества бродячих актеров». Цыгане или нет, но факт остается фактом: в доме верховного судьи Шотландии они регулярно исполняли запрещенную законом пьесу.

Зачем же ее запретили? Отчасти, конечно, из-за самого сюжета, который рассказывал о легендарном «разбойнике» и считался «подрывным». Отчасти это произошло потому, что суровый протестантизм кальвинистского толка, который пропагандировался в Шотландии Джоном Ноксом, объявил весь театр «аморальным» – точно также, как пуритане Кромвеля в Англии сто лет спустя. Но главная причина становится понятной из текста самого запрещающего указа: «Никому не позволено изображать Робин Гуда, Литтл Джона, короля «пира дураков» и «королеву Мая». На самом деле глава «пира дураков» – это легендарный брат Тук, а «королева Мая» больше известна под именем подружки Робин Гуда. Оба этих персонажа изначально отличались от тех образов, в которых их превратили более поздние легенды. В средневековой Англии и Шотландии Робин Гуд был лишь «во вторую очередь» благородным разбойником. В основном его воспринимали как волшебного персонажа, наследника древнего кельтского и саксонского бога растительности и плодородия, так называемого «зеленого человека». В народном фольклоре его также называли «Зеленым Робином», «Робином из Зеленого леса» и «Робином Весельчаком». У Шекспира в «Сне в летнюю ночь» он появляется под именем Пака, который в ночь летнего солнцестояния считается покровителем изобилия, любви и брака.

В сущности, легенда о Робин Гуде – это ловкий трюк, при помощи которого древние языческие обряды, связанные с плодородием, пробивали себе дорогу в сердце номинально христианской Британии. Каждый год в мае месяце устраивался веселый языческий праздник. Все обряды сосредоточивались вокруг «майского дерева», традиционного символа древней богини любви и плодовитости. На Иванов день каждая девушка деревни становилась «королевой Мая». Многих уводили в лес, где их лишали девственности молодые парни, которые играли роль Робин Гуда, или Робина Весельчака, а в это время брат Тук, или король «пира дураков», совершал обряд, «благословляя» сплетенные в объятиях парочки в пародии на официальное бракосочетание. Благодаря такому распределению ролей границы, разделяющие театральный маскарад и древний обряд, окончательно размывались. Майский праздник представлял собой настоящую оргию. Через девять месяцев по всей Англии собирался ежегодный урожай новорожденных. Это были те самые «дети Робина», от которых произошли такие фамилии, как Робинсон или Робертсон.