Цветок яблони - Алексей Пехов

Жажда крови? Тяга к человеческой плоти? Желание причинять боль? Способность обмануть любого?

Что движет шауттами? Есть ли за этими низменными желаниями еще хоть что-то? Существа, созданные той стороной из тех, что когда-то правили миром, слишком непостижимы для нас. Многое ли мы знаем о них?

Из лекции преподавателя Каренского университета, профессора Кани Алло, впоследствии убитого демоном.

Был вечер, долгий и теплый. Еще не стемнело, но луна, где-то напившаяся крови, ставшая похожей на вишню, поднялась над миндальными деревьями. Те уже отцвели и на их ветвях соловьи, не успевшие весной, допевали последние песни в этом году.

Она скакала по старому тракту, забитому солдатами, повозками, конными, амуницией и всем тем, без чего не может существовать ни одна армия.

По тракту, помнившему еще единых королей. В сопровождении тридцати герцогских гвардейцев, через озерный край, сосновые зонтичные рощи, к великим равнинам южного Фихшейза, растянувшимся до горизонта, всего лишь в дне от Ситы.

Не останавливаясь на отдых, даруя силу лошадям, она преодолела это расстояние, чуть жалея, что не может воспользоваться иным, более практичным способом. Но приходилось трястись в седле.

Когда на небе выступили первые звезды, рощи, пахнущие нагретой за день хвоей, остались позади — и показалось пространство равнин. Сотни тысяч костров до горизонта, на которые потрачены леса деревьев. Огни мерцали в теплом воздухе подступающей ночи, среди шатров и палаток. Красивое зрелище, если бы она могла и умела любоваться красотой.

Ее отряд, грохоча копытами, ворвался в первый военный лагерь и никто не смел их остановить. Костры, жаровни, факелы, фонари, свечи там, где проезжала Рукавичка, загорались синим.

Люди вскакивали с мест, кланялись, кричали ей вслед, тянули руки. Кто-то наоборот преклонял колено, опуская взгляд в молитве Вэйрэну.

По рядам неслось:

— Вэйрэн! Вэйрэн! Рукавичка! Ура асторэ! Ура герцогу да Монтагу! Победа! Вэйрэн!

Она неслась через лагерь, раскинувшийся вдоль тракта, перекрашивая огонь в синий цвет, и тот, точно фата невесты, тянулся за ней длинным шлейфом от костра к костру.

До шатра герцога она добиралась больше часа через равнину, занятую армией его светлости. Здесь, по периметру, стояли такие же гвардейцы, как те, что охраняли ее.

В синих огнях факелов, они пропустили ее внутрь без вопросов, не чиня препятствий, салютуя.

Внутри было слишком жарко и людно. Военачальники, благородные, генералы, советники, встали, когда она вошла. Герцог, лишь кивнул, приветствуя. Она посмотрела на синие лица, пряча свое под глубоким капюшоном, также кивнула, сказав:

— Пусть Вэйрэн хранит ваши помыслы и оберегает жизни. Не прерывайтесь.

Села на скамеечку, в углу, возле двух больших сундуков, сложив руки на коленях, опустив взгляд в пол, слушая, как идет совещание. Обсуждали новости, нужды армии, и то, как и когда принять навязанное генеральное сражение.

К полуночи, когда все разошлись, молодой герцог налил себе вина. Он уже не был похож на юнца. Повзрослел как-то удивительно быстро, раздался в плечах, хотя еще оставался подростком, особенно на фоне тех, кто его окружал. Но слушались этого «юношу» беспрекословно. Новый герцог доказал, в том числе и своими победами над врагом, что его никто не сбросит со счетов. Никакие своевольные, всегда в душе мятежные дворяне, тут же теряющие верность, стоит лишь им почувствовать слабую руку.

Рука у него оказалась жесткая. Жестче, чем у отца, Кивела да Монтага, и любое предательство, неподчинение, отрицание — карались.

Впрочем, стоило признать, за ним шли не из страха. А потому, что он был победителем. И первым асторэ за тысячу лет. И ему благоволил Вэйрэн, оболганный подлыми Шестерыми.

И прочие, прочие, прочие сказки, до которых так падки люди.

Рукавичка поднялась, подошла к выходу из шатра и негромко сказала гвардейцам:

— На тридцать шагов.

Для них это было привычно. Охрана расширила круг у жилища его светлости, встав так, чтобы не слышать ни слова из того, что обсуждают владетель и та, кого коснулся Вэйрэн, даруя ей силу.

Затем Рукавичка откинула капюшон, явив лицо, которое в последнее время приходилось скрывать. Слишком оно не вязалось с «правым делом» и той, кто шла путем правды и добра.

— Выглядишь все хуже, — сказал Эрего да Монтаг.

Демон тихо рассмеялся:

— Тело простого человека уже давно бы развалилось, не выдержав меня. Только подобные недотаувины могут не разрушаться столь долго. Согласись, было бы странно, если бы Рукавичка меняла внешность каждый месяц. Люди начали бы что-то подозревать.

— Но выглядишь хуже. Сколько тебе осталось?

— Хватит, чтобы закончить дела. Я сдохну, запертый в этом теле, не вернусь на ту сторону, но увижу финал.

— Большое самопожертвование ради других для такого, как твоя братия.

Демон лишь прошипел нечто невнятное, а потом, уже спокойнее, ответил:

— Я твой инструмент. Ты — мой. Каждый из нас получит то, что давно хотел. На этот раз получит, осколок.

Герцог сделал задумчивый глоток вина, поглядывая на собеседницу.

— Как поживает Лентр?

На лице Рукавички появилось выражение глубокого отвращения:

— Его стены причиняют боль даже издали. С удовольствием сравнял бы его с землей и посыпал прахом людишек. Скоро увидишь.

— Мне тоже к нему не подойти.

— Так брось его. Зачем брать город, в который нельзя войти, только посмотреть издали?

— Ты слишком беспечен, — ответил герцог, но затем все же решил объяснить. — Мысли масштабно. У них под стенами под сто тысяч.

— Сто тысяч мяса.

— Людей. Две армии, если треттинский герцог придет со всей своей силой. У нас в два раза больше, но они — опасны. Мы не можем просто забыть о них, повернув на Треттини или отправившись на запад. Это будет слабостью. Нашим силам требуется постоянное движение, иначе развал начнется изнутри. Прежде, чем все будет сделано. Уцелеет Лентр — и мы останемся ни с чем или же с угрозой за спиной. Ириастцы упорны, они обязательно нанесут удар.

— Отправь шауттов. Мне приятно, что ты обрекаешь тысячи на смерть. Чтобы они убивали друг друга мне на потеху. Поверь, я оценил. Но ты решаешь простую задачу сложным путем. Убей командиров. Убей герцогов. Напугай армию.

— Как ты пытался сделать в Рионе? Напомни мне, где твои собратья? Кто их убил? — с издевкой спросил герцог.

— В Фихшейзе вышло.

— Да. И многие, узнав о демонах, покинули армию. Перешли на другую сторону. Больше я не позволю такое повторить. Впереди еще слишком много герцогств, они обратят это против нас, против Вэйрэна. Герцог должен побеждать силой клинков, доблестью воинов, а не руками чудовищ. Только тогда за мной пойдут другие, и строптивые преклонят колени. Не перед тем, кто заключил союз с той стороны, а перед великим воином. Шаутты — это мой последний шанс. Я еще раз повторяю, что запрещаю тебе звать их на битву. Они никак не должны быть связаны со мной.