Изолятор - Джошуа Спэньол

Было и еще одно серьезное различие между гравюрами великого анатома и Дугласом Бьюкененом: фигуры Весалиуса имели все положенные им органы.

Не тревожа тело, я увидел, что и сердце, и легкие Дугласа отсутствуют. Не хватало также поджелудочной железы, печени, желчного пузыря и селезенки. Шея была надрезана, а щитовидная железа удалена.

– Вам приходилось видеть что-нибудь подобное, доктор? – не очень любезно поинтересовался О'Лири.

Я не ответил.

– Можно мне открыть вторую половину тела?

– Разумеется. – О'Лири, не выдержав, воздел руки. – Какого черта? Судя по всему, вы теперь здесь – главный босс.

– Спокойней, Ли, – вмешался Майерс.

Я вылез из кратера, подошел к фургону коронера, достал оттуда бумажный халат и защитные очки и, облачившись, вернулся к яме. О'Лири и Майерс молчали. Да и вообще никто не разговаривал, так что тишина делала зловещую картину еще более страшной.

Присев на корточки на краю ямы, я дотянулся до правого бока Дугласа и убрал грудную клетку и брюшину. Ребра уже были сломаны прежним, безжалостным воздействием, поэтому мне почти не пришлось прилагать усилий. Похоже, почек тоже не было. Исчезли и желудок, и кишечник. Я обратил внимание на полное отсутствие мух. Условия, несовместимые с жизнью.

Я вернул на место мышцы, ребра и кожу.

Бросилось в глаза, что пенис и мошонка подняты таким образом, что оказались на бедрах. Плоть мошонки разрезана, а яички удалены.

– Ох, Боже мой!.. – не выдержал даже я.

Голова. Она покоилась на небольшом возвышении, так что казалось, будто Дуглас смотрит вдоль собственного тела. Верхушка черепа была отпилена и сдвинута. Мозг отсутствовал.

Я поднялся, вылез из кратера, снял перчатки и маску и глубоко вздохнул. Мне едва не стало плохо, но я все-таки сдержался, силой воли заставив себя прийти в норму. Не дай-то Бог, если кто-нибудь из этих ребят увидит, как я блюю.

Я повернулся к О'Лири.

– Судмедэксперт Кэрролла собирается этим заниматься?

Он взглянул на детектива Майерса, потом снова на меня и вздохнул:

– Экспертиза запланирована.

– Хорошо, – ответил я. – Но я собираюсь предложить перевезти тело в госпиталь Сент-Рэфэел в Балтимор. Именно там мы изолировали тех, кто уже заболел. А судебная медицина Кэрролла вполне может работать и там.

О'Лири снова окинул взглядом нас с Майерсом и на сей раз молча кивнул.

– Юридических сложностей не возникнет? – на всякий случай уточнил я.

– Не должно бы. Я позвоню куда следует.

– Джон, – я посмотрел на Майерса, – а в Балтиморе не возникнет проблем?

– Думаю, что нет.

О'Лири не выдержал:

– Это все-таки наше расследование.

– Разумеется, – успокоил я его.

– Тело было обнаружено именно здесь. Похоже, и убит он был тоже здесь.

– Почему вы считаете, что его убили здесь?

– Ну, не прямо здесь, а вон там. – О'Лири показал на еще одну огороженную территорию в десяти ярдах от нас. – Там, на земле, разворошены прошлогодние листья. Мы проверили на кровь. Положительно.

– Кровь?

– Всего лишь след.

– След… – Я осмотрелся. – Как же, черт возьми, фермеру удалось все это обнаружить? То есть я, конечно, совсем не специалист по собакам, но… – Я показал на стоящие в стороне, всего в нескольких футах, мешки с бетоном. – Ведь могила была заполнена вот этим. А сам труп залит отбеливателем.

О'Лири пожал плечами:

– Нам просто крупно повезло. Парень, который все это обнаружил, держит охотничьих собак. Они и учуяли. Видимо, какой-то едва заметный след крови вел от места убийства сюда. И собаки начали рыть именно здесь. – Он посмотрел вокруг, потом снова вернулся взглядом к могиле. – Да, нам действительно крупно повезло. Еще день-другой, дождь… и даже гончие уже ничего бы не учуяли.

О'Лири направился ко второму огороженному участку, я за ним. Действительно, полицейская лента, будто своеобразная аллея, связывала оба клочка земли. Наконец он заговорил:

– К этому месту идут три следа, от него к могиле – два и два от могилы. Все они, однако, очень неясные. – Он приподнял ленту и, наклонившись, оказался в запретной зоне. Там ползал на четвереньках человек, изучая каждый сантиметр земли. – Остается предположить, что те, кто убил и выпотрошил этого парня, сделали это именно здесь, а потом перенесли тело к заранее вырытой могиле.

– Почему вы так думаете? – глупо спросил я.

– Потому что вряд ли вы будете уродовать труп прямо в могиле глубиной в шесть футов. А кроме того, следы крови. Скорее всего, когда резали, повредили пакет.

Я глубоко вздохнул; голова моя наконец-то начала немного проясняться.

– А эти люди действовали обстоятельно.

– Вот именно. – Он внимательно взглянул на ползающего по земле полицейского. – Нам просто чертовски повезло.

Наступило долгое, тяжелое молчание.

– Ладно, – наконец собрался я с духом. – Все. У кого-нибудь есть сигарета?

О'Лири и Майерс покачали головами. Парень, ползающий по земле, на секунду поднял голову, потом снова занялся своим делом.

– Куда катится эта страна, если невозможно найти курящего полицейского?

Я выдавил из себя улыбку. Никто не улыбнулся мне в ответ.

Дуче выглядел очень недовольным.

– Разве я так двусмысленно выражаюсь? – бушевал Тим Ланкастер. – Разве я не ясно сказал, что совершенно необходимо, чтобы ты работал здесь, в офисе? Неужели ты не понял, что должен сидеть смирно?

Мы сидели в небольшом конференц-зале департамента здравоохранения: Тим Ланкастер, Херб Ферлах и я. Двери были закрыты. Я очень надеялся, что они толстые и не пропускают звуков, даже громких.

– Все было ясно, – ответил я. – Но Центр предоставляет служащим эпидемиологической разведки свободу действий и…

– Не в таких ситуациях. Не тогда, когда пресса наступает нам на пятки, адвокаты затевают иски и обвиняют тебя в нападении.

– Все иски и обвинения сняты.

– Помолчи. Тем более, что я особенно подчеркнул, как важно тебе оставаться именно здесь. Думаю, нет необходимости говорить вам, доктор, что проявленное вами преступное неповиновение вполне может служить основанием для увольнения со службы.

Это было и так, и не так. Чтобы Тим смог меня уволить, ему пришлось бы провести долгие часы за писанием бумаг и кляуз. А поскольку мое нарушение дисциплины могло показаться не таким уж и серьезным, не уверен, что начальство согласилось бы. Если не считать событий самых последних дней, мой послужной список можно было назвать почти звездным. А кроме того, несмотря на все, что Тим кричал сейчас, он меня любил. Правда, не знаю, за что именно.