Во имя Господа. Кто убил Папу Римского? - Дэвид Яллоп

В декабре 1962 года итальянское правительство приняло закон о взимании налога за дивиденды на акции. Первоначальная ставка составляла 15 процентов. Затем, как это бывает со всеми налогами, ее удвоили.

Сначала Ватикан не возражал против уплаты налога, во всяком случае публично. Неофициально же, по дипломатическим каналам, церковные деятели дали понять правительству: «Следуя духу нашего конкордата и принимая во внимание закон от 2 сентября 1942 года, было бы желательно, чтобы Святому престолу предоставили более благоприятные условия». Начались переговоры.

Секретное послание государственного секретаря Ватикана кардинала Чиконьяни послу Италии при папском дворе Бартоломео Миньоне точно и детально раскрывает, что имелось в виду под «более благоприятными условиями»: полное освобождение от уплаты налога ватиканских учреждений согласно приведенному списку (длиной в руку кардинала), в том числе, разумеется, двух ватиканских банков — Специального управления и Института религиозных дел.

Ватикан желал играть на рынке, но не желал платить за привилегии. Правительство христианско-демократического меньшинства, пользовавшееся поддержкой Ватикана, взяло под козырек, поцеловало папское кольцо и согласилось с предложением государственного секретаря. Никого не интересовала реакция ни итальянского парламента, ни общественного мнения. Когда правительство меньшинства пало, премьер-министром стал христианский демократ Альдо Моро, возглавивший коалицию христианских демократов и социалистов. Пост министра финансов получил социалист Роберто Тремеллони, который не был склонен одобрить соглашение, заключенное его предшественником и, со всей очевидностью, противозаконное, поскольку оно не только не было ратифицировано парламентом, но, что самое важное, его и подписали восемь дней спустя после того, как прежнее правительство официально подало в отставку.

Альдо Моро лихорадочно искал компромисс между угрожавшим уйти в отставку министром финансов и непреклонным Ватиканом. Он попросил Ватикан представить отчет об участии в акционерном капитале различных компаний в качестве основания для получения освобождения от налогов. Не без оснований премьер-министр полагал, что итальянский народ должен знать о том, каких денег они лишались. Ватикан отказался раскрывать детали, во всеуслышание заявив о своем статусе суверенного государства. По-видимому, полностью допустимо использовать в своих интересах фондовую биржу другого суверенного государства и извлекать из биржевой игры прибыль, но эксплуатируемому государству не позволено знать, каким именно образом и в каких масштабах им пользуются.

Правительства сменяли друг друга. Время от времени вопрос всплывал на обсуждениях в итальянском парламенте. Однажды, в 1964 году, Ватикан дал понять, насколько далеко церковное руководство отступило от изреченного Христом: «Царство Мое не от мира сего», взамен взяв на вооружение учение Бернардино Ногары: «Расширяйте свою компанию, это вам выгодней, потому что финансовый контроль со стороны правительства становится тем труднее, чем крупнее компания». Под «компанией» Ногара подразумевал корпорацию «Ватикан», а под «правительством» — неудачников на другом берегу Тибра, которые вынуждены иметь дело с офшорной «налоговой гаванью» в самом центре Рима.

В июне 1964 года, когда у власти вновь был Альдо Моро, «церковь бедных» пригрозила ввергнуть в хаос всю итальянскую экономику. В ходе переговоров ватиканские власти заявили итальянскому правительству, что если они не получат желаемого, то выбросят на фондовый рынок все до единой акции, которые у них есть в Италии. Момент для угрозы был выбран крайне удачно: итальянская фондовая биржа переживала особенно плохой период, курс акций падал каждый день. Появись вдруг на рынке громадный пакет ватиканских акций, была бы уничтожена вся итальянская экономика. Оказавшись перед перспективой подобной катастрофы, правительство Италии капитулировало. В октябре 1964 года был подготовлен законопроект, который бы ратифицировал незаконное соглашение.

Законопроект так и не попал на обсуждение в парламент главным образом потому, что правительства сменяли друг друга быстрее, чем очередные министры финансов успевали понять, что лежит у них в папке «К рассмотрению». А Ватикан тем временем продолжал пользоваться налоговыми льготами. Святой престол не платил налогов по своим акциям с апреля 1963 года. В 1967 году итальянская пресса, особенно левые газеты, перешла в наступление. Журналистов интересовало, почему Ватикану предоставлены неслыханные поблажки. Кроме того, они хотели знать, сколько средств теряет бюджет, а также то, акциями каких компаний и какими капиталами владеет Ватикан в их стране. Начали возникать конкретные цифры. Оценки общей стоимости вложений Ватикана на итальянской фондовой бирже варьировались от 160 миллионов до 2,4 миллиардов долларов.

В марте 1967 года занимавший тогда кресло министра финансов Луиджи Прети в ответ на запрос итальянского сената вынужден был приподнять завесу тайны и официально заявить о размерах капиталовложений Ватикана в Италии. Его анализ показал, что безусловно крупнейшим инвестором Ватикана являлся Институт религиозных дел, за ним следовало Специальное управление. Различные иные ватиканские учреждения с громкими названиями, такие как «Фабрика Святого Петра», «Папское общество Святого апостола Петра», Управление имуществом Святого престола, Конгрегация «Пропаганда фиде» (или Конгрегация по распространению веры) также были названы в числе активных игроков на бирже. Министр финансов Прети заявил, что Ватикан владеет ценными бумагами примерной стоимостью в 100 миллиардов лир, или 104,4 миллиона долларов по тогдашнему курсу. Несомненно, действительная общая цифра была намного выше. Прети не включил сюда крупные ватиканские вложения в государственные облигации и долговые обязательства, по закону не облагаемые налогами. Он говорил лишь об акциях, подлежащих налогообложению.

Также не вспомнил министр финансов и того немаловажного факта, что, согласно уставу Итальянской фондовой биржи, держателю акций разрешено получать дивиденды не каждый год, а аккумулировать их в течение пяти лет. Свидетельства указывают, что капиталовложения Ватикана в этих двух сферах, по меньшей мере, не уступали тем, которые попали в поле зрения министра. Следовательно, действительная сумма инвестиций Ватикана в 1968 году только лишь в акции итальянских компаний составляла как минимум 202,2 миллиона долларов. Сюда следует прибавить общую стоимость принадлежащей Ватикану недвижимости, в особенности в Риме и прилегающих областях, а также все вложения в других странах мира.

В конце концов Италия решила ответить на блеф Ватикана: Римско-католическая церковь, по крайней мере в Италии, должна была воздать кесарю кесарево. В январе 1968 года еще одно переходное правительство, возглавляемое Джованни Леоне, заявило, что к исходу года Ватикану придется сполна заплатить весь долг. С крайней неохотой и комментариями о том, что осуществленные им инвестиции — лучший стимул для развития итальянской экономики, Ватикан согласился, но в типичной для него манере. Словно очутившийся на скамье подсудимых преступник, которого признали виновным, Ватикан попросил времени — чтобы рассчитаться в рассрочку, необременительными платежами.

Вся эта история имела для Ватикана целый ряд плачевных последствий. Какова бы ни была реальная цифра капиталов, все в Италии теперь знали, что у «церкви бедных» имеются весьма крупные капиталовложения, приносящие ежегодную многомиллионную прибыль. Более того, в результате продлившегося шесть лет спора стало известно, что Ватикан является владельцем или совладельцем многих компаний, прежде казавшихся с ним и не связанными. Толстый портфель ценных бумаг мог бы служить признаком практичного капитализма, но на престиже церкви плохо сказывается то, что человек, который жалуется, что у него не работает телефон, водопровод, газ или электричество, узнает, что за это нужно благодарить церковь. Но, что важнее всего, стало ясно: если Ватикан будет продолжать делать крупные капиталовложения в Италии, то ему придется платить возросшие налоги. Перед папой Павлом VI возникла непростая проблема. И за ее решением он обратился к Горилле и Акуле.