Обратная сторона. Невидимый мир - Рина Рид

не может помогать команде строить планы по развитию острова, потому что не владеет английским. Но она великолепно готовит, и её устраивает оставаться в тылу, пока другие сражаются. Так у нас обстоят дела.

– Значит, господин может уравнять меня с Сатоко, и я стану готовить и убираться?

– Именно так, Обри. Но даже если он сделает это… Думаю, надолго ты в низшей касте не задержишься, – он взял меня за руки. – Ты – настоящее сокровище для Рейкерса, Обри. Господин не зря ожидал твоего прибытия.

– А когда я встречусь с ним?

– Он хотел видеть тебя как можно скорее, но он тратит много энергии, общаясь с нами, и ему приходится восстанавливаться. Надеюсь, это не займёт много времени. В любом случае, Винни, его помощница, тебя позовёт.

– Страшновато как-то. А ты со мной можешь пойти?

– Если господин позовёт меня, – он покачал головой. – Но ничего не бойся, Обри!

– А если он выгонит меня?

– Этого не будет. Не переживай! Ты хоть представляешь, насколько ты особенная? Никто в здравом уме не выгонит тебя.

Он поднёс мою руку к губам и легко коснулся пальцев, отчего внутри всё сладко затрепетало.

– Пока не поговоришь с господином, ты вольна делать всё, что тебе захочется. Можешь исследовать остров, присоединиться к ребятам на баскетбольной площадке, почитать… В общем, используй все возможности Рейкерса.

– А чем обычно занимаешься ты?

– У нас есть библиотека. Я обычно пропадаю там, – я приподняла брови, и Чарльз невольно улыбнулся. – Что? Я люблю читать. А ещё в библиотеку мало кто ходит, поэтому там всегда можно побыть наедине с собой. Мне уже пора, Обри. Приходи, если будет скучно.

Он направился к двери, но на полпути остановился и пальцем указал на шкаф.

– Ах да, красавица! Мы подготовили тебе одежду. Выбери то, что понравится.

Подмигнув на прощание, он оставил меня одну, и я тут же бросилась к шкафу, бормоча под нос:

– Так-так, и как у них на Рейкерсе с модой?.. – я перебирала руками наряды, среди которых преобладала одежда светлого цвета. – Кто бы ни выбирал эту одежду для меня… У него точно есть вкус.

Выбрав для себя короткое белое платье, я сняла его с вешалки и пошла в душ, ожидая увидеть там что-то вроде таза с прохладной водой, который использовали в Астории. Каково же было моё удивление, когда я наудачу открыла кран и почувствовала, как поток воды хлынул на меня из огромной лейки в потолке. Здесь было всё необходимое: горячая вода, свежие полотенца, которые пахли не мылом, а настоящим кондиционером для белья, и ароматные гели. Я наслаждалась каждой секундой, проведённой в душе, и тёрла себя жёсткой щёткой так интенсивно, что едва не сдирала кожу. Мне хотелось смыть кровь, пот и грязь – всё то, от чего я не могла избавиться в Астории.

Завёрнутая в полотенце, я вышла из душа и облачилась в заранее подготовленное платье. Покрутилась перед зеркалом… Вид был необычный. За то время, что я была на Обратной стороне, я почти привыкла носить одежду тёмных цветов из грубых материалов, которые царапали и раздражали кожу.

Я взглянула на кучу одежды, брошенную в ванной комнате: это были то самое платье и куртка, в которых я появилась здесь. Подавив в себе желание выкинуть вещи в мусорку, я всё же отправила их в корзину для белья.

* * *

Я решила последовать совету Чарльза и изучить остров. На улице моё внимание сразу привлекла необычная планировка зданий. Они словно и раньше были предназначены для большого количества людей. Что-то типа общежития? Но кому понадобилось строить общежития на острове? Этим зданиям чего-то не хватало для того, чтобы стать реальными. Островитяне всеми силами пытались создать естественную и уютную обстановку, но даже пение птиц было ненастоящим: оно доносилось из динамиков, установленных на заборах.

– Надо же, какие люди! – внезапно меня окликнули. – Последний раз я видел тебя на берегу. Много воды утекло! О, я Михаил. Мы уже встречались – в твой первый день здесь. Ну что, на этот раз ты к нам надолго? Или опять уйдёшь с Дэниелом?

– Как будто я добровольно с ним пошла. Придурок!

– Э-эй, полегче, подруга! Шуток не понимаешь, что ли?

– Это была глупая шутка.

– Хм… А Франклину понравилась.

Он подмигнул мне и пошёл своей дорогой. Слева я увидела тропинку, которую сразу же узнала: Чарльз и Франклин привели меня сюда по ней. Скучно. Нет, я хочу увидеть что-то новое! И я побрела по заросшей тропинке. Этот маршрут точно не пользовался популярностью.

Эта часть Рейкерса явно была обделена вниманием господина. Было бы любопытно узнать у него, в чём причина. Хотелось о многом поговорить с этим таинственным человеком. В душе теплилась надежда, что он знает обо мне хоть что-нибудь, и именно поэтому так хотел, чтобы я присоединилась к ним.

Только сейчас, вновь выйдя на улицу и получив возможность внимательнее осмотреть окрестности, я поняла, что между природой и интерьерами зданий на Рейкерсе совсем нет гармонии. Планировка коридоров, моя комната и даже шрифт на табличках не удивляли и не вызывали приступ топографического кретинизма. Напротив, у меня было ощущение, что я хорошо знаю, как всё устроено. Я надеялась, что, выйдя на улицу, почувствую единение с природой, но этого не произошло. Всё казалось неестественным. И вот наконец я набрела на что-то, напоминавшее о реальности – ведь ничто не может быть более настоящим, чем смерть. И длинные ряды одинаковых надгробий – маленьких и неказистых стражей смерти – служили тому главным напоминанием.

Может, поэтому кладбище ещё существует? Чтобы жители Рейкерса знали: они живы, пока остаются здесь, на Обратной стороне. В конце концов, какую бы форму ни приняло моё тело, главное, что разум при мне. Но я тут же одёрнула себя: какой прок от разума, если память – его важная составляющая – покинула меня и не спешила возвращаться? Справа я заметила небольшую, утопающую в зелени часовню, дверь которой была приоткрыта. Я пошла к ней, потихоньку продвигаясь вдоль рядов надгробий, словно боялась потревожить мёртвых.

На некоторых из них можно было разглядеть имена и даты. На других же было трудно разобрать написанное. Сперва я взглянула на старое надгробие.

«Эрон Килрой, 85621-058. Родился 15 августа 1951 года, умер 7 апреля 1984 года».

На новом надгробии надпись была более чёткая.

«Альваро Монтеро, 03526-097. Родился 7 мая 1962 года, умер 24 мая 2004 года».

Было любопытно, что это за цифры рядом с именами, но в голову ничего не приходило, и