Чернолесье - Александр Зимовец

здесь, где черпает силы? Но пока нихрена не понял. Иной раз мне, все-таки, кажется, что это действительно виртуальная реальность. Уж слишком здешняя магия смахивает… на программирование, что ли?

Степа замолчал, задумавшись о чем-то своем, а я не стал допытываться, что он имел в виду. У меня была своя пища для размышлений.

Вот человек поставил себе цель. А есть ли цель у меня? Выбраться отсюда? Но все, кого я встретил до сих пор, уверены, что это невозможно. А раз так, не пора ли всерьез задуматься о том, чего я хочу добиться в этом мире?

От этой мысли мне сало неуютно. Она сильно смахивала на навязчивые разговоры отца «о твоем будущем», которые он вел со мной сперва в последние школьные годы, а затем — снова возобновил по мере приближения к окончанию университета.

Я повернулся к стене и зажмурил глаза. Не хочу я пока ничего здесь добиваться. Я хочу домой. И если мне не помогут туда попасть в Кернадале, значит, я найду помощь где-то еще.

Глава 14

Дни потянулись за днями, по-зимнему короткие и однообразные. Каждое утро половина населения Кернадала отправлялась на охоту, а другая оставалась в крепости, занимаясь хозяйственными делами: рубили дрова, готовили еду, топили камины.

Зима здесь была европейская: не слишком морозная, но промозглая, ветреная и сырая. В продуваемом всеми ветрами каменном Кернадале было ужасно холодно, и дров уходило многовато просто на то, чтобы не замерзнуть среди ночи насмерть. Разок я даже поискал в списке перков, нет ли там чего-то вроде устойчивости к холоду, но ничего не нашел. Иногда мне казалось, что именно холод стал моим главным врагом здесь. Но, конечно, не единственным.

То и дела из окружавшего крепость мрачного леса выходила то нестройная толпа ходячих мертвецов, то пара-тройка гигантских пауков, ужасно быстрых и смертельно ядjвитых. Как рассказал мне Макс, летом опаснее всего были огромные болотные змеи, но зимой они сидели подо льдом, зато прочей гадости меньше не становилось. Поэтому и днем, и ночью кто-то должен был дежурить на крепостной стене. Ночью — не менее двоих. Дежурства эти были утомительны, и чаще всего никто за всю ночь не объявлялся. От постоянного вглядывания в холодную безлунную тьму слезились глаза, а руки тряслись от необходимости все время носить факел.

Времени для общения было немного. В основном, поговорить с кем-то обстоятельно можно было только вечером в небольшой гостиной с камином, либо на дежурстве. В эти минуты я старался разговорить кого-то из насельников Кернадала, расспросить их о прошлой жизни. К моему удивлению, расспросы эти почти ничего не давали: после нескольких самых общих фраз люди либо меняли тему, либо ссылались на головную боль.

Сперва подобное поведение егерей меня злило и укрепляло в мысли, что все они — просто неигровые персонажи. Тем более, истории у большей части из них были довольно похожие. Из пятнадцати егерей, живущих в Кернадале, десятеро были парнями в возрасте от семнадцати до тридцати, геймерами или ролевиками.

Почти все они качали боевые навыки: мечи, древковое оружие или огнестрельное. Только двое набрали много мирных умений: это были Степа и Лана, которым посчастливилось оказаться в Кернадале уже в первые дни здесь, и не пришлось выживать в одиночку.

Но однажды, когда я стал расспрашивать на эту тему молчаливого Равиля — того самого, которого Макс назвал бароном Раулем — тот вдруг раздраженно бросил: «А ты сам о себе все помнишь?». Я впервые за время своей зимовки в Кернадале задумался над этим вопросом… и похолодел.

Нет, нельзя сказать, что я полностью забыл все свое прошлое. Я помнил отдельные сцены очень хорошо, но некоторые факты выпали напрочь выпали из головы, и сколько я ни морщился, не желали возвращаться.

Например, я хорошо помнил, что учился на журфаке и мог восстановить в памяти имена большинства одногруппников, но название университета и имена преподавателей забыл напрочь — хотя помнил их лица. Хорошо помнил Алину и почти все, что с ней связано, но напрочь забыл, где она учится и на кого. Попытки же вспомнить забытое приводили к сильным приступам головной боли, затягивавшейся порой на несколько часов и делавшей меня вялым и раздражительным. Это открытие шокировало меня, и я тут же перестал мучить расспросами товарищей по Кернадалу.

В тот же день я рассказал о нем Сергею. Мы сидели возле камина в гостиной — я вернулся с охоты чуть раньше остальных и отогревал у огня озябшие руки. Сергей читал массивную полурассохшуюся книгу из не слишком богатой кернадальской библиотеки.

Когда я, сбиваясь и запинаясь, рассказал о своем открытии, он покачал головой и сказал, что с этим сталкиваются все егеря. Он предполагает, что это побочный эффект от мгновенного обучения. То самое, приятное головокружение, во время которого в моей голове появлялись новые знания, должно было сперва освободить для них место. Стереть что-то ненужное, по мнению программы.

— Но как так? — спросил я. — Получается, что чем больше ты качаешься…

— Да, — кивнул Сергей. — Чем сильнее ты становишься, тем менее принадлежишь нашему миру и сильнее прирастаешь к этому. Тот, кто отправил нас сюда, отлично все продумал.

— Кто он? — спросил я уже далеко не впервые. — Если это программа, то где она записана? Прямо у нас в мозгах?

— Я не знаю, — пожал плечами Сергей. — За десяток лет здесь я слышал кучу теорий о том, кто он и зачем все это делает.

— Например? — мне стало интересно.

— Моя любимая — что это все эксперимент инопланетян. Они набрали некий пул людей, в основном, молодых, и тестируют их на поведение в условиях кризиса. Ну, например, чтобы лучше предсказывать наши действия в случае полноценного вторжения. Знаю нескольких человек, кто всерьез в это верит. Хотя, кажется, это из какого-то фантастического романа девяностых годов.

— А еще?

— Ну, одна девушка всерьез убеждала меня, что все мы умерли и попали в ад. Или в чистилище — она пока не решила. Она вообще человек довольно своеобразный: сейчас служит в храме Мученицы Евфимии где-то в окрестностях Кирхайма.

— А другие варианты?

— Ну, разумеется, секретный эксперимент каких-нибудь спецслужб: наших, американских, еще каких-то, кому что больше нравится. По вкусу вместо спецслужб могут быть корпорации, вроде Гугла. Суть эксперимента объяснить затрудняются: что-то про контроль сознания.

В этот момент в гостиную ввалился Макс, раскрасневшийся, в расстегнутой куртке.

— Я еще от одного парня слышал вариант, — начал он, судя по всему, подслушав часть нашего разговора, — что все это