Перебежчик - Дж. С. Андрижески

При этих словах брови Ревика сами собой поползли вверх.

Однако он не пытался выпытать больше… и даже не задавал никаких вопросов.

Он также ничего не сделал, чтобы проверить эти границы, и вообще ничего не делал, только старался не высовываться, даже в своём собственном подразделении.

Несмотря на это, временами он ощущал проблески узнавания, знакомости — и не всегда с той стороны Барьерного щита, где был Адипан и Вэш. Его тётя Тарси всегда носила свой aleimi, как бриллиантовую стену, так что он совсем её не чувствовал. Он знал, что не почувствует её, если только она специально не захочет этого по какой-то причине.

Значит, оставалась лишь Организация.

Как минимум часть той знакомости, которую он чувствовал, должна исходить от них.

Чем дольше они находились здесь, тем больше Ревик подозревал, что знает по крайней мере одного из видящих, следовавших за ними в той передовой охотничьей команде.

Ему даже показалось, что он знает, кого именно.

Он также предпочёл не думать об этом слишком усиленно.

Во-первых, эта идея глубоко встревожила его.

Идея увидеть Териана здесь, учитывая их последнее общение во Вьетнаме, не поддавалась рациональному восприятию его разума. В последний раз он нормально видел Терри в Калькутте, когда другой видящий стрелял в него.

Терри также попал в него — дважды.

Но с другой стороны, Терри всегда был хорошим стрелком, даже когда был пьян.

От одной мысли о своём бывшем напарнике у Ревика подскочил уровень адреналина.

Прошло пять лет.

Пять лет, которые растянулись в бесконечность в тех пещерах Памира, оставив его воспоминания о времени, проведённом с другим видящим, в лучшем случае туманными.

Он знал, что во многом он был под кайфом, но дело определённо не только в этом.

По какой-то причине Галейт стёр чертовски многое, когда дело касалось воспоминаний Ревика о Териане. Ревик чувствовал, что там есть пробелы. Он ощущал их осязаемо, как чёрные дыры в своём свете, пустые места в своих структурах

Он предположил, что в этом имелся смысл — в конце концов, Терри был его напарником.

Они вместе проделали много работы.

Терри должен был знать большую часть того, что было известно Ревику.

Чёрт, Ревик даже не мог быть уверен, каким именно было их последнее общение. Он помнил Калькутту, но его последний разговор с другим видящим в Сайгоне был более чем туманным.

Он попытался вспомнить, что он сделал с Терианом, когда увёз Кали из Сайгона.

Он навредил ему? Должно быть, он каким-то образом вывел из строя его и Рейвен, но не мог достаточно хорошо вспомнить подробности той последней встречи, чтобы точно знать, как он это сделал. Он не мог просто вырубить их своим светом; они оба слишком хорошо натренированы для этого.

Должно быть, он навредил им.

Должно быть, он навредил им достаточно сильно, чтобы они не пришли за ним.

Это единственное, что объясняло, почему Ревика не поймали и не остановили до того, как он добрался до Индии. Учитывая фору, которую он дал Кали, а затем и себе, когда начал пробираться в Камбоджу, а потом в Таиланд, он, должно быть, навредил им.

Иначе он никогда бы не выбрался из Сайгона.

В особенности он никогда бы не ускользнул от Териана, который мог быть по-своему таким же упрямым, как те монахи на Памире.

Может быть, даже ещё хуже.

Особое безумие Териана, как правило, сопровождалось некой формой одержимости, которую Ревик не встречал у многих видящих. Все видящие имели биологическую и психологическую склонность к фиксации и одержимости, особенно когда дело касалось сексуальных и романтических связей, но Териан принадлежал к совершенно другой категории.

Несмотря на всю его короткую концентрацию внимания в обычной повседневной жизни, когда Териан действительно сосредотачивался на чём-то, он мог быть пугающе одержимым.

Он мог быть сосредоточен до такой степени, что доходил до полномасштабного саморазрушения.

Но Ревик не хотел думать о Териане.

Его тело, наконец, более-менее приспособилось к жаре и влажности на третий день их пребывания там — то есть, на третий день после начала операции, которая для Ревика стартовала в то предрассветное утро, когда Балидор впервые вытащил Кали из Гуорума.

Он не слышал ничего конкретного о состоянии Кали за последние двадцать четыре часа или около того. На самом деле, ни разу с тех пор, как он спросил Даледжема и Юми о ней на носилках, когда они несли его в импровизированный лагерь на место встречи.

Ревик сделал несколько глотков воды, не замедляя шага, идя вместе с остальными членами своей команды («…юнита», прошептал его разум, вставив термин Организации для обозначения базовой наземной единицы, прежде чем он смог сдержаться…), вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

Как и в предыдущие дни, он изо всех сил старался сосредоточить свои мысли только на непосредственной местности и на видящих вокруг него. Он и остальные в настоящее время образовали ломаную линию вверх по склону, распределившись более или менее как партизанские боевые силы, но он мог сказать, что они всё ещё были скорее отвлекающим маневром и буфером для группы Балидора, нежели наступательной боевой группой.

Конечно, если понадобится, это изменится в мгновение ока.

Ревик знал это. Какая-то часть его ждала этого, ждала приказа, который превратил бы их обратно в передовое подразделение, а не просто в команду поддержки.

Он чувствовал, насколько близок был временами этот приказ.

Конкретный склон, по которому они поднимались, теперь был круче и выше, чем несколько предыдущих. Горный хребет, покрытый джунглями, образовывал большую часть одной стены вокруг низкой, чашеобразной долины, заполненной большим количеством пастбищных угодий.

Когда Ревик остановился и вглядывался достаточно долго, он смог разглядеть разбросанные тени, покрывающие это поле, особенно под деревьями и у речного притока, который бежал вдоль дальней стены долины. По тому, как двигались тени, Ревик понял, что они образуют большое стадо пасущегося скота.

Он чувствовал, что конструкция Организации приближается к ним.

Теперь, когда солнце садилось за холмы слева от него, он обнаружил, что напряжение в его теле усиливается. По какой-то причине ночи были для него более трудными с точки зрения aleimi. Поздно ночью у него была склонность больше резонировать с конструкциями Организации — возможно, потому, что он уставал и хуже контролировал свой свет.

Наблюдая, как солнце опускается всё ниже к горизонту, Ревик старался мысленно подготовиться к тому, чтобы провести здесь ещё одну ночь, и сосредоточить свой свет на Вэше и других азиатских видящих настолько, насколько это было возможно.

Тем не менее, он знал, что