Госпожа Мусасино - Сёхэй Оока

Цутому похвалил вид, потому что намеревался показать, что запомнил реплику Томико, когда та с вызовом сказала, глядя на забор из бетонных блоков на станции Готанда: «Люблю смотреть».

Открывавшийся перед ним обзор ровных полей и гор заставил забыть его о цели своего визита. Да и Томико, конечно, забыла то, что говорила раньше.

— Ты ведь ходил к Митико-сан?

— Да, она сильно похудела.

— Все из-за Оно. Посмотри, и я исхудала. Из-за работы на кухне руки вон какие. Кажется, все здесь из-за одного Оно скатились вниз.

— Но всё же Митико сказала, что в последнее время получше стало…

— Это Митико-сан так сказала? А ведь еще потайные залоги есть! Вот и живем полностью от продажи вещей! Даже думала, а не повезет ли мне в лотерее, недавно продала кимоно и десять билетов купила, но ни один не выиграл!

— Чем играть в лотерею, лучше просто деньги на улице подбирать! Ну, так сейчас самый богатый у вас Акияма?

От Цутому не ускользнула тень, пробежавшая по лицу Томико.

— Не похоже, что Митико богата…

— Наверняка у этих денег есть и другое предназначение…

Томико замолчала, поднялась, заварила чай. Глядя на ее узкую спину в скромном кимоно, Цутому подумал, что очарование, которое он ощущал в Томико, должно быть, так сильно потому, что она — замужняя женщина, которую по сравнению с Митико гораздо легче заполучить, хотя, возможно, это лишь иллюзия. Или просто все дело во флюидах, исходящих от женского тела, принадлежащего другому?

Томико поставила перед Цутому деревянное блюдце для чашки, аккуратно села и приветливо улыбнулась.

— Цутому-сан, ты шпионишь для кого-то…

Цутому от неожиданности не нашелся с ответом.

— Шпионить — это так на тебя не похоже…

— Да ничего похожего! Однако можно же мне поинтересоваться, что там у тебя с Акиямой.

— Не лги. Ты обо мне и не думаешь… Однако в тот миг, когда Томико увидела, как Цутому прошел между серебристыми маслинами по дорожке к дому, заметила в его глазах блеск, которого не видела раньше. Этот блеск был ей хорошо знаком. Так блестели глаза многих мужчин, желавших ее. И вот теперь Цутому…

Цутому стал вести себя с той долей самоуверенности, которую он выработал в общении со студентками. Томико засмеялась, увернулась от его рук и попыталась скрыться в глубине дома. Он дал ей убежать и через минуту догнал в темной гардеробной, находившейся между чайной комнатой и покоями. Цутому прижал Томико к стене и попытался обнять ее, но Томико вертела головой, не давая поцеловать себя в губы, чем выводила его из терпения. Когда Цутому обеими руками схватил ее за голову, она неожиданно укусила его верхнюю губу.

Цутому ошибался. Кроме того, что Томико нисколько не испытывала к нему влечения, она ненавидела в нем эти проявления мужского поведения. Она была из тех, кто ненавидел мужчин, распускавших руки.

— Перестань, терпеть этого не могу! Не хочу, чтобы ты так делал!

Цутому посмотрел на Томико, и тоска захлестнула его. Он закрыл глаза, почти представляя, как обнимает Митико, и вновь нежно сжал сопротивляющееся женское тело.

Когда руки Томико были готовы обвить его шею, из сада послышался голос Акиямы:

— Томико-сан!

Томико скрылась в глубине дома, а Цутому волей-неволей пришлось выйти наружу.

— А-а, Цутому, давненько тебя не было видно! — поприветствовал его с иронией в голосе Акияма. — Прихожу домой, а Митико говорит, ты сюда пошел. Вот я и решил пойти за тобой. Ой, что это, ты губы поранил, что ли? Или тебя кошка поцарапала?

Цутому мгновенно вытер рот тыльной стороной руки.

— А где Томико? — Акияма заглянул в дом.

— Не знаю, на кухне, наверное.

— Очень хорошо! Я как раз хотел бы поговорить с тобой наедине, потому, собственно, и пришел сюда. Это по поводу твоих чувств к Митико.

В словах Акиямы прозвучали откровенность и ирония, которых раньше Цутому не приходилось от него слышать. «Сказывается влияние Томико», — подумал Цутому.

— Давай начистоту, — продолжал Акияма. — Я не буду с тобой особо щепетильничать, просто ты должен уяснить некоторые нюансы. Ну вот, например, то, что Митико — моя жена.

— И моя двоюродная сестра…

— Только-то? И это после того, как вы провели вместе ночь в бурю, в такой романтической обстановке, на берегу озера Мураяма. Меня мучит одно сомнение…

«Врешь ты все». Цутому всегда с удивлением думал, почему это Акияму нисколько не тревожат его отношения с Митико. «Так почему же он заговорил об этом сейчас? Чего он пытается добиться?»

— Полагаю, в данных обстоятельствах вам не остается ничего другого, как доверять нам. Особенно доверять Митико-сан…

— Доверять, конечно, следует, но когда придет критический момент…

«Что за критический момент?» В это время вышла Томико. Она засмеялась:

— А! Когда это господин Акияма пришел? О чем это вы вдвоем так серьезно разговариваете?

— У Цутому верхняя губа поранена. Не кошка ли его расцарапала?

— Ах, где-то здесь и впрямь есть кошка! Кошмар, кровь идет! Смазать ментоловой мазью?

— Ну уж, это слишком!

Акияма не ревновал. В общении с кокетками ревность не лучший помощник. Зато, если мужчина терпелив и умеет в нужный момент концентрироваться, он обязательно будет вознагражден. Впрочем, Акияма не дошел до такого состояния, когда эти качества стали частью его характера. И если бы он потерял женщину, бывшую целью всех его желаний, он бы не смог стерпеть.

Акияма считал, что стал независимым, но он всего лишь скатился до уровня Оно. Он вбил себе в голову, что деньги, которые он давал Томико, важны для нее, и поэтому она с ним не расстанется. Как это было похоже на его роль мужа! А при таком раскладе разве есть смысл обращать внимание на какого-то бедного студента.

Из них троих самым смущенным был Цутому. Только что он был отвергнут Томико. И тот факт, что Акияма нисколько не чувствовал себя оскорбленным, лишь усугубил состояние Цутому. Чтобы нарушить молчание, он предложил сфотографировать их.

Глядя на стоящих рядом Акияму и Томико, Цутому ощутил те же чувства, что и Митико, когда видела эту пару вместе. Цутому подумал, что они издеваются над ним.

Акияма тоже умел фотографировать. Он великодушно предложил снять Цутому и Томико. В тот момент, когда Акияма перещелкивал затвор аппарата, Цутому быстрым движением опустил руку на плечо Томико. От неожиданности лицо Томико исказилось. Акияма снял их в такой позе.

Кадров на пленке почти не осталось, и Акияма сказал:

— Давайте я проявлю ее… — И, щелкнув камерой без разбора в воздух, словно выстрелил из ружья, вынул пленку.